Медный гамбит - Абби Линн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/80
• Следующая

Может быть умереть сейчас, до того, как Элабон Экриссар распростанит свой яд на все Пустые Земли, будет не самая плохая идея.

— Король Хаману уничтожит вас всех. — Он буквально выплюнул слова из себя прежде, чем успел подумать о последствиях.

— И кто расскажет ему? Ты? Наш могучий король ничего не узнает — пока не станет слишком поздно. Придут дожди и Атхас будет принадлежать нам. — Экриссар замолчал, игра ему надоела. — Избавьтесь от него!

Павек взглянул на алхимика прежде, чем Рокка и Дованна схватили его за руки. Выражение лица халфлинга не изменилось. Крошечная искорка победы пробежала по ребрам Павека: рабы всегда рабы. Этот, он был уверен, перережет горло своего хозяина, когда Экриссар утратит хотя бы на миг осторожность. Время придет, сомнений нет.

А потом Дованна толкнула его в дверной проем. Великаныш принял его в свои смертельные объятия.

— Сасел! — крикнула Дованна, обращаясь к великанышу так, как если бы он был глух как пень. — Пошли вместе с ним наружу.

Ага, она не хочет отдавать кому-то другому честь избавиться от него.

— Нет, ты нужна мне здесь, — скомандовал Экриссар. — Сасел знает, что нужно сделать — не так ли, Сасел?

Великаныш положил обе руки на череп Павека и начал было давить.

— Нет, не здесь, — быстро сказал инквизитор. — Отведи его наружу. Приведи его туда, где никто не заметит лишний труп.

Павек не смирился со смертью, как он думал еще несколько мгновений назад. Пока Сасел вел его через катакомбы на улицу, его ум метался в поисках спасения. Проблема с великанышами была не столько в их тупости, сколько в том, что они все понимали буквально. В уме Саселя «наружу» могло означать «наружу от катакомб», а могло значить и «наружу от городских стен». Если имело место быть последнее, для избитого и окровавленного регулятора еще была маленькая надежда.

— Нет никакой необходимости избавляться от меня, Сасел. Выведи меня за стены города, а дальше я уже сам избавлюсь от себя. Ты никогда не увидишь меня опять, а также и никакой другой житель Урика.

— Не идти за стены. «Приведи его туда, где никто не заметит лишний труп». За стенами трупы не валяются. Идти на кладбище. Никто не заметит лишний труп на кладбище.

Еще одна неудача: Сасел совмещает преданность с буквальным пониманием. Павек попробовал другой трюк. — Ты не темплар, Сасел. Только темплары могут оставлять трупы на кладбище и не платить смотрителю у ворот.

Сасел поскреб одной рукой в бороде, пока его вторая крепко обвила грудь пленника. Павек стоял спокойно, не жалая тревожить великаныша, пока тот решал трудную логическую задачу.

— У Сасела есть деньги. Сасел платить. Лорд Экриссар снова платить Сасел, за то, что выполнять хорошо приказы.

— А что, Элабон Экриссар всегда вознаграждает Сасела, когда тот подчиняется его приказам?

— Всегда. Сасел всегда подчиняться его приказам, всегда получать монеты.

— Золотые, Сасел? — сказал Павек, страясь, что в его голосе не звучало отчаяние, так как Сасел опять пошел вперед, неся его в сторону городского кладбища, которое и на самом деле было замечательным местом для того, чтобы оставить там труп, а смотритель у ворот брал любые подарки и не задавал никаких вопросов. — Ты должен будешь заплатить смотрителю золотом, Сасел, если хочешь, чтобы он держал свой рот на замке.

Великаныш заворчал. — Золото? Нет золото. У Саселя есть серебро, не золото.

— Тогда Сасел не сможет исполнить приказ Элабона Экриссара. Экриссар будет очень зол. Он накажет Сасела, а не наградит его. Сасел должен спустить Павека на землю и слушать его.

Великаныши могли изменять свою непоколебимую верность с потрясающей скоростью, но тут Павек переиграл.

— Павек-темплар должен слушать Сасела. Темплар красиво говорить со смотрителем. Смотритель пустить Сасела на кладбище без денег.

— Павек-темплар никогда не сделает это.

