Бывшая жена (СИ) - Алексеева Дана - Страница 33

Слышны радостные визги от детских шалостей. Трое детей, подобно поросятам, барахтаются в бассейне с шариками, играют, кричат что-то понятное только им, дубасят друг друга воздушными шарами в форме сосисок.

Быть многодетной матерью – не так-то просто. Катя, Гарик и Артём – все трое – ещё те разбойники. Просто кому-то пять лет, а кому-то уже скоро тридцать… Бывший муж включился в игру по полной и стал своим среди детей. Дурачится с ними наравне, удивляя меня всё больше и больше. Мало какие отцы с таким энтузиазмом хотят играть с детьми, тратить на это своё время.

Говорю потому, что знаю. Коля был не таким отцом. Он мог поиграть с Катей, но минут пять-десять для галочки, а потом быстро находил себе куда более важное дело.

Артём бесится с мелкими уже третий час, и мне кажется, что скоро они разнесут детскую комнату.

Когда я была рядом (наблюдала за тем, как поведёт себя бывший муж и сдержит ли обещание), всё было достаточно прилично и не так резво, но только стоило удалиться, чтобы приготовить обед, так тут же понеслось.

– Мама! Артём – злой дракон, он захватил нас в плен, спаси-и-и… А-ха-ха-ха, – Катя переходит на звонкий смех, потому что мужчина начинает её щекотать.

– Ах, я тебе сейчас… Отпусти её! – Гарик начинает дубасить волшебной сосиской «дракона», но тот его быстро обезоруживает и сковывает руки.

Дети визжат. В ушах закладывает от высоких децибел.

– Мама! Помоги! Прыгай в бассейн!

– Я… – стою и вытираю руки о передник. – Я так себе воин-спасатель…

– Помоги-и-и-и-те, спаси-и-те-те…

Ясно, выходит, выбора у меня нет.

Если завершить это дурачество только убийством дракона, то я готова превратиться из повара в рыцаря.

Снимаю фартук и беру сосиску побольше. Как раз под размерчик дракона, чтоб наверняка.

Угрожающе смотрю на Артёма и похлопываю оружием по ладони:

– Ну держись, Дракоша!

– Весь дро-ж-жу, – принимает он вызов и сильнее нажимает на детские пищалки.

Я с криком прыгаю в бассейн и, не церемонясь, начинаю дубасить дракона. С помощью суперсилы освобождаю пленников и валю злодея, зажимая его между ног. Враг повержен и не сопротивляется, ведь к горлу приставлена сосиска.

– Ну что, попался, который кусался! – пыхчу я, сбивая дыханием свисающую прядь волос.

– Даже и не пытался, – улыбается Артём и поднимает руки. – Сдаюсь и прошу пощады…

– Что скажете? – обращаюсь к ликующим детям. – Пощадим или накажем?

– Пощадим-пощадим! – в голос кричат они.

– Так и быть… Живи, – выбрасываю оружие и встаю с дракона.

– Ура! Мама победила!

Ещё чуть-чуть, и меня понесут на руках, подбрасывая вверх. Мама же – освободительница. Хоть в игре можно почувствовать себя настоящим героем.

– Так! – хлопаю в ладоши, привлекая внимание всех участников. – А сейчас идём мыть руки и за стол. Кто хорошо сражался, тот хорошо поест, – с намёком смотрю на главную малоежку. – Верно? И дракона пригласим. Может, подобреет и не будет больше нападать на мирных жителей.

С такой мотивацией все послушно по цепочке идут мыть руки и садятся за стол. На первое нас ждёт наваристый супчик, который заранее разлила по тарелкам, чтоб остыл. В духовке курочка с картошкой, к которой добраться только через первое блюдо (такая вот игра), ну а на десерт – оладушки с джемом.

– М-м, вкусно, – оценивает Катя суп и набирает очередную ложку бульона. – Я так проголодалась.

– Ага…

– Подтверждаю, – кивает Артем. – Мама вкусно готовит.

Ну всё, прям загнали в краску. Приятно… Особенно, когда стараешься.

– Приятного аппетита, – улыбаюсь и сама нахожу вкус обычного супа каким-то особенным.

– А вот папа говорил, что она плохо готовит… – неожиданно вспоминает Катя. – Помнишь, мама?

Я слегка давлюсь и прочищаю горло. Очень жаль, что в её памяти остался этот момент. И то, что это озвучено в присутствии Артёма. Катя – девочка открытая и может рассказать всё, как на духу. Наши семейные придирки не всегда удавалось скрыть, и дочь кое-что видела и по-своему понимала.

