Выход на орбиту (СИ) - Чернов Сергей - Страница 56

— Ой, дождь закончился! — говорит Елена, и через несколько секунд мы вливаемся в поток, выходящий на умытую, освежённую дождём улицу.

21 сентября, среда, время 11:35

Агентство «Music Modern», общежитие трейни.

— У моей семьи в Омске квартира чуть больше, — говорит после осмотра своих апартаментов Елена, — но мы там вчетвером живём.

О своей младшей сестре-старшекласснице она уже упомянула. Между нами девочками говоря, я постаралась для неё. Кухня маловата и душ общекоридорный, но там отдельные кабинки. Спаленка небольшая, опять-таки для одной чуть более, чем просто хватит. Сидим в гостиной.

— Иди в душ, — командую я, — приводи себя в порядок, сходим, пообедаем.

Мы с ЧжуВоном часто в ресторан на обед ездим, но не всегда. Агентство взяло под своё крыло ближнее кафе ещё до меня. При мне мы его натурально оккупировали. Обеденное время официально назначено только для работников агентства. Не всех. Не всем по вкусу не совсем европейская, лучше сказать, европеизированная кухня. Главное отличие от корейской — малое количество специй. Трейни принуждены мной наполовину волюнтаристким решением. Остальные, вроде ДжиХён, СонЁн и ЁнЭ, ходят туда по убеждению.

Владелец кафе страшно доволен. К нему заглядывают звёзды первой величины, что приманивает посетителей. Он для посторонних цены удвоил, охрана бдит, чтобы к нам не приставали, но посещаемость только возросла.

Пока Стесснер нежится под водными струями, звоню ЁнЭ.

— ЁнЭ, русская гимнастка прибыла, отправляй в Омск деньги.

— Хорошо, ЮнМи-сии. Приписку не меняем? Спонсорская помощь?

— Да.

Мы ещё поговорили, распоряжений хватает каждый день. Сегодня многое крутится вокруг Стесснер, у меня на неё большие планы.

21 сентября, среда, время 12:35

Кафе рядом с агентство «Music Modern».

— А простого хлеба нет? — вопрошает Елена.

Мы взяли на двоих жареного цыплёнка, салаты из морской капусты и ещё какой-то хрени, супчик на говядине, с рецептом максимально приближённым к русскому. А вот с хлебом… иду на раздачу и беру булочки. Совсем не то, но самое близкое по вкусу. Некогда мне заниматься выпечкой. У себя дома я делаю, мне хватает.

Елена прожёвывает с гримасой сомнения. Ну, да. Это не славянская кухня.

— Лена, а ты ничего не привезла из дома? — получаю недоумённый взгляд в ответ. — Я, когда бываю в России, хотя бы транзитом, всегда везу домой полтора-два пуда всяких разностей. Солёное сало, тушёнка, маринованные грибы, помидорчики, и всего по мелочи, что под руку попадётся. Ничего не привезла?

Не привезла. Облом. Вздыхаю разочарованно. Елена смеётся.

Спустя час. Репетиционный зал.

https://www.youtube.com/watch?v=LpVDUFFY4G0

— Девочки, присядьте пока, — командую девчонкам, — отдохните минут десять.

— Что скажешь, Лена? — скрываю улыбку, глядя на её реакцию. — Это мои трейни, собираюсь делать из них танцевальную фронт-группу агентства. «Люкси гёрлс», — кордебалет, шоу-балет, пока не дала полное название.

— Что я могу сказать, — Лена подыскивает слова, — ваши национальные особенности пока не знаю, возможности девочек мне неизвестны, в шоу-бизнесе мало что понимаю…

Молча жду, гляжу на неё в упор, не моргая.

— Не знаю, что говорить, — Лена окончательно теряется. — А нельзя других посмотреть?

От собственной последней фразы Лена аж краснеет от смущения.

— Не хочу сказать, что…

— Лена! — останавливаю её жестом и тоном. — Некого больше смотреть. Всё намного хуже, чем ты думаешь. Ты можешь не верить, но перед тобой красивейшие девушки Кореи. Вот такого жалкого уровня. Лучше не найдёшь!

Девушка окончательно теряется от моей категоричности.

