Медный гамбит - Абби Линн - Страница 14
- Предыдущая
- 14/80
- Следующая
А что потом? Довериться Метисе?
Положиться на милосердие Короля Хаману? Милосердие Короля Хаману?
Страх сжал его грудь, он зашатался и остановился, едва не упав в слабо освещенном кородоре. Сделав глубокий вдох, он приказал себе не бояться и не беспокоится о будущем, пока не выберется на улицу. Он приказал мышцам расслабиться, выдохнул, опять вдохнул воздуха и медленно выдохнул. Сердце забилось тише и спокойнее, он вслушался в темноту, ожидая услышать легкие шаги Дованны. Но вокруг все было тихо, и он пошел вперед быстрым, ровным шагом.
Катакомбы были устроены по хорошо известной ему системе. Коридоры пересекались там, где он и ожидал перекрестков. К каждому из них Павек приближался с осторожностью, пролагая свой путь через вырытые людьми пещеры намного ниже того склада, на котором хранилась зарнека. Он разрешил себе поверить, что он обманул Дованну и оказался за ее спиной, так как надеялся что ее жажда мщения приведет ее в те места, которые они открыли много лет назад, а он направлялся к тем лестницам, которые были построены уже после нападения Тирян.
Павек бесшумно вскабкался по лестнице, ступая на цыпочках. Дверь на улицу была закрыта и заколочена изнутри, и он решил, что это хороший признак. Он навалился на дверь всем своим весом, и болты вышли из своих гнезд. Но при этом дверь заскрипела так, что разбудила бы и мертвых. Он укрылся в тени, готовый в любой момент ринуться внутрь, досчитал до пятидесяти, потом толкнул дверь. Она открылась, свет обеих лун осветил прямоугольник перед ней, совершенно пустой, Павек не видел ни малейшего движения. Потом дверь ударилась о наружную стену, опять никого и ничего, ни малейших посторонних звуков. Павек снова досчитал до пятидесяти и переступил через порог.
Руки толщиной с бедро обыкновенного человека схватили его сзади за плечи прежде, чем он сделал третий шаг. Великаныши были огромны и сильны, но их тела были устроены так же, как и тело обычного человека. Павек ударил пяткой по колену своего врага, и одновременно погрузил пальцы в несколько точек на гигантских запастьях великаныша. Рев боли расколол ночную тишину, когда мышцы гиганта сжались в конвульсии. Потом раздался второй хороший треск из колена великаныша, он освободился и уже было бросился в переулок, как сильнейший удар в челюсть остановил его, и он почти потерял сознание.
— Чтоб ты пропал, Павек. Будь проклят на всю оставшуюся жизнь, сколько бы она не длилась, — прошипела Дованна и опять ударила его в челюсть, на этот раз ногой.
Затем Павек почувствовал, как огромные руки прижали его к груди великаныша. Павек был в шоке, почти ничего не соображал, в его голове бился только один вопрос: что же одна скрывала в своем кулаке, если смогла так ударить его? Потом на него накинулась боль, и он был почти благодарен следующему увесистому удару.
— Ты думал, что опять можешь ускользнуть от меня, проклятая крыса?
Еще один удар, на этот раз в незащищенный живот. У него подкосились ноги, и он упал бы, если бы великаныш не держал его мертвой хваткой. Между ударами Дованна осыпала его вопросами, на которые он даже не пытался ответить. Он не заметил, что она перестала его бить, пока не ударился лицом о камни мостовой.
— Вставай! — скомандовала Дованна, еще раз приложившись ногой по его боку. — Он хочет поговорить с тобой.
Павек со стоном ухитрился встать на колени, его рвало, нос, похоже был смоман во многих местах. На остатках гордости он хотел сказать ужасные слова: «Пусть Элабон Экриссар подождет, пока я умру». Но, к счастью, его рот был полон кровью и он не смог сказать ни одного слова. Дованна дернула своего бывшего любовника и поставила его на ноги.
— Неси его, — сказала она великанышу.
Это было больше, чем живой человек может вынести. Павек спрюнул кровью. — Я… могу… идти.
— Тогда иди. — Дованна указала небольшой дубинкой на открытую дверь.
Павек сделал один неуверенный шаг, потом второй. Он схватился за перила и чуть не упал, сделав первый шаг по лестницы. Дальше пошло легче. Дованна хорошо обработала его, но ни она, ни ее дубинка не сломали его костей. Он спросил себя, останутся ли после этого у него еще шрамы или нет?
