Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 99

Мо Жань лишь вымученно улыбнулся в ответ — и тут же почувствовал, как чей-то взгляд прожигает в его спине дыру.

Чу Ваньнин. Балетмейстер выбрал именно эту секунду, чтобы обратить на Вэйюя внимание — и тут же столкнулся с ним глазами.

Мо Жань так и продолжил улыбаться, но теперь в его улыбке появилось тепло, которое отразилось в обыкновенно резких чертах.

— Балетмейстер Чу! — он помахал рукой, и, заметив, как Ваньнин тут же неприветливо нахмурился, продолжил. — Не хотите выпить кофе? Я… сделаю вам как обычно, с пенкой…

— …... — Е Ванси молча перевела взгляд с Ваньнина на Вэйюя, видимо, мысленно ставя за последнего свечку.

Чу Ваньнин, впрочем, пару секунд помявшись с ноги на ногу, почти незаметно кивнул — а затем молча развернулся и отправился к кофемашине. Он не стал дожидаться Вэйюя, а потому юноше оставалось только спрыгнуть со сцены и буквально броситься за ним следом. При этом Чу так и не объявил перерыв — и все остальные танцовщики растерянно уставились на происходящее, не понимая, что им делать дальше: продолжать ли репетицию, или тоже идти отдыхать, как поступил Мо Жань.

Впрочем, гнаться за Чу долго не пришлось: он сбавил шаг в пустующем холле, а затем и вовсе остановился, дожидаясь, пока юноша с ним поравняется. Суровая маска была отброшена, а сам он теперь выглядел отвратительно вымотанным, и даже хрупким.

— На сегодня нам стоило бы закончить, — предложил Мо Жань, чувствуя, что должен как-то заставить его отдыхать.

— С чего бы?..

— Я устал, — юноша проигнорировал приподнятые брови и взгляд, который сам по себе говорил «ты не выглядишь уставшим». — И… я соскучился.

Неожиданно неподалеку кто-то закашлялся, и Чу дернулся на месте, пристально вглядываясь в полумрак лестниц, ведущих к балконам концертного зала. Его и без того осунувшееся от бессонной ночи лицо приобрело и вовсе пепельный оттенок.

— Ваньнин… — Мо Жань намеренно отвлек его, чувствуя, что мужчина в который раз паникует по старой привычке, а его тело напряглось так, словно он вот-вот превратится в камень. — Дыши. Теперь это в прошлом, и ты можешь не переживать, что за тобой следят, или тебя видят с кем-то вместе… все в порядке.

Чу вздрогнул, ощутив прикосновение горячей ладони Вэйюя к своей руке, однако сковавший его страх постепенно отступал, а сам он кивнул, хоть и продолжал смотреть на лестницу.

— Посмотри на меня, — Мо Жань улыбнулся, притягивая Ваньнина за руку ближе. — Даже если кто-то нас увидит, нет ничего необычного в том, что мы стоим и беседуем. Мы ведь и раньше так делали, помнишь? Мы партнеры по сцене, так что никому до этого нет дела…

Ваньнин в конце концов оторвался от созерцания темных закоулков и покачал головой, а затем тихо произнес:

— Прости. Мне до сих пор кажется, что за нами кто-то наблюдает. Наверное, я никогда не смогу перестать смотреть по сторонам...

— Пойдем, — Мо Жань потянул его за руку, направляясь куда-то по коридору, и, когда Чу в недоумении уставился на него, нетерпеливо погладил его ладонь. — Здесь и правда нас могут увидеть, но я пару недель назад нашел одно укромное местечко, где мы можем… — он вдруг замолчал, заметив, как меняется Ваньнин в лице, и как расширяются его глаза.

Однако затем Чу решительно шагнул вперед, словно совсем не был смущен подобным предложением, и вовсе не он покраснел за пару секунд так, что, казалось, мог бы светиться в темноте.

Мо Жань поначалу предлагал ему уединиться в заброшенной гримерке, чтобы выпить кофе и немного отдохнуть — однако теперь все благородные мысли были забыты, а в его голове представали картины одна развязней другой.

В следующее мгновение оба едва не вбежали в полузаброшенное холодное помещение, и, захлопнув за собой дверь, молча уставились на заполонивший почти все пространство и местами обросший паутиной реквизит, и отжившую своё кушетку.

— Здесь… действительно обычно никто не бывает, — Мо Жань осторожно обнял Ваньнина за плечи, притягивая к себе ближе, а затем вдруг понял, что балетмейстер Чу растерянно смотрит куда-то в сторону.

