В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья - Страница 7

— Да, я почти уверен. Когда-то… наверное, я был человеком.

— Неужели? И кем же?

— Воспоминаний совсем не осталось. Помню только последние мысли. Самые яркие. Да, пожалуй, только они и остались. «Зря я покинул дом. Это место полно ужасов. Я здесь умру. Умру-умру-умру-умру-умру». А потом, наверное, я умер. Или нет. Но с тех пор, всё что помню, это рост. Я дерево. Я расту.

— Эмм… хорошо, что ты обрёл себя. Такое не каждый день услышишь, — пробормотал волшебник, глядя в книгу, — хотя, в Дикой земле столько аномалий, что и не только в дерево… Скажи, а вокруг есть ещё говорящие деревья?

— Не знаю ни одного, — ответило дерево. — Возможно, они все жуткие молчуны.

— Ага. Слушай, отсюда хороший вид на город, ты, случаем, не замечал…

— Здесь есть город?

— Понятно. М-да, странно было ожидать, что дерево имеет хорошее зрение.

— Я вообще ничего не вижу. Но везде, куда распространяются мои ветви и корни я ощущаю окружающее.

Уходя прочь вдоль берега, Тобиус внимательно присматривался ко всему вокруг и думал о том, что следовало бы уничтожить это болтливое растение. Оно ведь всё понимало, но не сделало никакой попытки спасти его. Ещё чуть-чуть и серый маг погиб бы так бесславно и глупо, в самом начале…

Раньше Тобиус не заметил бы этого, но за последнее время настороженность стала его второй натурой, и он смог ощутить кое-что очень недоброе, — кто-то пытался думать его мысли за него. Нет, возможно, конкретно эта злая мысль и принадлежала ему, возможно, он не хотел бы этого признавать, но с другой стороны, в противовес ей тут же выступала другая мысль: это всего лишь дерево с остатками человеческого Я, что с него взять? Если паразит долго не мог поймать добычу, он начинал сосать древесные соки жаднее. И эта оправдывающая мысль казалась более лаконичной, более родной.

Тобиус вытер испарину со лба и решил впредь внимательнее следить за собой. Ещё ни один волшебник, потерявший контроль над собственными мыслями, не закончил хорошо.

Предварительно убедившись, что новое дерево не имело чего-нибудь ему сказать и не являлось пристанищем для какого-нибудь паразита, Тобиус устроил себе новый наблюдательный пункт. Сидя на высоте и пользуясь Истинным Зрением, он то и дело замечал всплывающие над водой панцири, а также кишевшую в лесах живность. Каждую минуту что-то ело что-то другое. Порой хотелось залезть повыше.

За всей этой круговертью поеданий волшебник и сам ощутил голод, в то время как из припасов уже почти ничего не осталось.

Главная хитрость в добыче пищи на этих диких просторах заключалась в том, чтобы не ошибиться в выборе. Не каждое существо, выглядевшее как олень, являлось оленем, к примеру. Однажды Тобиус видел, как накинувшиеся на лань волки бежали, когда лань превратилась в аморфную массу плоти с зубами и поглотила двух самых медлительных. Он даже подумал, что это какая-та новая разновидность мимика, способная подражать живым существам, но проверить не решился. Очень уж его впечатлил размер атакующей формы.

— А ты так можешь? — последовал вопрос к плащу.

По живой ткани прокатилась волна как от порыва ветра.

— Не то чтобы я хотел проверить прямо сейчас.

Вспомнив тот случай, он погладил по укрытому «тканью» плечу.

— Спасибо, что предупредил. Сам я мог бы и не поспеть тогда.

Мимик тихонько завибрировал.

Внезапно началась какая-то возня в сумке, после чего наружу выглянуло чёрное кошачье ухо.

— Джассар свидетель, здоров же ты спать!

— М-ря? — подал голос вышедший из очередной спячки Лаухальганда.

— Да, уже давно.

— М-р-р-р.

— Не стоит, здесь и без тебя полно опасных хищников.

— Ф-ф-ф-р-ря!

— Как знаешь, но, если тебя проглотят, назад можешь не возвращаться.

