Не скрыть (СИ) - "BornToRuin" - Страница 91

— Мать моя Миранда… — сорвалось с маленьких полных губ Митики, отчего тут же получил мощную затрещину костлявой рукой незнакомого старика.

— Болван! — рявкнул седой, угрожающе замахнувшись ладонью по затылку конюха.

— Ай! Да за что?

— За язык без костей!

Но зачинщик сего восстания не обратил на небольшую перепалку никакого внимания: его почти бесцветная зелёная радужка уставилась на ожившего сына стеклянным взором, непонятно чего за собой предвещающим и какую эмоцию тщательно скрывающим, отчего вынудил Стефана напрячь плечи, затем затаить дыхание. Их пристальные гляделки друг на друга заставили остальных пятерых мужиков сосредоточено, более не проронив ни звука, наблюдать за дальнейшими действиями обеих сторон, что так долго не виделись, в следствии чего воцарилась тишина, прерываемая лишь лаем собак и каким-то сторонним покашливанием. Молодой человек заметил в глазах родителя странный блеск, губы его дрожали, но отец молчал, широкие крылья ноздрей раздувались от частого дыхания, а желваки заметно напряглись на скулах. Михай начал медленно приближаться к сыну, воинственно сжав кулаки, однако, тот, в свою очередь, непроизвольно попятился. Не успел Стеф значительно разделить между ними расстояние, как крупное тело одним рывком бросилось к молодому человеку, а массивные руки обхватили всю его спину, сжав в крепких объятиях до треска костей. Ожидать такого не мог никто. Тем более Стефан.

— Выжил… — прошептал грубоватый голос парню в затылок, который прижимала к себе мощная ладонь. — Вернулся!

Когда хватка стала ещё крепче, брюнет, сдавленно простонав, смог только промолвить:

— О..о-отец.

— Мой блудный сын вернулся! — но Михай не услышал, продолжил восклицать суровым, но одновременно довольным, гласом

— Ишь бравый какой у тебя парень, — беззвучно вмешался худощавый старик. — Вернулся оттуда, откуда не возвращаются…

— И впрямь недооценивал ты его, Михай. — к разговору также присоединился Митика. — Такому здоровяку хоть бы хны. Не сломила его тварь Димитреску, не по зубам он ей.

Отец вдруг рассмеялся коротким, басовитым смехом, а через секунду и все остальные мужики залились хохотом, от которого молодому человеку стало не по себе.

— Вы правы, друзья, — выпустив, наконец, Стефа из прочных объятий, согласился мужчина. — Мой сын оказался не из робкого десятка! — он ласково потрепал его по волосам, как делал это в далёком детстве. — Скажи, Стефан, ты навредил этой дряни? Сумел хотя как-нибудь отомстить за себя и несчастных девушек?

— Я…

— Сумел! Конечно сумел! — прозвучал голос дяди, заглушив неуверенный шёпот племянника. — Глянь на него: такие увечья можно получить только в бою! Я уверен, отпор он ей давал.

— Ха! Правда, сын? Вонзил ей перо под ребро?

Стефан медленно и осторожно, чтобы никто не заметил, ещё сильнее выпрямил спину, сглотнул подступивший к горлу комок, затем покорно кивнул головой, соглашалась с каждым словом дяди и, потупив взор, томно вздохнул.

— Значит, и у нас получится! Только на сей раз удар будет смертельным. Пойдём, в дом, сын, обработаем твои раны.

И все семеро мужчин направилась к большим воротам, ведущие на участок дома старосты, где внутри затевался страшный заговор против владык этих мест. Михай с небывалой лёгкостью толкнул массивные двери и взору Стефана предстал небольшой дворик с маленьким крыльцом, алтарём, деревянные решётчатые ставни которого по какой-то причине были заперты на толстые цепи, летний столик, нужник по праву сторону и странная карета, больше напоминающая хижину на колёсах, с чёрной жуткой лошадью в сбруе.

— Вы вернулись, — раздался доброжелательный гнусавый голос, ставший причиной новых ледяных мурашек, овладевших всем телом. — Что же случилось на конюшне?

Тучная туша светловолосого торговца показалась из открытых дворцов задней части кареты, свесив толстые босые ступни над кучками снега. Стефан остолбенел. Он готов был увидеть Карла Гейзенберга собственной персоной за дверьми этого большого дома; думал, что "добрый человек" это и есть владыка деревни, что захотел вести двойную игру в тайне от своей покровительницы… но парень совсем позабыл о самом очевидном — о Герцоге. О двуличном торговце, что затеял забаву поопаснее. О лавочнике, которому было известно слишком многое. И это напугало.