Боль стала почти сносной и он стал двигаться намного лучше, когда они опять очутились в коридоре с зарнекой. Дверь была открыта, заклинание развеяно. Дованна сильно толкнула его между лопаток.
Рабочий стол стоял в центре склада. За ним стоял Рокка, деловито смешивая крошечные доли порошка зарнеки с большими порциями муки из боченка, который принес великаныш. Полученную смесь он ссыпал на полосы грубой бумаги. Сам Экриссар превращал эти полосы в запечатанные пакеты Дыхания Рала одним элегантным движением своих пальцев с ухоженными ногтями.
Маска была надета. Их прибытие не прошло незамеченным. Острый взор вонзился в него из грубины маски. Он повернулся.
На складе находился еще и халфлинг; по всей видимости раньше его было не видно из-за спины великаныша. Чудовищный шрам в форме семейного креста Экриссара был выжжен на его щеке. Раб работал один в своем углу, засыпая порошек зарнеки в кувшин того, что было похоже и пахло как золотое вино. Точно такой же кувшин кипел на треножнике, стоящим над лампой с голубым пламенем.
Вывод был достаточно ясен, даже для плохо соображающего после побоев регулятора: зарнека была необходимым инградиентом Дыхания Рала, но, вопреки мнению Метисы — и утверждениям Короля Хаману — была необходимым компонентом чего-то еще.
— Павек, Павек, Павек, — пропел Экриссар, скаля зубы и треся головой при каждом повторении имени Павека. — Ну, что же нам делать с тобой? Ты сам сделал себя досадной помехой для наших планов. Как жаль, что ты не родился в Тире, они бы назвали тебя героем, но здесь ты только жалкий маленький человек. Джозхал, прилепившийся к пятке Дракона.
Вопрос был чисто риторический. Павек знал, что они собирались сделать с ним. А у него не осталось ничего, что могло бы защить его. Он был чересчур безрассуден в своем расследовании, но говорить он еще мог. — Разве ты не слышал, что Дракона довела до смерти стая джозхалов?
Лакированные ногти Экриссар блеснули в свете лампы. Их кончики были острые как бритва, и несмотря на запоздалую попытку Павека отдернуть голову, на его щеке появились кровавые царапины. Он едва устоял на ногах в опасной близости от треножника халфлинга. Прищуренные глаза раба были смертельно черны и наполнены презрением, и их выражение не изменилось, когда когда раб перевел взгляд с Павека на своего хозяина. Павек решил, что пусть стена выполняет трудную работу, поддерживая его на ногах, а он сам пока должен разобраться в том, что он видит.
Рабы не слишком любят своих хозяев. Ненависть, сильная и оправданная, вот что клубится под любой подобострастной улыбкой раба. Небольшую наглость еще могут потерпеть, даже в Урике, лишь бы раб подчинялся без разговоров, но никакой раб не пережил бы такой взгляд, которым халфлинг глядел на своего хозяина.
Тем не менее, как и Рокка по отношению к женщине-друиду, Экриссар не стал делать ничего.
Боль терзала его по-прежнему и Павек не сразу сообразил, что Экриссар не знает секрет жидкости, кипящей сейчас на треножнике. Он уставился на треножник, представляя себе как как его ноги ударяют по его ножкам, опрокидывая его в огонь, и видимо Экриссар сумел проникнуть в его мысли.
— Давай, пытайся, если ты хочешь перед смертью почувствовать себя лучше, но твой героизм не даст ничего. У нас уже есть достаточно Лага, чтобы накормить им весь Урик. У нас есть планы, Павек, планы на весь Атхас, после того как Дракон, как ты сам сказал, был затравлен стаей джозхалов.
Лаг.
Ноги Павека остались, где были. Дыхание Рала расслабляло напряженные мышцы и снимало головную боль. Лаг сводил людей с ума, а потом убивал их. Он не смог сложить два и два, но ведь он не был алхимиком. Зато халфлинг без сомнения был; и именно Лаг халфлинг делал в своем тигле. Со своими наполненными ненавистью глазами раб был ближе к чистому злу, чем Элабон Экриссар; может быть даже ближе, чем сам король-волшебник, Хаману.
- Предыдущая
- 14/80
- Следующая