— Если увидишь красивую азиатку на улице на стройных ножках, можешь быть уверена. Это тайка, филиппинка, вьетнамка или, на худой конец, метиска. Красивее этих ты не найдёшь во всей Корее. Кстати, трое из них метиски. Ты угадаешь, кто это, когда выберешь самых хорошеньких. Учти, что они ещё и пластику делали. Все.

Лена сидит придавленная, как каменным завалом, неожиданной правдой о кореянках, выложенная кореянкой, бесспорно кореянкой, внешний вид которой абсолютно опровергает её же слова.

— А вы?

— Я — редчайшее исключение, генетическая аномалия. Возможно, счастливая мутация. Или, как там ваш Михаил Булгаков говорил? «Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире», так? Непонятно, откуда у меня синие глаза взялись. Есть версия, что по крови я восхожу к королеве Мён СонХва, убитой японцами около ста лет назад. По легенде она была голубоглазой.

Что-то слишком много я за один раз на бедную девочку вываливаю. В конце концов, она не из интеллектуальной элиты, а спортивной. Вон, как её упоминание о Булгакове придавило. По глазам вижу, не помнит, откуда эта фраза о вопросах крови.

— Давай вернёмся к теме. О национальных особенностях и всём остальном чуть позже. Мне интересно твоё мнение, как стороннего специалиста, о потенциале девчонок.

— Давай по-другому спрошу, — придумала, как перевести с русского на русский. — На какое место они могут рассчитывать на чемпионате России по художественной гимнастике?

Теперь Стесснер втыкает в меня немигающий взгляд.

— Они же не гимнастки!

— Не важно. Ориентируйтесь исключительно на фактуру, — меня не собьёшь. — Внешний вид и культуру движений. Считайте, что техникой владеют на уровне, позволяющем добиться заметного успеха.

— Девочки миленькие и раскованные…

— Лена, мне реверансы не нужны, — усиливаю нажим, — мне правда нужна.

Лена задумывается.

— На Всероссийском чемпионате они ничего не займут. Хорошо, если в середину пробьются. На региональном конкурсе…

— В Омской области?

— В Омской области им точно ничего не светит, — улыбается Лена. — Нет. Где-нибудь в Челябинской или, того лучше, в Казахстане они могут пробиться на третье место. Если займут первое — я удивлюсь.

Затупила я насчёт Омской области. Если там такая школа, то моим действительно нечего делать.

Открывается дверь, в зал заходит невысокая худенькая девушка. Ли ХинГи. Лицо освещается улыбкой, когда она замечает нас. Подходит, кланяется.

— ЛеНа-сии. ХинГи-ян, — представляю девушек друг другу. Лена улыбается.

— Сдрастуте, ЛеНа-сии, — с трудом выговаривает ХинГи.

— Лена, это твоя переводчица и помощница. Она учит русский язык третий год, но ни черта в нём не понимает, — мою правоту ХинГи подтверждает лучезарной улыбкой, в которой нет ни тени укоризны. — Лучшего у меня ничего нет. Извини, я сейчас проинструктирую её по-корейски.

— ХинГи-ян! За эту работу будешь получать пятьсот тысяч вон в месяц. Когда увижу, что справляешься хорошо, зарплату тут же удвою. В университете договоришься, что проходишь практику с носителем языка. И всё возможное для себя время проводишь с ней. Договоришься о рабочем графике. Девочки!

Зову группу, выстраиваю перед собой в ряд. Сами мы сидим, ХинГи садиться не смеет.

— Кто хорошо знает английский?

Неуверенно поднимает руку одна. Остальные грустно переглядываются, английский язык ведь такой трудный!

— Вот, Лена! Если рядом нет ХинГи-ян, общаешься через неё по-английски.

Тут выясняется, что у Лены нет планшета.

— Как раз для тебя работа, ХинГи-ян, — пишу записку для ЁнЭ, выделить три миллиона вон на покупку планшета или ноутбука для Стесснер и прочие расходы.

— Лена, выберешь с ней и купишь. Учти, это твои деньги, вычту с зарплаты. Я тебе её как бы авансом даю, — о зверином оскале капитализма забывать нельзя, денежки — врозь, как говорится.

Потом немного подумав, смягчаю позицию.

— Ладно. Раз тебе для работы надо и вообще… считай это подъёмными. Планшет и смартфон будем считать твоим рабочим оборудованием.