Волчья осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович - Страница 20

– Понял, – деловито кивнул Колька.

Потянулись однообразные километры. В районе лесозаграждения вновь пальнули с головного вагона – я видел, как с верхушки кувырнулись подстреленные летяги. Вот же бестолковые твари, другие бы уже поняли, что надо пропустить нашу железную гусеницу, не высовываясь…

Перед Усадищем встали почти на час – по рации сообщили, что с насыпью совсем нехорошо. Интересно, сбежавшие успели как-то нагадить, или просто оседает понемногу? Никто не уточнил, и вскоре поезд поехал дальше.

Муторно как-то. Слишком уж тихо – как говорил кто-то из киногероев, жди беды. И проклятое чувство взгляда то и дело накатывает, стоило лесу приблизиться.

– Что смурной такой, Волк? – поинтересовался Колян, подходя.

– Мерзкое какое-то чувство, – признался я. – Словно на меня кто-то смотрит.

– Пацан вон смотрит, – не удержался от шутки приятель – впрочем, мальчишка и правда не отводил от нас восхищённого взгляда. Ну да, Колян для него сейчас кто-то вроде былинного богатыря. – Да не бзди, такое и правда бывает в лесу. Вон, Костик молчит…

Колдун и правда помалкивал. Он технарь – интересно, насколько хорошо он обнаруживает ауры или движение?

– Лучше посмотри, чем я разжился, – Колян вытащил из-за капонира и подал мне тяжёлый предмет. – Знаю, ты оценишь.

Это был «томпсон» – точно такой же, как тогда у Юрки. А может, и тот самый, кто знает – никаких «особых примет» я у оружия в прошлый раз не заметил. Конечно же, заряжен и взведён – у «томмика» иначе магазин не вставишь. Стоит на предохранителе – он у него маленький и невзрачный, по форме напоминает крутящуюся рукоятку газовой плиты, только малюсенькую.

Хороший ствол, жутко убойный, и патроны не сильно дорогие, но очень уж тяжеленный и несподручный. И отдача зверская. Хотя для Ильина с его ростом и силищей – самое то. Это мне подавай что полегче и поухватистее.

– Под себя подбирал? – не удержался я от подкола, возвращая пистолет-пулемёт.

– Ага, – легкомысленным тоном согласился Колян. – Калаш лучше, но вот вблизи этот вообще зверь. Сам понимаешь, как увидел – сразу затрофеил, приказа сдавать найденное не было.

Он прислонил «томпсон» изнутри к капониру. Я украдкой указал глазами на сидящего рядом мальчишку, но приятель только гримасу скривил. Он прав – мальчишка этот ствол и поднять толком не сможет.

Поезд опять замедлил ход. Въехали на станцию Бурьяны, такую же пустую и заброшенную, как вчера… Шумит ветерок в кронах разросшихся деревьев, кое-где на старых телеграфных столбах болтаются оборванные провода. Дико не хотелось сидеть на месте – вот честно, я б прогулялся, заглянул бы в разрушенное здание станции, но сейчас Ильин отдал уже конкретный приказ – все по местам, и точка.

Опять простояли около часа – видимо, технари и сапёры опять осматривали мост. Ну да, тут лучше уж не рисковать – в конце концов, время не поджимает. Наконец тронулись – опять с черепашьей скоростью. Переползли скрипящий и потрескивающий мост, и, когда он остался за спиной, я вздохнул почти облегчённо – как-никак почти финишная прямая. Разве что Отстойники ещё остались.

– Поезд, Бегуну, – ожила рация. – Волки, левая сторона линии. Ведут себя тихо.

Оп-па. Опять те же, что и в прошлый раз? Наверное, раз уж в тех самых местах.

– Бегун, Штабу, бережём патроны, без нападения не стрелять, – ожидаемо отреагировал Торопов. – Поезд, готовность по левому борту.

Да, вон они, их уже и от нас видно – так же, выстроились по кромке леса, словно чего-то ждут…

– Смежник, что по правой стороне? – уточнил Ильин.

– Движения и аур не чувствую, – доложил Костик.

Ну да, стая редко разделяется, когда наблюдает за столь опасной добычей… Впрочем, наш поезд вообще не добыча – это верная смерть. Сколько там волков? Видно меньше десятка. Несколько пулемётов им и добежать не дадут. Значит, опять будем играть в гляделки… нехорошие такие гляделки.

