Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая

Вадим по-прежнему не отвечал. Его мобильный телефон, включенный и не отвечавший, уже пугал их. Почти каждый час звонил Глебов. Он беспокоился и за сохранность собственной дачи, в общем-то, так неосторожно предложенной им своим сотрудницам, и, разумеется, за жизнь обеих молодых женщин, которые ввязались в очень непростую историю. Вызвать охрану он почему-то не решился. Преждевременная огласка могла повредить делу – он не знал всех связей депутата.

Когда Глебов получил данные о Бондаренко, он сразу позвонил Римме, рассказав главное, без пугающих подробностей. К вечеру он уже знал, за что именно привлекался к уголовной ответственности помощник депутата. В первый раз – за вооруженный грабеж, во второй – за участие в бандитских нападениях на водителей большегрузных машин. Участие самого Бондаренко в убийствах доказать не удалось, поэтому в отличие от своих содельников он отделался сравнительно легко, получив по приговору суда только восемь лет в колонии для особо опасных преступников. Через четыре года он уже вышел на свободу, которая довольно неожиданно привела его в политику. Глебова, не впервые сталкивающегося с фактом криминализации в кругу парламентариев, данный случай не столько удивил, сколько заставил быть предельно осторожным. Так или иначе, он решил, что позвонит Тетеринцеву и потребует от депутата объяснений незаконных действий его помощника.

«Плачущие журналистки» продолжали волновать его, и он звонил на дачу до двух часов ночи – они еще не ложились. Не мог он найти и Кокшенова. Наконец супруга, которой надоели его постоянные звонки, взбунтовалась и заявила, что давно пора спать человеку его возраста, и Глебов, никогда особо не перечивший жене, отправился в спальню, решив поиски исчезнувшего журналиста и его магнитофона отложить до утра.

Подруги, улегшись рядышком, строили самые разные предположения о том, что могло случиться с Вадимом Кокшеновым. Если у него кончилась батарейка на телефоне, то и сам телефон должен быть отключен, заявляла Света, и подруга с ней соглашалась. Пугало именно то обстоятельство, что мобильный телефон Вадима продолжал работать, а никто не отвечал. Наконец в половине третьего ночи они снова отважились на звонок. Им неожиданно ответили.

Фотокорреспондент, собутыльник Кокшенова, проснулся среди ночи и отправился на кухню. Его мучила жажда. Возвращаясь в спальню, он услышал в коридоре слабую трель звонка и обнаружил забытую куртку друга, из кармана которой подавал голос его мобильный телефон.

– Алло. Это ты, Вадик? – спросил он, держась для верности за стенку.

– Алло. Здравствуйте, – вдруг заверещал женский голос. – Мне нужен Вадим. Вадим Кокшенов. Это его телефон?

– Его, – согласился фотокорреспондент.

– Позовите его, пожалуйста, к телефону.

Хозяин квартиры удивленно посмотрел по сторонам, затем бросил взгляд на свои босые ноги и выдохнул:

– Его здесь нет.

– А где он сейчас находится? – упавшим голосом произнесла Римма. – Мне он срочно нужен. Очень срочно…

Фотокор сосредоточился, немного помолчал и сказал:

– Он поехал к себе домой.

– Его нет дома, – быстро ответила Римма. – Скажите, ради бога, где его можно найти. И кто вы такой?

– Я его друг, – с достоинством произнес голос. – Мы большие друзья, – почему-то добавил он, – а Вадик поехал домой.

Ему становилось холодно стоять в коридоре босиком. Чтобы согреть ступни, он потирал их по очереди о свои коленки.

– Ответьте, пожалуйста, где его найти? – в отчаянии молила Римма. – Он срочно нужен. Поймите, срочно!

– Дома, – еще раз флегматично ответил фотокорреспондент и, не обращая внимания на истерические крики, отключил телефон и положил его обратно в карман куртки. При этом он обнаружил, что в куртке есть еще что-то тяжелое. Достав магнитофон, он с удивлением взглянул на него. Потом вспомнил про свои босые ноги и прямо с магнитофоном пошлепал в спальню. Собираясь сунуть поскорее окоченевшие ноги под одеяло, он с удивлением посмотрел на магнитофон и сунул его между книгами на полке, висевшей рядом с его кроватью. После чего улегся и сразу же заснул.