Чёрный мячик выпрыгнул из сумки и ухнул вниз, после чего укатился в заросли крушины ломкой. Пока волшебник собирался с силами, чтобы отправиться на охоту, Лаухальганда успел вернуться и выплюнул под дерево двух зайцев, фазана и, почему-то, ежа. Улыбка существа разошлась от одного кошачьего уха до другого, огромный язык скользил меж зубов из стороны в сторону.

— Кормильцем я тебя называть не стану.

— Ф-ря!

— Хорошо, раз ты добыл, я готовлю.

Был создан участок земли, окружённый всеми мыслимыми системами защитных и оповещающих чар. На самом деле Тобиус не владел по-настоящему сильными защитными чарами, но, будучи серым, понабрал множество мелких заклинаний на факультативах. Пара от хищного зверя и мелкой нечисти, пара от духов, несколько тревожных колокольчиков. Всё лучше, чем быть беззащитным.

Маг легко развёл огонь и подвесил котелок на импровизированной перекладине. Вода появилась из воздуха, добыча была освежёвана и вскоре уже варилась с грибами и лесными травами, собранными по дороге. Булькал суп, а лес переговаривался на тысячу голосов, притворяясь, будто в его бесконечных пределах не таилось ничего страшнее медведя или лося. Лес и сам был хищником, умевшим притворяться. Лес и сам мог поглотить…

— Лаухальганда, — обратился Тобиус к мячику, — там, за деревьями.

Мгновением позже тот метнулся молнией в заросли чемерицы и можно было следить, как маленький хищник носится в высокой растительности, грозя сожрать вообще что угодно, коли оно наберётся глупости встать у него на пути.

— Фря!

— Ничего, да? Хм… Мне показалось, что я видел… м-м-м, женщину? Не знаю. Возможно, это была беспорядочная игра света не древесных стволах и листве, которую мозг попытался переварить в понятный образ. А возможно, это была уродливая старушка, прильнувшая к дереву и следившая за нами.

— Мря?

— Смотрел, не отрываясь, пока глаза не заслезились, мне показалось, что она слилась с пейзажем, будто была его узором изначально, но разуплотнилась…

Стараясь не терять мысль, он полез в сумку за книгой заклинаний, но рука наткнулась на курительную трубку.

Со времени своего отбытия из Под-Замка Тобиус воздерживался, опасаясь стать излишне заметным; он не мог быть уверен, что запах табачного дыма не привлечёт ненужного внимания. Конечно же, дым отпугивал зверьё, являясь вестником огня, смертоносных лесных пожаров, однако жили на свете чудовища, которых этот и прочие нечуждые людям запахи привлекали. Бестиарии часто описывали тварей, которые выходили из лесов и болот, привлечённые дымом печных труб или пламенем разведённых в ночи костров. Многие чудовища не испытывали ужаса перед огнём, но зато любили человечину.

Как бы то ни было, Тобиус уступил привычке, плотно набив керамическую чашу трубки и зажав в зубах кончик длинного мундштука. Прикурив, он мало-помалу наполнил лёгкие дымом и ощутил, как ещё яснее становилось мышление. Как же сильно он соскучился по горячему пряному ощущению в голове и груди!

Когда запись в книге была сделана, похлёбка уже подошла. Однако трапезе не суждено было начаться, ибо поверхность Фарсала с плеском разорвало огромное змееподобное тело. Высоко поднявшись, оно извернулось и пропало в воде, выплеснув на берег целую волну.

Тобиус воспарил, изымая жезл из поясного кольца. Не зная, пока, что делать, он не спешил, ожидая второго явления, и чудище не заставило себя долго ждать, — вырвалось из-под водных толщ, извиваясь и искря. Угорь. Исполинский речной угорь, тварь, вымахавшая до таких размеров, что смогла бы пожирать речных львов[7]! Она широко распахивала пасть и топорщила жабры, словно беззвучно кричала, пока вновь не скрылась под водой. Паривший в воздухе маг не мог не заметить, что в глотке угря застряло что-то довольно крупное.

Брошенный Воющий Клинок решил дело, снеся рыбе голову. Та исчезла в воде, а тело поплыло дальше, извиваясь.

— Ахогово семя, похлёбки не будет.

Маг поднял с мокрой земли перевёрнутый волной котёл и понёс его отмывать. Он почти закончил, когда из озера ему навстречу поднялась массивная лобастая голова с выпуклыми глазами и клювом. Клюв приоткрылся и тестудин издал протяжный рокочущий звук.