Упс... Ошибочка вышла (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 31

— У нее кто-то появился? — предположила я, догадываясь, что женщина натерпелась от мужа унижений и оскорблений за многие годы, и в какой-то момент появление другого мужчины стало не прихотью, а необходимостью. Чтобы иметь отдушину, ощущать поддержку и позитивные эмоции.

— Да, появился, — кивнул Дэрек. — Впоследствии мама вышла за него замуж, но до развода отец попробовал ее вернуть и вызвал господина Айета, маминого… — он замялся, подбирая слово. Видимо, не хотел использовать «любовник», а «возлюбленный» по каким-то причинам не подходил, — поклонника на дуэль. Это был опрометчивый, скажем так, шаг. Господин Айет на четверть дракон, искусный боец, и дар у него сильней отцовского.

— Твой отец проиграл?

Дэрек снова кивнул:

— Конечно. Я отказался быть секундантом, наблюдал за дуэлью со стороны, но отец об этом не знает. После дуэли был суд, в процессе я тоже отказался участвовать. Зачем отцу ещё одно свидетельство в пользу обвиняемого?

Он горько усмехнулся, вздохнул и допил свое вино.

— Ты меня заинтриговал, — признала я. — Что же было на дуэли?

— Отец и его секундант, Сатти Татс, отчим моей мамы, утверждали, что господин Айет использовал запрещенные дуэльным кодексом заклинания. Я же видел, что мамин поклонник больше защищался, чем атаковал, а бил не в полную силу. Я уверен, что мама попросила его не причинять отцу вреда. Господин Айет не мог знать, что разрешенное боевое заклинание, попав в татуировку, полностью ее дестабилизирует. Суд встал на его сторону. И я считаю, что это правильно.

— Да уж, история… — выдохнула я. — Ты поступил очень мудро, стараясь не вмешиваться в конфликт родителей.

— Спасибо. К сожалению, отношения с мамой спасти не удалось, — его голос прозвучал спокойно и ровно, но горечь, которую я и до того ощущала очень ярко, усилилась в разы.

— Почему? — спросила я, чувствуя, как в глазах начинает щипать, а горло неприятно сковывают слезы.

— После всего я остался с отцом. Я должен был… Она сказала, что не видит возможности продолжать общение. Я стараюсь уважать ее решение. Приходится. Ведь даже на письма она не отвечает.

По щеке побежала слеза, и я поспешно стерла ее пальцами.

— Дэрек, — сильней сжав его руку, просипела я.

Раздался стук. Три громких и требовательных удара. Дэрек встрепенулся, встал, бросил короткий взгляд на часы.

— Надо же, уже так поздно… Сейчас вернусь, — пообещал он и торопливо вышел из кухни.

Он возвратился с подносом через несколько минут, которых мне хватило, чтобы худо-бедно привести чувства в порядок. Услышав шаги Дэрека в коридоре, я прислушалась и к его ощущениям. Боль, более выраженная чем днем, стала отчетливей и вызывала желание сделать что-нибудь, переломить ситуацию, но вначале узнать причины, по которым она возникает.

В этот раз упреки отца, сказавшего, что Дэрек забывает следить за временем, были справедливы. Думать о часах и минутах в обществе Веры просто не получалось. Ум, ироничность и спокойная прагматичность девушки Дэреку очень нравились и помогали с уверенностью смотреть в будущее, с надеждой ждать первых двух туров отбора. Любуясь землянкой, Дэрек то и дело ловил себя на мысли, что эти ее качества более редкие и ценные, чем магический дар.

Тактичность, благожелательность и искреннее сопереживание девушки скрасили даже исключительно трудный разговор. И хотя самая сложная часть истории ещё не была рассказана, Дэрек не сомневался в том, что Вера все поймет правильно. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы объяснения показались жалобой на судьбу, и он радовался тому, что странно работающий поводок поможет расставить акценты верно. Но Дэрека не покидало ощущение, что Вера и без магии все поняла бы так, как нужно. Потому что она действительно хотела понять, а не спрашивала из вежливости или праздного любопытства. Это разительно отличало ее от подавляющего большинства, оттого откровенно говорить с девушкой об истории семьи было даже в чем-то приятно.