– Кто-то забыл правило: «Когда я ем, я…» – даю детям возможность продолжить заученную истину.

– Глух и нем!

– Вот именно, так что кушаем молча и не отвлекаемся.

Отбойные работы ложками и вилками слышны в последующие полчаса. Тарелки и кружки в итоге опустошены, что не так часто случается. Все наелись, как в последний раз.

Дети с округлившимися животиками устроились на диване и достали настольную игру с карточками.

– Спасибо большое, – Артём встает из-за стола. – Всё было очень вкусно. Давно так не ел, если честно.

– Пожалуйста… – смущённо принимаю комплимент. – Уже пойдешь домой?

– Мы с Гариком не торопимся, – пожимает плечами. – У тебя были какие-то планы, и мы мешаем?

– Вовсе нет… Разве что «тихий час», но, думаю, сегодня можно сделать исключение. Да и не уложишь детей сейчас…

– Это точно, – усмехается Артём, глядя, как отлично его дочь ладит с Гариком. – Можем сходить гулять, как насидятся, если ты не против?

– Почему бы и нет, – смотрю в окно, через которое на кухню пробиваются солнечные лучи. – Тем более завтра-послезавтра обещают дожди и похолодание… Сходим.

– Отлично.

Артём не спешит покидать кухню, смотрит на меня, словно ещё что-то хочет сказать. Я машинально убираю со стола, складывая всю посуду в раковину.

– Ань… – он останавливает меня своей откровенной интонацией. – Спасибо тебе.

– За что? – сжимаю тряпку в руках, понимая, что речь идёт совсем не о еде.

– За дочь.

Я замираю, не зная, как реагировать. Он смотрит на меня так проницательно, что сердце в груди сильно сжимается.

– Как бы там ни было, я очень благодарен тебе за то, что родила Катю и воспитала её такой прелестной и чудной девчонкой. И прости меня за резкие слова… Я не должен был так поддаваться эмоциям.

– Забудем… – тяжело выдыхаю я, – всё плохое.

– Ты права.

– Ладно… Мне надо посуду помыть, – хочу занять чем-то руки, чтобы убрать с пальцев тремор.

– Помочь?

– Нет-нет, иди лучше к детям, – отмахиваюсь я.

– Хорошо… Мы ждём тебя.

– Да, я быстро.

Артём уходит, а я включаю воду и начинаю тщательно шоркать-полоскать посуду. Его слова задевают за живое, и мне надо отвлечься, чтобы не уйти в сплошные эмоции. Одна слеза выходит из-под контроля и скатывается по щеке, тут же смахиваю её. Это не печаль, а скорее радость и облегчение, ведь всё встаёт на свои места и нам по силам преодолеть взаимные обиды во благо общего ребёнка… И личного счастья.

Артём

Моя жизнь снова обретает смысл. Живительный, заставляющий просыпаться каждый день и осознавать для чего именно, а точнее – ради кого.

Я вижу Катю почти каждый день. Мчусь к ней после работы, и моя усталость каким-то чудесным образом проходит, открывается второе дыхание, когда переступаю порог Аниной квартиры и ловлю в объятия дочь.

Катя ждёт меня. Я вижу это по её радостным пытливым глазкам, и она не скрывает своих чувств, как привыкли делать это взрослые. Всегда расскажет, что у неё приключилось за день, чем она расстроена или отчего пришла в восторг.

Я для неё друг, которому она может довериться и весело провести время. И я счастлив, что произошло именно так. Слово «папа» потеряло бы смысл – не стой за ним ничего. Находиться рядом и наслаждаться каждым моментом, проведённым с дочерью – вот, что главное. Мне это необходимо так же, как и ей. Кате нужен отец и его присутствие рядом, Аня понимает это и никак не препятствует, чему я безмерно рад и благодарен ей.

Меня мучает лишь одно. То, что пытаюсь в себе заглушить. Но мои попытки стираются в пыль, когда вижу улыбку и слышу смех женщины, которую люблю. Аня расцветает, когда забывается и в нашем общем времяпровождении с Катей становится настолько раскрепощенной и естественной, что я сразу вспоминаю дни, когда мы были вместе.

Вспоминаю и тут же отвлекаюсь, чтобы ни мучить себя, ни её. Аня взяла с меня слово, что никакие чувства, кроме отцовских, не приведут меня в её квартиру. Бывшая жена хочет быть счастливой, я понимаю… Гораздо сложнее осознать, что счастливой Аня желает стать без моего участия. Скрипя сердце, с болью убеждаю себя в том, что всё правильно, да и бывшая жена имеет право заводить новые отношения и любить другого мужчину.