Трактир «Ямайка» - дю Морье Дафна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/65
• Следующая

Вдруг ей показалось, что среди них ее мать и отец. Они смотрели на нее широко открытыми глазами, губы их побелели; они тянули к ней руки.

Наверное, те же кошмары преследовали по ночам и тетю Пейшнс. Ей тоже являлись лица страдальцев, молили о помощи, а она отворачивалась от них, отталкивала от себя, ибо ждать помощи от нее было нечего. Тетя Пейшнс по-своему тоже была убийцей. Она убивала своим молчанием. Ее вина была не меньше, чем Джосса, потому что она – женщина, а он – чудовище, но она не разорвала путы, которыми была связана с ним.

Так прошло три дня. Боль как будто притупилась, девушкой овладели безразличие и усталость. Теперь ей казалось, что она давно знала всю правду и в глубине души была готова к ней. Уже первая встреча с Джоссом Мерлином, стоявшим на крыльце с фонарем в руке, была ей предостережением, а шум удалявшейся почтовой кареты звучал как прощание с прежней жизнью.

О разбоях на морском побережье говорили в прежние времена в Хелфорде вполголоса, с сомнением покачивали головой, делясь сплетнями, передавая случайно услышанные обрывки разговоров. Мужчины, как правило, больше помалкивали, всякие беседы на эту тему быстро обрывались. В то время, лет двадцать, а может, все пятьдесят, тому назад, когда отец Мэри был молодым, ко всему этому можно было, наверное, так относиться, но теперь, в век нынешний… И вновь перед ней возникло лицо дяди и послышался его шепот:

"Тебе не приходилось прежде слышать о грабителях судов, потерпевших крушение?" Нет, об этом она и слыхом не слыхивала, но ведь тетя Пейшнс вот уже десять лет как уживается со всем этим.

Джосс Мерлин уже не занимал мыслей Мэри так, как раньше. Его она больше не боялась, в душе остались лишь ненависть и отвращение. Для нее он перестал быть человеком, а превратился в рыщущего по ночам зверя. Теперь, когда она увидела его, потерявшего свой облик от пьянства, ему уже не испугать ее. Не боялась она и остальных членов шайки. И она не успокоится, пока не уничтожат этих выродков, отравляющих все, чего ни коснутся, не очистят от них округу, не растопчут их в прах. И никакие родственные чувства не удержат ее.

Оставались еще тетя Пейшнс да Джем Мерлин. Он ворвался в ее мысли внезапно, помимо ее воли. И без него хватало забот. Уж слишком он похож на своего брата: те же глаза, рот, улыбка. Какое опасное сходство! Вспоминая его походку, поворот головы, она легко могла себе представить, каким был Джосс десять лет тому назад. Теперь ей стало понятно, как тетя могла совершить такую страшную глупость, выйдя за него замуж. В Джема Мерлина действительно легко влюбиться – Мэри это хорошо понимала. До сих пор мужчины мало что значили для нее. На ферме было слишком много дел, чтобы думать о них. Находились парни, которые улыбались ей в церкви, делили с ней в поле трапезу во время сбора урожая, а однажды после выпитого сидра сосед поцеловал ее за стогом сена. Ей это показалось очень глупым, и с тех пор она избегала этого, весьма безобидного, парня, который минут через пять уже, наверное, забыл о том эпизоде.

Она все равно никогда не выйдет замуж, уж это она давно для себя решила. Найдет способ накопить денег, заведет ферму и будет трудиться на ней не хуже любого мужчины. Как только она сможет покинуть "Ямайку", забудет обо всем и как-то устроится с тетей Пейшнс, вряд ли у нее будет время думать о мужчинах.

И тут, помимо ее воли, перед ней вновь возникло заросшее щетиной лицо Джема. В грязной рубахе, похожий на бродягу, он смотрел насмешливо и вызывающе. В нем напрочь отсутствовала нежность, он был грубоват, в нем чувствовалась даже некая жестокость. К тому же он был вор и обманщик.

Словом, воплотил в себе все, что она презирала, ненавидела и опасалась. И все же Мэри знала, что могла бы полюбить его, ведь никакие предубеждения над природой не властны. Вероятно, мужчины и женщины вели себя так же, как животные на ферме в Хелфорде. Все живые существа подчиняются одной силе – взаимному влечению. И стоит двоим коснуться друг друга, ощутить близость тела, как их начинает неодолимо тянуть друг к другу. Все это свершается не по разумению. Звери на земле и птицы в небе не рассуждают.