Удивительное, учитывая контекст, чувство смягчило удары отца, сделало воздействие его раздражения не таким болезненным. Дэрек изо всех сил удерживал перед глазами образ Веры, цеплялся за отклик ее эмоций, и этот трюк помогал лучше, чем можно было надеяться. Даже мелькнула мысль, что сосредоточенность на хороших, недавно произошедших событиях — ключ к блокированию ментальной магии. Правда, тут же приходилось признать, что воспоминания об удачных контрактах, отлично выполненной работе, завершенном расследовании и даже о надбавке к жалованию никакой чудодейственной силой не обладали.

Все опять сводилось к неправильно работающему поводку.

После разговора с отцом Дэрек несколько минут приходил в себя. Дышать было тяжело, грудь, по которой пришлась большая часть ударов, болела ужасно. Дэрек считал благом возможность закрыть глаза и молча постоять в полумраке коридора. Явиться в таком состоянии к Вере — верный путь к расспросам, а тема сложная, нужно объяснить по порядку, чтобы не получилось сумбурно.

В коридор из сада натянуло цветочных ароматов. Немного, к сожалению. Но чуть заметный привкус в воздухе облегчал головную боль, дарил свежесть и согревал сердце. Будто чья-то теплая ладонь гладила по груди, по плечам, скользнула по щеке, а кожа откликалась на прикосновение трепетным чувством, не имевшим названия. Чувством, с которым от удовольствия проступает чешуя, расправляются крылья, когда то, что казалось невозможным, становится близким и достижимым. Подобное Дэрек испытывал в месте восстановления запала, когда чары сам-андрун и магия сильнейшего источника возвращали к жизни угасающую волшебную искру.

Незримая ладонь скользила бережно, осторожно, с затаенной лаской. Дэрек наслаждался ощущением и, пытаясь удержать приятный момент, думал о Вере. Как и в его воспоминаниях, красивая землянка улыбнулась, когда он вошел на кухню.

— Ты сейчас скажешь, что время позднее и пора ложиться спать? — предположила она.

— Да, к сожалению. Именно это я и скажу.

— Но мне ещё не хочется спать и, кажется, тебе тоже. И потом, у нас есть незаконченное дело, — Вера, чуть склонившая голову к плечу, выглядела очаровательно в свете колдовских огоньков, и легкий румянец, появившийся из-за вина, очень ей шел. — Мы не допили вино, не доели медовую колючку.

— И ещё не закончили разговор, — кивнул Дэрек.

— Это тоже, — серьезно ответила она. — Я не буду настаивать, если тебе тяжело, а я чувствую, что это так, но буду рада, если ты все же расскажешь, в чем дело.

— Расскажу, — тихо пообещал он и, удивляясь собственным наблюдениям, добавил: — Я чувствую, что это для тебя почему-то важно.

Вера заметно покраснела, но глаз не отвела.

— Да, важно.

Она сказала эта спокойно, ровным тоном, но ее эмоции были в тот момент настолько восхитительно теплыми, что Дэрек с большим трудом подавил порыв обнять Веру, вдохнуть бархатистый аромат жасмина, который был базовой нотой ее духов.

— Но я не хочу обсуждать все это в доме, плюс уверена в том, что некоторое время тут будет тяжело находиться, — серьезно добавила девушка. — Поэтому у меня предложение. Я видела на участке беседку. Там можно очень уютно устроиться с винцом, ягодами и парой пледов. К тому же световое загрязнение тут должно быть небольшим, ведь электричества нет. Хоть на звезды полюбуюсь, что скажешь?

— Неплохая мысль, — согласился Дэрек, живо представив себе волны отцовских эмоций, пронизывающие дом.

— Тогда так и сделаем, — Вера встала, деловито подошла к бадье с посудой. — Я помою пока, а ты готовь все для отца. Так быстрее будет.

Дэрек и тут не стал спорить. Во-первых, девушка была права, а во-вторых, ему очень нравилось то, что Вера помогала по хозяйству. При этом ее стремление что-то делать ощущалось естественным, единственно правильным, лишенным даже намека на одолжение. Осознавать это было приятно, теплые мысли о землянке будто обволакивали незримым коконом и грели душу, давали силы выдерживать удары отцовской ревности. Тот обвинял Дэрека в том, что он уделяет родителю преступно мало времени в последние дни.