Волки бросились, когда с ними поравнялся идущий перед нами вагон – тот, что с БТРом, причём кинулись они ничуть не на БТР – нет, на нашу платформу и на ту, что шла с пулемётным «козелком»!

Пулемёты заработали почти одновременно, Колян присоединился со своим «калашом», Лёха стоял, держа наизготовку «серебряный» СКС, поводя стволом – видимо, ждал возможного вожака. Мальчишка сжался за капониром, заткнув уши – молотило очень хорошо. Вон одного волка сняло очередью, вон второй покатился кувырком… Расстрел, как есть расстрел.

Не знаю, что меня дёрнуло взглянуть на Костика – и я наткнулся на его совершенно безумный взгляд, направленный куда-то мне за спину. Колдун открывал и закрывал рот, видимо, силясь что-то сказать – и не мог.

Повернулся по его взгляду – и сразу ослабевшими руками вскинул карабин. В груди похолодело… или это амулет внезапно стал ледяным?

Огромный светло-серый волк нёсся справа наперерез нашему вагону – огромными скачками и будто совершенно бесшумно: я слышал стук колёс, стрёкот пулемётов, отрывистую дробь «калаша», но не слышал вообще ничего от движения зверя. Ощущение было жуткое – словно призрачный волк бежит точно на меня, и я, подавив подкатывающее оцепенение, спустил курок.

Отдача раскладного приклада, плавно бьющая в плечо, вернула заклинившие чувства, но я уже понимал – не успею, не успею… Пули одна за одной уходили в оборотня, какие из них попадали – даже не знаю, но этого мало, мало… Не тот калибр. Почему я не поставил магазин с серебром? Долбаная экономия, мать её!

Ребята не успеют развернуть пулемёты – очень уж неудобный угол, у станка нет возможности полного оборота. БТР разорвал бы волчару парой снарядов, но и он не успеет провернуть башню – если сквозь амбразуры оборотня вообще заметили. Успеть могут только Колян и Лёха. Где же вы, мужики? Я не могу обернуться! Колдун, Костик, мать твою, что ты молчишь! Куда ты вообще смотрел?

Волк быстро сокращает дистанцию. Он гораздо крупнее того, что я завалил за Кисельней – раза в полтора, наверное. А глаза…

Кажется, я сейчас видел только его глаза.

Глаза – светлые, серые, почти прозрачные… и почти человеческие.

Как и у того, первого.

Проклятое дежа вю!

Сколькими пулями я попал тогда из «беретты»? Сколькими попал сейчас? Нас толпа, но кажется, что я опять один на один с оборотнем!

Последняя пуля – серебряная, затвор встал на задержку. Помогла? Непонятно, оборотень уже прыгнул, он летит, летит прямо на меня…

Не успею сменить магазин!

И пистолет вытащить не успею.

Я швырнул карбайн под ноги, схватил с капонира трофейный «томпсон» Ильина, чуть не содрав ногти, крутанул маленький и неудобный предохранитель, почти на автомате увидел большие глаза сжавшегося тут же мальчишки. Ну нет, пацан, мы ещё побарахтаемся…

«Томмик» бил одиночными – переводить огонь некогда, я жал и жал на спуск. Оборотень приземлился прямо на платформу – та качнулась под ногами от толчка, уши резанул крик – кажется, зверь кого-то сбил на землю… Удар огромной лапищи – я отлетел назад, долбанулся головой о мешки, из последних сил навёл ствол и снова жал, жал, жал…

На меня обрушилось что-то тяжёлое и душное, остро пахнувшее шерстью и псиной, липкое от обилия крови.

Мир погас.

– Вот зараза, – прозвучало как через вату. – Похоже, готов наш волк.

Волк… Волк убит? Наверное, да. Если ребята успели развернуть пулемёт, если Лёха отстрелялся из своего «серебряного» СКСа…

Кто-то вцепился в мой рукав, затряс:

– Волк, Волк, вставай! – и послышался плач.

Кто тут ревёт? А… голос – это мальчишка. А я живой вообще или уже щас воспарю? Голова совсем не варит, ничего не вижу – глаза не разлепить, во рту мерзко – то ли кисло, то ли сладко, и состояние такое, будто час тошнило. Встать смогу? Нет, не надо пока, пусть зрение вернётся…

– Так, погодьте, он живой вроде! – крикнул кто-то. Голос незнакомый. – Смотрите, шевелится…

Кто живой? Я или волк? Это волк на меня упал? И где я вообще? Покачивания вагона и стука колёс нет – но и уши словно заложило. Я вообще на поезде, или где?