– Он ничего не знает, – раздраженно сказала Римма, положив трубку, – видимо, действительно какой-то его друг. Или собутыльник. Вадим любит закладывать. Почему он не взял с собой телефон, не понимаю…

– Может, напился так, что забыл про него? – предположила Света.

– Вполне возможно, – согласилась Римма, – а нам-то что делать?

– Пойдем спать, – предложила Света, – завтра утром найдем твоего Вадима. Он небось веселится с друзьями, а мы из-за него переживаем тут, не спим.

– Ты говорила, что эти типы успели услышать про Вадима, – напомнила Римма.

– А может, мне это только показалось – отмахнулась Света. – Кто знает. Ты, главное, не переживай. Пошли спать. С бабушкой все в порядке, Вадим где-то пьет с дружками, а мы с тобой тут с ума сходим. Пошли-ка спать, – категорично заявила она.

Они улеглись на диван, даже не подозревая, что ждет их в ближайшем будущем. Римма долго еще ворочалась без сна, а когда наконец заснула, то увидела во сне двух убийц, явившихся за ней на дачу Глебова.

Николай Николаевич по своей давней привычке приехал в редакцию рано утром. Он любил поработать на свежую голову, в спокойной обстановке, когда вокруг не было ни сотрудников, ни посетителей. В половине десятого он попросил уже пришедшую на работу Виолу найти телефон Тетеринцева. И, получив номер депутата, сразу стал звонить ему, не сознавая, что совершает роковую ошибку.

– Добрый день, господин Тетеринцев, – начал Николай Николаевич. – С вами говорит редактор газеты «Новое время» Глебов. Я хотел бы с вами встретиться и поговорить с глазу на глаз.

– О чем? – насторожился депутат.

– О вашем помощнике. Некоем Бондаренко. Вчера он целый день преследовал нашу сотрудницу Римму Кривцову. Я знаю, она повела себя не лучшим образом и даже поспорила с кем-то из депутатов. Но, насколько мне известно, вы не были тем человеком, с которым у нее произошел по недоразумению конфликт. И я не могу понять, почему ваш помощник с таким упорством преследует Кривцову.

Как и всякому порядочному человеку, Глебову казалось, что, узнав о подобном поведении помощника, депутат возмутится. И даже если у него существуют какие-то интересы, связывающие его с этим человеком, то и тогда он должен скорректировать свое поведение, боясь публичных разоблачений. С точки зрения цивилизованного обывателя, у журналиста Глебова была своя логика. Но только с точки зрения нормы, принятой в некриминальном мире. С точки зрения преступника, каким безусловно был Тетеринцев, главный редактор газеты явился еще одним нежелательным свидетелем, которого нужно поскорее устранить.

– Как фамилия моего помощника? – спросил Тетеринцев, сжимая трубку.

– Некто Бондаренко, – ответил Глебов, – я был бы вам очень признателен, если бы вы приструнили его. Наша журналистка – одинокая молодая женщина, и она опасается за себя. Ведь у этого человека уголовное прошлое, – не удержавшись, добавил Ник-Ник.

– Откуда вы знаете про его уголовное прошлое? – возмутился Тетеринцев. – Разве вы запрашивали его досье?

– Мы были вынуждены. Вчера Бондаренко явился ко мне от вашего имени с просьбой разыскать нашу журналистку. Я ему отказал, но решил проверить, кто приходил ко мне с подобной просьбой. Согласитесь, мы живем в тревожное время. И журналистика перестала быть безопасной профессией. Даже в Москве.

– Идиоты, – прошипел Тетеринцев, закрывая трубку рукой и косясь на стоящих рядом Бондаренко и Юрлова.

– Уж вы не обессудьте, – продолжал ничего не подозревающий Глебов, – но почему-то Бондаренко не внушил мне доверия. А проверив его досье по нашим каналам, я вынужден был сегодня позвонить вам. Я уверен, что вас ввели в заблуждение, что вы ничего не знали о его уголовном прошлом.

– Обязательно все проверю, – сказал Тетеринцев как можно любезнее. – Я действительно ничего не знал. Вот так подставляют нас в глазах общественного мнения. Вы же знаете, сколько нареканий вызывает работа наших помощников. Это чья-то продуманная акция с целью подорвать авторитет законодательной власти. Мы будем решительно освобождаться от таких элементов.

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая