Рыцари былого и грядущего. III том - Катканов Сергей Юрьевич - Страница 1

Для того, чтобы завоевать Святую Землю, нужны

прежде всего три вещи: мудрость, сила и милосердие.

Раймунд Луллий (начало XIV в.)

Мы не должны выдавать другим за верное то, что

существует в нашем воображении и не должны

покрывать сомнительного мраком своих догадок.

Гвиберт Ножанский (ок. 1124 г.)

Книга первая

Ангел Ордена

Опус первый. Руад

Галеры крестоносцев с хорошей ровной скоростью рассекали серую морскую гладь. Ноябрьское небо хмурилось, но стоял штиль, и посреди водной пустыни каждый звук раздавался гулко и веско. Ритмичные, жёсткие всплески вёсел, гортанные выкрики моряков, отдававших команды, лязг рыцарских доспехов, которые сержанты приводили в порядок – всё это создавало у юного тамплиера Анри де Монтобана ощущение мощного, неудержимого движения, которому ничто в мире не может воспрепятствовать.

Анри стоял на носу тамплиерской галеры и, как заворожённый, смотрел на белые буруны, рождавшиеся там, где форштевень рассекал воду. Душу его наполнял мрачный холодный восторг. Возвращаются времена великого Годфрида Бульонского. Новый крестовый поход захлестнёт Святую Землю. А он, рыцарь Храма Анри де Монтобан, молод, силён и смел. На ветру развевается новенький белый плащ, полученный им всего месяц назад. Крестовый поход станет его судьбой. Закончились годы прозябания на Кипре. Галеры крестоносцев держат курс на тамплиерскую Тортозу.

– Шёл бы ты в трюм, Анри. Ноябрьский морской ветер очень коварен. Неужели ты хочешь прибыть на Святую Землю весь в соплях, чихая и кашляя, как дряхлый старик?

Обернувшись, Анри по-детски виновато улыбнулся. Перед ним стоял командор Арман де Ливрон – плотный мужчина лет 50-и, с короткой седеющей бородой, с неизменной ироничной улыбкой на тонких губах. Арман полжизни воевал плечом к плечу с отцом Анри и по привычке опекал юного рыцаря, как сына.

– Я не простыну, мессир. Скажите, когда мы будем в Тортозе?

– Ты простынешь, Анри. В Тортозе мы будем через сутки, – де Ливрон положил руку на плечо юноши и с шутливой грубостью увлек его в трюм.

Здесь они расположились в крошечной каюте, больше напоминавшей конское стойло. Анри обрадовался возможности поговорить с командором по душам.

– Надеюсь, мессир, в бою вы не будете меня так опекать?

– Ну что ты, сынок. В бою я с удовольствием позволю тебе погибнуть. Но не до боя же. Это было бы смешно, – де Ливрон хлопнул себя ладонями по коленям и жизнерадостно расхохотался.

Анри взглянул на кисти рук командора. Пальцы тонкие и длинные, словно он всю жизнь упражнялся в игре на лютне, но это были железные пальцы, казалось, он может вонзить их в противника, как орёл свои когти. Таков был де Ливрон – элегантный и сильный, утончённый и хищный, заботливый и безжалостный. Юный рыцарь не усомнился – командор даст ему погибнуть, беречь не станет, а до тех пор постарается заменить ему няньку.

– А как по-вашему, мессир, когда мы вступим в Иерусалим?

– К Рождеству или никогда.

– «Никогда» не может быть, мессир, – Анри плотно сжал губы. – Мы войдём в Иерусалим.

– Может быть всё, дорогой Анри. Без Газана мы не сможем двигаться вглубь Святой Земли, а Газан или придёт, или не придёт.

– Но разве сами крестоносцы не смогут взять Иерусалим?

– Не смогут. Кто думает иначе, тот ничего не понимает.

– Да у нас одних только рыцарей-тамплиеров – 120 человек! Да 400 сержантов! Да 500 лучников! А у сеньора Амори Тирского, брата короля Кипра, сил ещё больше! И у братьев госпитальеров силы тоже немалые.

– Ну, да. Всего, в лучшем случае, тысяч пять. Какой тут штурм Иерусалима? Тортозу не смогли бы взять, если бы она не была разрушена. Газан, если придёт, ещё и обидится, что союзники выступили силами столь ничтожными.

