Будь моей (СИ) - Черно Адалин - Страница 28

Все повторяется. Его ласки, мои стоны и быстрые касания к его телу. Мне нравится ощущать под ладонями упругий пресс, его горячую, словно раскаленный песок, кожу. Мне нравится он весь. Все это время мне отчаянно не хватало чувствовать себя желанной. И возбуждения тоже не хватало.

Помню, как акушерка во время родов странно на меня посмотрела и спросила:

— С мужиком не спала, что ли?

Мне тогда жутко неловко стало. Я ощутила себя какой-то неправильной, но во время беременности даже мыслей не возникло, чтобы с кем-то переспать. Я слишком сильно тонула в своем горе, чтобы допустить даже мысль с кем-то переспать. Хотя та же Оля предлагала. Говорила, клин клином вышибают. Но мне почему-то кажется, что у нее так и не получилось забыть отца Тимофея.

— Иди сюда.

Богдан ложится на спину и увлекает меня за собой. Хочет, чтобы я была главной. Упираюсь ладонями ему в грудь и прогибаюсь в пояснице. Задыхаюсь от нахлынувших чувств: легкой боли и следом — приятного тепла.

Быть главной Богдан мне позволяет недолго. Совсем скоро я оказываюсь на спине, а он — сверху. Когда наши взгляды встречаются, мне кажется, я краснею. По крайней мере, щеки сильно горят, а внизу живота становится невыносимо тяжело. Богдан перестает сдерживаться, я поддаюсь его напору. В воздухе витают громкие вздохи и непристойные звуки. На пике моего удовольствия Богдан даже позволяет себе выругаться и добавить:

— Ты красивая просто очень.

Через мгновение в комнате слышен скрежет его зубов, а затем и легкий стон. Он изменился даже в этом. Раньше он позволял себе куда больше слов и был сильно громче. Не сдерживал себя в желаниях. Сейчас же все иначе. Ему будто неудобно за свое удовольствие, при этом ему понравилось мое.

Через пару минут мы лежим в обнимку друг с другом. Наши ноги переплетены, моя ладонь лежит на его прессе, а голова — на плече. Я прислушиваюсь к звукам извне, но все тихо. Дети спят. Не знаю, как Рома, но когда просыпается Артур, это невозможно не услышать.

Я едва ощутимо вожу ладонью по его телу. Исследую и запоминаю каждый сантиметр.

Мы оба молчим. Я не хочу разговаривать и не хочу думать, почему ничего не говорит он. Нам хорошо сейчас. К чему усложнять все словами. Я, к тому же, не уверена, что смогу так легко обсудить произошедшее. Мне куда легче действовать, чем говорить.

Моя рука натыкается на что-то шероховатое чуть ниже пупка. Я исследую его дальше, понимаю, что это шрам. Не от удаления аппендицита, потому что шрам с левой стороны. Богдан замирает, напрягается всем телом. Я же не могу просто взять и выбросить этот шрам из головы.

— Откуда он?

— После операции остался.

— Какой?

— Ничего ужасного и того, о чем стоило бы говорить.

— Богдан…

— Это просто шрам, Лера, — он перехватывает мою руку и кладет ее чуть выше.

Не хочет говорить, а мне очень хочется знать.

Лера

Две недели пролетают незаметно. Через несколько дней нам предстоит вернуться. В какой-то момент думаю, что совсем этого не хочу. Мне нравится здесь. В тишине, в покое, среди родной речи и с людьми, которым я нужна. Настя едва ли не ежедневно приезжает, Богдан после той ночи каждый день ночует с нами и непременно в моей кровати. Вначале, конечно, я сбегаю к нему в постель, а затем мы перемещаемся ко мне.

Он даже с детьми стал помогать. По ночам, когда Артур просыпается и требует грудь, он сам встает и приносит его мне, а затем ждет, когда я докормлю сына и возвращает его в кроватку. Я высыпаюсь, а утром чувствую вину, но стоит мне взглянуть на отдохнувшее лицо Богдана, как она улетучивается.

— Как тебе удается так выглядеть? — протянула в одно утро.

— Я просто раньше спал по четыре часа, а здесь почти семь. Иду на повышение.

К хорошему быстро привыкаешь, верно? Я, кажется, привыкла слишком сильно. Не хочу никуда уезжать, но билеты уже куплены.