В следующую секунду он тоже заметил огромное припавшее пылью зеркало, занимающее всю стену. Оба их отражения были нечеткими, однако контраст между ними ошеломлял: если Вэйюй обладал четко выраженной мускулатурой, то Чу казался в сравнении с ним изящным, словно явился из иного мира. Вэйюй был растрепанным и производил впечатление ожившего беспорядка — тогда как Ваньнин выглядел безукоризненно собранным. Смотреть на него в отражении было утонченным удовольствием, однако сам он почему-то отвернулся, как если бы не мог вынести представшей перед ним картины.

— Ваньнин? — Мо Жань осторожно погладил обнаженный участок шеи Чу — его волосы были тщательно собраны в высокий пучок — и тот мелко вздрогнул, но глаз так и не открыл. Кадык дернулся когда он попытался нервно сглотнуть.

— Тебе… не нравится? — Мо Жань отметил напряженно сведенные брови и поджатые губы, а затем неожиданно высказал едва пришедшую в голову догадку. — Дело в отражении?

Его голос звучал немного насмешливо потому что он и сам был не уверен в правдивости такого предположения.

Как такой человек как Чу Ваньнин мог не нравиться самому себе? Он ведь… не серьезно? Он полжизни провел в хореографических залах, глядя на собственное отражение — так почему же теперь…?

Однако Ваньнин не оценил юмора, и резко развернулся к Вэйюю лицом, которое снова в одно мгновение будто заледенело:

— Нелепость.

Определенно он снова пытался показаться более равнодушным чем был на самом деле — и воспринял вопрос юноши как насмешку.

— Ваньнин? — Мо Жань спокойно выдержал злой прищур Чу, а затем со вздохом поинтересовался. — Как такой красивый человек может не любить глядеться в зеркало? Это ведь естественно…

Он осторожно провел кончиками пальцев по лицу Чу. Тот снова закрыл глаза, но не отстранился. И так и продолжал напряженно молчать.

«Плохо дело…»

— Когда я впервые тебя увидел, подумал, что в жизни не видел никого прекраснее… — снова попытался подступиться он, и Ваньнин тут же полоснул его таким яростным взглядом, что у него вылетело из головы все, что он собирался сказать.

— Тебе было десять! Что ты мог понимать?!

Мо Жань сверкнул белозубой улыбкой, понимая, что попал в точку — ему не показалось, Чу и вправду не выносит вида собственного отражения в зеркале.

Это определенно многое объясняло: юноша отлично помнил, что в тот самый вечер его поразило, как Чу танцевал с закрытыми глазами. Позже он решил, что таким образом Ваньнин усложнил свою тренировку, пытаясь отточить мастерство настолько, чтобы быть в состоянии исполнять танец в любых обстоятельствах. Однако сейчас он уже не был в этом так уверен.

— Ты прекрасен, — Мо Жань задумчиво помолчал, а затем резко развернул Ваньнина лицом к зеркалу и вцепился ему в ребра, сжимая так крепко, что тот не смог бы вырваться даже при желании. — Если не веришь мне, смотри сам… — его губы опустились на шею Чу, впиваясь обжигающим поцелуем, однако сам он продолжал смотреть на сплетение их отражений, следя за тем, чтобы Чу не отводил взгляда от его действий.

Желание, всего несколько минут назад сводившее его с ума, вернулось с десятикратной силой. Под языком он ощущал учащенное биение пульса Чу, а его телу передалась мелкая, будоражащая дрожь мужчины, от которой его собственное возбуждение обострилось до такой степени, что он, не до конца понимая что делает, запустил пальцы под пояс облегающих тренировочных тайтсов Чу и принялся ласкать его постепенно твердеющую плоть.

Ваньнин, не выдерживая его действий, попытался отвернуться — он не мог смотреть на происходящее не испытывая сумасшедшего стыда. То, что Мо Жань проделывал с ним, выглядело отвратительно порочным — однако намного порочней была реакция его тела, которое реагировало на происходящее подобным образом.

Он больно прикусил и без того прокушенную еще с прошлой ночи и только лишь начавшую заживать губу, пытаясь вернуть себе ощущение реальности происходящего — и эта боль на мгновение позволила его сознанию проясниться настолько, чтобы услышать отдаленные шаги в коридоре, которые, казалось, с каждой секундой все приближались.