Николай I. Освободитель (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 43

— Это хорошо, — именно на такой ответ я и надеялся. — Вот именно это «все» мне от вас и потребуется… Впрочем, думаю, что вы в накладе тоже не останетесь. Учитывая авантюрный склад характера.

Про Толстого-Американца я читал еще в прошлой жизни. Помнил правда не много: что был такой авантюрист, который обманом совершил какое-то путешествие и был известен кучей других странных выходок. Впечатляющий достаточно образ для этого времени.

Случайно натолкнувшись на упоминание данного персонажа уже здесь, я потрудился навести о нем справки и, конечно, вот этот романтический ореол при ближайшем рассмотрении изрядно поугас. Толстой оказался достаточно неприятным типом: картежником, — причем нечестным, чего даже не сильно скрывал — соблазнителем, лжецом и дуэлянтом, отправившим на тот свет не одного бедолагу. В другой ситуации, я бы постарался с таким человеком дел не иметь, вот только для задуманной операции, нужен были именно подобный тип, способный с легкостью обменять свои принципы на дензнаки и возможность их с шиком потратить.

— Рад стараться, ваше императорское высочество, — по-военному ответил Толстой.

— Вот возьмите, прочитайте и распишитесь, — я передал собеседнику пару скрепленных листов бумаги. Пока тот знакомился с написанным, я взял на руки потершегося о ногу местного кота, неизвестно как пробравшегося в чайную комнату. Оказывается, знаменитые эрмитажные коты, жили тут чуть ли не со времен постройки здания. Усатый-хвостатый черепахового цвета тут же пристроился у меня на коленях и подставил загривок под почесушки.

— Что это? — Через пару минут удивленно переспросил авантюрист.

— Это договор на продажу души, — хмыкнул я. — Плата за возможность выбраться в свет из той дыры, в которую вас законопатили.

— Но я не понимаю… — обаятельная улыбка сползла с лица графа.

— Хорошо давайте по порядку.

Идея о необходимости ведения какой-никакой разведки на территории противника появилась у меня давно. Вот только осложнялось дело тем, что в кругах, которые обладают хоть какой-то полезной информацией вращаться могли исключительно дворяне, а подбить местного дворянина на «шпионское ремесло» дело было, мягко говоря, не простое. Тут и склад характера нужен соответствующий, и широта взглядов, и определенная моральна гибкость.

— Вы получите отпуск в армии и отправитесь в Париж. Деньги на путешествие мы вам выделим, естественно, — откуда у картежника и повесы лишние средства могут быть. — Ваша задача приехать в столицу Франции и на первом этапе просто жить привычной жизнью. Необходимо по возможности встроиться в местное высшее общество, стать для них своим. По легенде вы были несправедливо обижены императором и покинули Россию из-за невозможности тут более находиться. Нужно, чтобы все в Париже знали, что вы крайне недовольны его императорским величеством, и в случае совпадения интереса на этой почве, искали с вами знакомства. Обо всех таких контактах будете сообщать нам через специально приставленного человека. Более того, если удастся, можете сами способствовать созданию в Париже некой организации направленной на свержении действующей в России власти. Если таким образом у вас получится выйти на самообеспечение, будет вообще хорошо, если нет — мы будем высылать вам регулярные выплаты, однако размер их будет прямо пропорционален достигнутым успехам. Вопросы есть?

— Сколько подъемных будет? — Характерным движением облизав губы, задал самый главный интересующий его вопрос граф. Видимо сама предстоящая ему работа его не смущала.

— На дорогу и первое время вам будет отпущено пять тысяч рублей.

— Маловато будет…

— Я думаю, торг тут не уместен, — я сразу оборвал попытки Толстого меня как-то продавить, — более того, в случае, если мы будем недовольны вашей работой, или еще хуже — окажется, что вы решили, например, сменить покровителя, вот эта бумага будет передана французскому посланнику. Как вы понимаете, после этого жить вам останется ровно столько, сколько потребуется курьеру чтобы покрыть расстояние от Питера до Парижа.

— Это что, мне всю жизнь теперь ходить с удавкой на шее? — Попытался было возразить граф, однако я вновь его перебил.