Мэри не была ханжой. Она выросла в деревне и видела, как спариваются животные, как плодятся, как умирают. В природных проявлениях романтического мало, и нечего надеяться, что ее собственная жизнь сложится иначе.

В Хелфорде ей приходилось видеть девушек, гулявших с местными парнями.

Влюбленные держались за руки, смущались и краснели, громко вздыхали. Она замечала, как парочки проходят мимо их дома к зеленой заросшей аллее, которую называли "аллеей влюбленных", хотя у людей старшего возраста для этого места было название похлеще. Молодежь ходила в обнимку, целовалась, любовалась луной и звездами, а в летнюю пору – долго пламеневшими закатами.

У Мэри же, выходившей из коровника и утиравшей мокрыми руками пот с лица, мысли в это время были заняты только что народившимся теленком, которого она оставила возле его матери. Глядя вслед удалявшейся парочке, она, пожав плечами, снисходительно улыбалась и, войдя на кухню, сообщала матушке, что до конца месяца, как видно, быть в Хелфорде свадьбе.

Потом звонили церковные колокола, разрезался свадебный пирог, и жених в воскресном костюме стоял с сияющим лицом на ступенях ведущей в храм лестницы, переминаясь смущенно с ноги на ногу рядом с невестой, наряженной в муслиновое платье. Ради такого торжества ее прямые волосы были старательно завиты. Но и года не пройдет, как, глядишь, нынешний молодожен, наработавшись в поле, возвращается домой и начинает браниться, что, мол, ужин подгорел и его даже собаке не скормишь. А жена в ответ огрызается сверху, из спальни. Фигура ее уже расплылась, локонов нет и в помине, а на руках – запеленутый, орущий, словно взбесившаяся кошка, ребенок, который никак не хочет спать. И она будет ходить с ним взад и вперед по комнате. Тут уж не до разговоров о луне и звездах, отражающихся в тихой воде реки.

Нет, Мэри не питала романтических иллюзий. Влюбленность – всего лишь красивое слово, и ничего больше. Джем Мерлин был мужчиной, а она женщиной. И что в нем было такого, она не знала: руки ли его, кожа, улыбка, но только что-то в нем притягивало ее, сама мысль о нем вызывала в ней и тревогу и радость одновременно. От этого чувства ей было не уйти; она знала, что встреча их неизбежна.

Девушка снова глянула на серое небо и низкие облака. Если ехать в Лонстон, то надо поскорее собираться и отправляться в путь. Не станет она придумывать никаких объяснений. За последние четыре дня она как-то ожесточилась. Пусть тетя Пейшнс думает все, что угодно. Если в ней осталась хоть капля интуиции, она должна сообразить, что видеться с ней Мэри не хочет. А взглянув на своего мужа, на его налитые кровью глаза и трясущиеся руки, она, может быть, все поймет.

Алкоголь, быть может, в последний раз развязал ему язык, его тайна выплыла наружу, и теперь судьба его была у Мэри в руках. Она еще не решила окончательно, как ей следует поступить, но выгораживать она его больше не станет. Сегодня она поедет с Джемом в Лонстон, и на сей раз пусть-ка он ответит на ее вопросы. Возможно, поняв, что она их больше не боится, а, напротив, может подвести под погибель, когда сочтет нужным, он станет разыгрывать раскаяние. Ну а завтра… что ж, завтра будет видно. В крайнем случае, можно обратиться к Фрэнсису Дейви. Он обещал помочь ей, и в его доме в Олтернане она всегда найдет приют и покой.

Ну и Святки выдались, думала она, шагая по пустоши и поглядывая на Хокс-Тор. По обе стороны возвышались холмы. В прошлом году в это время она, стоя на коленях в церкви рядом с матерью, молилась, чтобы им обеим было даровано здоровье, мужество и силы. Она молилась и о душевном спокойствии и благополучии, просила Господа, чтобы мать подольше оставалась с ней, а ферма их процветала. В ответ на мольбы пришла, однако, болезнь, нищета и смерть.

Она осталась совсем одна, попала в сети жестокости и преступления, вынуждена жнть под крышей дома, который ненавидела, и среди людей, которых презирала.

• Предыдущая
• 29/65
• Следующая