— Тогда Павек-темплар умирать прямо здесь, на улице. А Сасел сказать ложь великий Лорд Экриссар, Сасел говорить, что тело Павека на кладбище. Может быть Лорд Экриссар узнать правду завтра. А может быть Лорд Экриссар никогда не узнать правда. Сасел получать награду сегодня ночью.

Павек признал свое поражение. Он никак не ожидал хитрости, достойной темплара, изо рта великаныша. Атхас действительно изменился. — Но ты не можешь донести меня до ворот кладбища. Я не могу «красиво поговорить» со смотрителем, пока ты держишь меня подмышкой. Он просто не послушает меня.

Великаныш поменял хватку и аккуратно поставил Павека на ноги. — Сасел не подумал об этом. Теперь Павек идти.

Но Павек не пошел: он рванул со всей доступной ему скоростью в ближайшую темную улицу. Он успел сделать не меньше двадцати шагов, прежде чем Сасел сообразил что происходит.

Времени чтобы скрыться было недостаточно; Сасел имел перед ним тоже самое преимущество, что и Рокка — он видел в темноте, а Павек нет. Но зато было время найти хоть какое-либо оружие. Маленький металлический нож не мог ничего сделать великанышу. Павек надеялся найти хоть что-нибудь, что можно использовать как копье или дубинку, но мусорщики Урика хорошо знали свое дело. Самое лучшее, что он смог найти, был кусок кирпичной кладки, достаточно большой и тяжелый, чтобы раздробить череп великаныша, если — очень большое если — он сумеет подойти достаточно близко, чтобы воспользоваться им. Павек спрятал кирпич за спиной.

Великаныш был слишком велик для узких перекрестков Урика. Сасел должен был сначала полностью остановиться, прежде чем он сумел войти на улицу Павека.

— Что скажет Элабон Экриссар когда узнает, что ты упустил меня, Сасел? — Павек медленно отступал, одновременно насмехаясь над великанышем.

Улица была достаточно широка, чтобы сделать шаг в сторону и ударить по затылку великаныша, когда тот потеряет хладнокровие и кинется на него. — Ну, какую награду приготовил Экриссар для неуклюжего болвана? Может быть место на кладбище для самого Сасела? А может быть он придумает кое-что и похуже. Бедный, несчастный, глупый Сасел.

Сасел не выдержал, зарычал и бросился на него. Павек оставался на месте до тех пор, пока великаныш не смог бы ни повернуться ни остановиться, потом резко отпрыгнул в сторону. Тем не менее на какое-то мгновение Саселу удалось ухватить темплара за руку. Павек крутанулся, уходя от захвата, но на один удар сердца потерял равновесие. Со всей силы он врезался локтем, а потом и всем остальным телом в грубую отштукатуренную стену. Перед его глазами все побелело от боли, но, к счастью, он повредил левую руку. Привычным услием воли победив боль, он сумел правой рукой так точно и сильно ударить в основание черепа Сасела, что тот, взревев от боли, упал на колени, а потом грохнулся лицом на брусчатую мостовую.

Павек дал своей левой руке свободно повиснуть, дожидаясь, пока его сердце хоть немного успокоиться. Он вообще не мог даже пошевелить левой рукой. Что-то там треснуло и сломалось, ему был нужен целитель, но сейчас главное было другое. Едва держась на ватных ногах он доковылял до Сасела.

Кровь текла по грязным волосам великаныша. Он был еще жив, но без сознания и дышал с трудом. Было бы только справедливо перерезать ему горло металлическим ножом, да и для самого Сасела так наверное было бы лучше, чем медленно и мучительно умирать, как животное, но Павеку было не до милосердия. Пока Сасел жив, он будет врать, чтобы остаться живым. Но если этому некроманту с черным сердцем дать труп его слуги, он немедленно доберется до его последних воспоминаний и узнает правду.

Постанывая от боли и усилий, Павек перевернул великаныша на спину, стал виден его кошелек, привязанный к поясу. Великаныши обычно не врали; кошелек был довольно тяжел и быстрая проверка пальцами правой руки показала приятный холодок металла плюс несколько обычных керамических монет. Павек привязывал завязки кошелька к собственному поясу, когда услышал первые крики тревоги.

— Темплар и великаныш. Сюда! В Таможенном Ряду!

• Предыдущая
• 15/80
• Следующая