— Герцог! — максимально широко расставив руки, обратился к торгашу отец. — Да чёрт с этими конюшнями! Паскуда какая-то резвится. У меня сын живым объявился! Выбрался из этого проклятого замка! Только представь: отбился от гигантской монстробабы!

Герцог взглянул на, стоявшего за спинами мужиков, молодого человека, округлил свои крохотные серые глазки, а затем многозначительно оскалился.

— Да! — не успели пухлые губки лавочника приоткрыться, как в разговор встрял Фабиан. — Пырнул суку острым ножичком!

Такие бурные восхищения и рассказы мужчин, словно были они на месте парня, не могли не вызвать саркастический смешок у торговца.

— Это невозможно, господа, — наконец произнёс Герцог. — Я уже говорил, что Леди Димитреску нельзя навредить; ни солнечными лучами, ни факелами, ни пулями из ваших весьма убедительных ружьев и, уж тем более, ни остриём, как вы выразились, "ножичка". Лишь Кинжал Цветов Смерти способен отнять у неё жизнь.

— Но Стефан же сумел избежать гибели! Каким-то хером защитился от монстра…

Последнее предложение почему-то позабавило торгоша.

— Вы безусловно правы. Он сумел. — и набрав полный рот сигарного дыма, выпустил пару клубней с карамельным запахом в небо. — А говорил ли я что у Леди Альсины есть ещё чудные дочери?

Мужчины отрицательно покачали головами.

— Ох! Три прекрасные юные леди… Стефан согласиться со мной, ведь ему выпала уникальная возможность рассмотреть каждую повнимательнее и ближе.

Колени Стефана задрожали, а к горлу подкатил твёрдый ком, начав неприятно щекотать стенки, вследствие чего из глотки вырвался нервный кашель.

— Что ты такое несёшь, жирдяй?! — дружелюбность отца мигом сошла на нет. Он вернул привычный грубый тон и хамство.

— Ну что вы, уважаемый Михай, так злиться ни к чему… — попытался успокоить разгневанного мужчину, Герцог. — Вы должны гордиться тем, что у вас такой казистый и привлекательный сын, что возбудил интерес трёх девушек. А это ему, между прочим, спасло жизнь.

Недоумение на лице бородатого мужчины вызвало язвительную ухмылку у лавочника, а это, надо было думать, означало, что реакция получена нужная.

— Стефан, — в следующий черёд торговец обратился непосредственно к парню. — Однако, мне всё равно непонятно: неужели их красота настолько сильна, что вы сбежать надумали только сейчас? Лишь недавно осознали, что их насыщение вашей кровью и плотью губительно? Кхе, — неожиданно кашлянул в ладонь тот. — Или они вас попросту не поделили? Хм-м, да-а-а, хочешь упиваться вниманием женщин — умей принимать последствия с достоинством… — и Герцог тихо засмеялся.

Стеф не проронил ни слова. Просто-напросто не смог. Слова застряли в горле осколками битого стекла, не желая слетать с алых тонких уст, что дрожали от сильного волнения. Молодому человеку было необходимо возразить Герцогу, оправдать себя, выставить его лжецом и не дать отцу усомниться в собственной здравости, но рот не открывался, а губы сжались так плотно, что могло показаться, будто кто-то нарочно их склеил вязкой смолой.

Не услышав от сына попытки отрицать сказанное ранее лавочником, Михай метнул на него полный ярости, непонимания бледно-зелёный взгляд, затем, заметив в глазах родного ребёнка полную растерянности и неописуемый испуг, грозно зарычал и схватил мускулистую шею обеими руками.

— Паскудёныш! — гневно завопил мужчина, с силой сомкнув пальцы на горле, пережимая артерию. — Бился с Димитреску, значит, сволочь?!

Мощь фаланг отца была настолько сильной, что брюнет тут же побагровел; чувствуя как в глазах начинает темнеть, он задёргался, ухватился руками за бородатое лицо, стараясь впиться в кожу короткими ногтями, мучительно закряхтел и судорожно, со стоном хватал ртом свежий воздух, будто в последний момент, когда лёгкие уже разрываются болью от недостатка кислорода. Такой силе Кассандра могла бы позавидовать.