– А кто он такой, этот Газан, о котором столько разговоров?

– Монгольский хан Персии. Некоторое время назад монголы завоевали Персию, которой теперь правят, и Газан у них главный.

– Он, по крайней мере, христианин?

– Нет… Есть у них в войске христиане, однако, еретики, в основном же монголы – язычники. Недавно многие из них приняли ислам, но мусульмане из этой пёстрой орды такие же, как и христиане, то есть никакие.

– Ничего не понимаю. Почему же они идут с нами против своих?

– Да потому что нет у них «своих». Монголы никогда не сражались за веру. Это просто хищники – молодые, сильные, ненасытные. Захватили уже полмира, но им никогда не будет достаточно. Захватывают, всё, что могут, а что не могут – всё равно пытаются. В прошлом году Газан разбил каирских мамелюков при Хомсе, но на преследование у него силёнок не хватило. Убрался к себе в Тебриз и обещал вернуться в будущем ноябре, то есть сейчас. Хочет взять Каир и полностью разгромить мамелюков, но его армии не хватит на гарнизоны для Палестины. Вот Газан и обратился к христианским государям – обещал отдать нам всю Святую Землю в границах времён Готфрида Бульонского. Имея за спиной крестоносцев в качестве союзников, Газан сможет спокойно заняться Египтом. А вера его никогда особо не интересовала. У монголов в традиции очень спокойное отношение к любым религиям.

Анри долго и растерянно молчал, видимо, не имея сил переварить то, что узнал. Потом неуверенно начал:

– Мессир, я, наверное, многого не понимаю… Но хорошо ли крестоносцам иметь союзником этого непонятного Газана?

– Плохо. Иметь такого союзника, как Газан, очень плохо. Ещё во времена Бейбарса, с полвека назад, монголы предлагали союз крестоносцам. Знаешь, что тогда ответили тамплиеры? «Если придут монгольские черти, они найдут слуг Христовых готовыми к бою». А теперь эти «черти» – наш последний шанс закрепиться на Святой Земле.

– Но Европа! Государи Европы могут выставить армию куда побольше монгольской!

– Да неужели ты до сих пор не понял, что Европе наплевать на Святую Землю? При европейских дворах будут бесконечно рассуждать о перспективах нового крестового похода, потому что им нравится поговорить на эту тему, но до дела они не дойдут никогда. Только если мы войдём в Иерусалим, Европа, может быть, и соберёт хоть какое-нибудь ополчение.

– И тогда Святая Земля вновь станет нашей.

– Тогда начнётся война с Газаном. Это сейчас мы ему нужны, но укрепления крестоносцев в Палестине хан не потерпит.

– Мессир, всё это выше моего понимания.

– Постепенно ты всё поймёшь.

– Я рыцарь, а не политик.

– Ты ещё не знаешь, кто ты. Ты не знаешь, кем я прикажу тебе стать. Но я прикажу, и ты не станешь.

У Анри мороз пробежал по коже, когда он увидел, как изменилось лицо командора де Ливрона – жёсткая, непреклонная воля сверкала в его глазах, и ещё он почувствовал в них глубину – бездонную и непостижимую. Впрочем, уже через несколько мгновений в глазах у Армана, всегда такого иронично-элегантного, вновь заплясали весёлые искорки. Он бросил взгляд на проходившего мимо них пожилого рыцаря и едва ли не игриво спросил его:

– А как ты считаешь, брат Филипп, скоро ли мы будем в Иерусалиме? Молодёжь желает знать.

– Молодёжь… Крестовый поход детей… Эти мальчики ничего не могут знать, – прохрипел рыцарь с лицом иссечённым шрамами.

– Эти мальчики скоро станут или мертвецами, или мужчинами.

– Вот тогда всё и узнают. Особенно, если станут мертвецами.

***

Перед ними лежал маленький песчаный островок – заброшенный, никому не нужный. Лишь несколько убогих рыбацких хижин скрашивали пейзаж, да полуразвалившаяся каменная постройка в центре острова.

– Это и есть Святая Земля? – разочарованно спросил Анри.

– Это остров Руад. Отсюда до Святой Земли ещё пара миль, – спокойно ответил Арман.