— А вы взбрыкнуть не пытайтесь, тогда все будет хорошо, — усмехнулся я. — Впрочем есть альтернатива: Нейшлот ближайшие лет десять-пятнадцать, выбор ваш.

— Ну нет, — как-то оскалился Толстой, — давайте ваш договор. Кровью подписывать?

— Чернил будет достаточно, — кот на руках у меня, почувствовав, как я расслабился тихо замурчал. — С вами отправятся мои люди, у них свои задачи. Они могут обратиться к вам за помощью и вам, по возможности, следует им способствовать. Впрочем, это и в обратную сторону действует, если помощь понадобится уже вам — тоже не стесняйтесь обращаться. В целом, я думаю встречу можно закончить, подробные инструкции и деньги вам передадут позже. Всего хорошего.

Хорошо бы и в Лондон такого засланного казачка отправить, но, во-первых, другого такого же штрафника у меня под рукой не оказалось, а, во-вторых, все равно Лондон в ближайшие года четыре-пять на Россию будет оказывать крайне малое влияние, можно с этим и повременить. Нет, в идеале хорошо бы своих агентов иметь во всех странах Европы и не только, но пока я себе это даже в плане финансов позволить не мог, не смотря на все коммерческие успехи.

Конечно, все это было натуральной самодеятельностью, слегка прикрытой торговым интересом — вместе с графом в Париж должен был отправиться приказчик с образцами свечей: не факт, что получится продать сам товар, тем более что его и на внутренний рынок то не хватает, но вот организовать какое-нибудь совместное предприятие и изготавливать их на месте — вполне. И вероятнее всего узнай Александр о такой инициативе, он бы меня не понял, однако императору и без инициативного младшего брата забот хватало, а с Воронцовым у меня уже давно сложились отношения, далеко выходящие за рамки, воспитатель-ученик. Да и политические взгляды Семена Романовича тут играли в пользу моей задумки, вот если бы я Толстого в Лондон надумал отправить, тогда бы Воронцова к этому делу привлекать не стал.

Последнее стоящее упоминания событие произошло уже в канун нового 1808 года. Севергин, жестоко до этого страдающий от того, что свечное производство выдает большое количество отходов, бесполезно сливаемых в канализацию — да-да, тут о природе пока не сильно задумывались — наконец смог найти им применение. Не вдаваясь в подробности, оказалось, что из побочного продукта обработки жира при изготовлении стеарина можно делать мыло. И вот это было самое настоящее «Бинго!», особенно если соединить эту новость с подготовленной нами — вернее Министерством Общественного здоровья при моей небольшой консультации — «памяткой по гигиене для офицеров Русской армии», которую мы напечатали тиражом в десять тысяч штук.

Туда вошли все рекомендации начиная от кипячения воды и заканчивая борьбой со вшами — верными спутниками любой армии в походе. Естественно, памятка содержала рекомендацию мыть руки с мылом, вот только товар этот был достаточно дорогой для повседневного использования, и позволить его могли отнюдь не все в эти времена. И вот возможность производства дешёвого — практически бесплатного — мыла в больших, действительно больших, объемах была тут как нельзя кстати.

Это открытие, о котором мне сообщили в канун Рождества, я посчитал благим знаком. Видимо что-то я все же сумел сделать хорошего в этом мире, может и дальше получится двигаться тем же курсом.

Наступивший 1808 год на события по сравнению с предшественником был откровенно беден. В феврале, подписали мирный договор с персами, которые оставшись после выхода османов из войны на Кавказе с Россией один на один, быстро “сдулись” и пошли на попятную. Впрочем, тут тоже никто не обольщался, это был не полноценный мир — поскольку окончательно не устраивал обе стороны — а скорее перемирие. Было очевидно, что с одной стороны Российская империя, расплевавшись с проблемами в Европе все равно продолжит экспансию в Закавказье, а с другой, при наступлении удачного момента те же персы вновь будут пробовать нас на зуб. Но в любом случае, я таким поворотом был более чем доволен: это позволит сэкономить нам лишний миллион-другой рублей, который явно можно было бы потратить гораздо более эффективно.