Волшебный мелок - Хопп Синкен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/25
• Следующая

Они так и не договорились, и Юн предложил им подраться: кто сильнее — тот и прав. Но нельзя же драться в цилиндрах и фраках, а раздеться и решить спор в одних трусах они стеснялись. Тогда Юн придумал другое — кто не переводя дыхания скажет десять раз подряд: «На дворе трава, на траве дрова», тот и будет прав.

Они столько времени обсуждали этот вопрос, что Софус успел нарисовать форму и дал представителям рисунок с собой, чтобы они, не откладывая, зашли к портному и сделали заказ.

— А крону, — сказал он, — пусть все платят мне, потом я каждому дам по кроне, и выйдет так на так.

Набросок формы получился замечательный. Внутренний карман мундира предназначался для бумажника и «Ежедневного листка», один из наружных — для газет. На грудь полагалось нашить множество звездочек из красного, зеленого и желтого стекла, а внутри каждой звездочки помещалась лампочка от карманного фонаря. Место для батарейки было в фуражке: как поднимешь руку для приветствия — можно заодно нажать кнопку, и все звездочки загорятся.

— Какой-то ты несобранный, — сказал Юн Софусу.

— Нет, собранный! — ответил Софус.

— Ничего подобного, — сказал Юн. — Голова болтается где попало…

— Подумаешь! В этом году мода на слабые головы.

— Тебе надо собраться с мыслями и открыть тайну волшебной палочки, — продолжал Юн. — А то одни неприятности получаются.

— Нет у тебя воображения, — возразил Софус. — Все дела да обязанности на уме. Эх, был бы я птичкой, сидел бы целый день на ветке и пел!

Раз! — и Софус превратился в птичку, потому что нечаянно начертил волшебную закорючку. Он не мог даже держать палочку, сидел на ветке и жалобно смотрел на Юна.

— Теперь хоть не набедокуришь, — сказал Юн. — Сиди и кори себя! Видишь, что бывает, когда все только по-своему делаешь!

Но ведь ничуть не интересно браниться, когда тебе никто не отвечает. И Юну быстро надоело говорить строго со своим старым другом. Он поднял палочку и стал ее рассматривать. Теперь ему предстояло искать разгадку.

Софус не мог говорить — он мог только петь, потому что сам так пожелал, когда махал палочкой. А из песен ему вспомнилась вот какая:

— Хорошая песня, — сказал Юн. — Но ты ошибаешься: пятница — пятнистая, а воскресенье — праздник, значит, оно должно быть красным.

Софус не мог ответить. Юну стало жаль его, и он решил порадовать Софуса.

— Ставлю тебе пять с хвостиком за твою песню, — сказал он. — Когда я был маленький и учился в школе, у нас была учительница, которая ставила пять с хвостиком за правильное решение задачи и чистую тетрадку.

И Юн начертил палочкой

не подозревая, что чертит волшебный знак.

— Хотел бы я знать, как действует эта палочка! — воскликнул он.

И, конечно, сразу догадался, потому что палочка исполнила его желание.

Юн страшно обрадовался, но Софусу ничего не сказал про свое открытие. А сказал он вот что:

— Хочу, чтобы мой старый друг Софус относился ко мне вежливее и учтивее. Хочу, чтобы он не был таким непоседой. Хочу, чтобы он понял, что я самый умный из нас двоих и должен решать за обоих. И хочу, чтобы он снова стал человеком, с такой же головой, как у всех людей.

Если бы вы видели, какой Софус появился перед ним в тот же миг! Тихий, послушный, руки смиренно сложены, волосы приглажены и расчесаны на пробор.

— Почистить тебе ботинки? — спросил Софус. — Пожалуйста, позволь!

— Нет, лучше идем в кино! — сказал Юн.

— Не могу, некогда, к сожалению. Мне надо убрать D комнате и поупражняться на скрипке.

Юн решил, что это уж слишком, и пожелал, чтобы его друг стал, как прежде.

— Отдай мне волшебную палочку! — сразу закричал Софус.

«Хочу, чтобы Софус подарил палочку мне», — подумал Юн.

— Впрочем, можешь оставить ее себе, — сказал Софус.

— Большое спасибо, — ответил Юн.

— Ах, сколько красивых мыслей было у меня в голове, когда я был соловьем! — вздохнул Софус.

— Ты был не соловьем, а самым обыкновенным воробышком, — возразил Юн.

— Зато в груди у меня таился соловей. Этот соловей пел мне чудесные песни и говорил, что я большой, красивый и добрый.

— Гм… — сказал Юн. — Ты уверен, что это была не ворона?

— И я подумал, что если когда-либо стану человеком, то не хочу больше быть Софусом Пресофусом. Пусть меня лучше зовут Ссфус Плечистый, это куда мужественнее.

— Но у тебя же совсем неширокие плечи, — сказал Юн.

— Если носить под пиджаком деревянные плечики, станут шире, — ответил Софус. — Кстати, я изобрел замечательные плечики, именно то, что нужно!

Кумле надоело плясать народные танцы и опротивело мыть машины. То ли дело книгопечатание! Вот только очень трудно заставить буквы стоять ровно и правильно.

Однажды он беседовал с Бибби — той самой девушкой, которая так славно пела. Она сказала ему, что очень любит песню про упрямого ослика. И Кумле ответил, что это хорошо, если только она не имеет в виду его или правительство. Тогда Бибби спела ему такую песенку:

— А я могу эту песню напечатать! — сказал Кумле. И напечатал ее так, как это видно на рисунке.

Потом он и Бибби придумали еще стишок, вот такой:

Они позвонили по телефону Юну и Софусу и позвали их в типографию — посмотреть новый способ стихосложения. Ни Юн, ни Софус не сумели прочесть напечатанное. Пришлось Бибби и Кумле спеть дуэтом, только тогда мальчики поняли, что речь идет о совершенно новом способе писать стихи. — Ясно! — сказал Юн. — Такие стихи и я могу сочинять. И он нарисовал:

Остальные никак не могли найти рифму, хотя Юн уверял, что это так же просто, как читать букварь. Вот как надо читать стихи Юна:

— Не считается! — воскликнул Кумле. — На картинке не нарисовано, что сказала телка!

— А что же еще может сказать корова, кроме «му»? — возразил Юн. — Пойте дальше!

Теперь, когда они знали, как он сочиняет, это было уже не так трудно. Юн сделал новый рисунок. И они спели хором:

Но Софус превзошел всех; и неудивительно — ведь он собирался стать поэтом. Вот первое стихотворение, которое он сочинил.

— Не могу разобрать! — сказал Юн.

— А я могу! — воскликнула Бибби и спела:

• Предыдущая
• 19/25
• Следующая