Да и Оля меня ждет. Звонила уже раз пять, спрашивала, не передумала ли я возвращаться. Ей, вроде как, скучно одной.

Я говорила, что не передумала, а у самой кошки на душе скребут. Не хочу никуда, нам так хорошо с Богданом, страшно это разрушить, очень страшно. Вдруг, когда я вернусь, он снова с этой своей Элей сойдется. Оценит ее достоинства и… всё.

Глупые мысли, но особенно сильно заботит то, что внутренне я уже приняла решение вернуться. Сейчас все мысли крутятся вокруг того, что я полечу только чтобы вещи собрать и попрощаться с Олей. Я действительно собираюсь вернуться сюда навсегда? Даже не верится.

Вечером Богдан возвращается пораньше, привозит шикарный букет лилий. Ими итак завален весь дом, а он все продолжает опустошать цветочные магазины.

— Привет, — целует меня в щеку. — Как вы тут?

— В порядке. Няня вот только ушла.

В последнее время мы сильно уменьшили охрану и отпустили Олега. На последнем настояла я. Его присутствие меня нервировало. Мне казалось, он спит и видит, как отправить меня туда, откуда я приехала. И освободить место своей сестре. Это, скорее всего, моя выдумка, но я никак не могла избавиться от этих мыслей.

— Я хотел поговорить.

Богдан уводит меня на кухню, спрашивает, хочу ли я чай, но я отказываюсь. Он наливает себе эспрессо, осушает его несколькими глотками.

— Я хотел предложить тебе работу здесь. Знаю, что ты не собираешься оставаться.

— С чего ты это взял? — перебиваю его на полуслове.

— Видел билет у тебя в комнате. На послезавтра.

— Я купила его сразу же по прилету. Не оставила себе путей для отступления, но сейчас я не хочу уезжать.

— Черт, а я пару дней пытаюсь уговорить себя дать тебе свободу и спокойно уехать.

Я улыбаюсь. Богдан меня удивляет, но пожалуй, в лучшую сторону. В нем куда больше уверенности, чем год назад. Сейчас, когда он мне уступает, он себя ломает, а тогда делал это потому что сильно любил. Боялся потерять, остаться без меня и не делал ничего, что хоть как-то бы повлияло на наши отношения. Он просто… плыл по течению и не боролся за нас. Этот Богдан нравится мне куда больше. Возможно потому что рядом с ним у меня больше не возникает желания сунуться на рожон. Сейчас я спокойна, защищена, я знаю, что он в силах сделать куда больше меня.

— Игоря сегодня задержали, — сообщает он после паузы. — Нам удалось перетянуть канат доверия.

— Ох…

Неожиданная информация заставляет меня открыть от удивления рот. Игорь в тюрьме. Он больше не сможет мне навредить, не подойдет в кафе, чтобы поговорить или подсыпать угроз.

— Я в общем-то… о чем говорить хотел. Дома тебе явно скучно, — он улыбается, видимо, вспоминая мое нытье несколько дней назад.

Тогда я не выдержала и сказала, что хочу чем-то заняться. Мне надоело сидеть под одной крышей и нянчить детей. Я, конечно, любила своего сына, да и к Ромке испытывала нежные чувства, но целый день… это выше моих возможностей. Я итак три месяца в декрете просидела, с ума сходила без нормального общения.

— И?

— Вот, — Богдан кладет передо мной папку и протягивает ее мне через стол. — Возвращаю тебе твои салоны. Там ремонт сделали, вернули почти все в первоначальный вид. С сотрудницами, которые с тобой работали, я переговорил. Многие согласны вернуться. Ну и в этой же папке документы на квартиру. Игорь отдал ее обратно.

Богдан меня шокировал еще на этапе салонов, а после квартиры я просто ушам своим поверить не могла. Схватила папку, достала бумаги. Все… все мои салоны теперь вернулись под мое руководство. И квартира по документам тоже принадлежала мне. Правда, я даже мысли не допускала, чтобы туда вернуться. Это было сродни возвращению в прошлое. Хотя с салонами ситуация была кардинально противоположной. Я горела ими и хотела поскорее их увидеть.

Жаль, что Богдан сказал мне об этом только вечером. Знай я раньше, сорвалась бы туда, не раздумывая.

— Я не знаю даже, что сказать.

— Достаточно просто остаться здесь, — с улыбкой говорит Богдан. — Тем более тебя девочки ждут. Как сейчас лететь?