Призрак (ЛП) - Заварелли А. - Страница 9

Мне удается сесть прямо, и я замечаю, что теперь полностью одета. В леггинсах и свитере. Возникает короткий вопрос, кто меня одел, но он быстро исчезает. Мое внимание приковано к пейзажу за окном.

Я вернулась в Массачусетс. Мой разум сейчас слишком хрупок, чтобы принять это. Поэтому я говорю себе, что это не реально. Что все это не реально. Но даже так, мои губы снова повторяют эти слова.

— Я не собираюсь возвращаться в Бостон.

Алексей бросает на меня любопытный взгляд, но не отвечает. И поэтому я удовлетворена его молчанием. Мои мысли ускользают в пустые пространства мозга, а я лишь сторонний наблюдатель. Раскинувшиеся просторы деревьев за окном — взрыв красок для моих тусклых глаз. Сейчас осень. И вот откуда я знаю, что слова Алексея правдивы. Нет ничего лучше Массачусетса осенью.

Но это нереально. И меня здесь нет.

Дорога длинная и в машине тихо. «Почти» для Алексея значит больше часа. Я просто наблюдаю за пейзажем, пролетающим за окном, пока мои глаза не начинают болеть слишком сильно, и мне снова нужно дать им отдохнуть.

Когда мы, наконец, добираемся до места назначения, меня окружает комфорт. Дом — это крепость посреди пустыни, окруженная только дикой природой. Я вдали от людей. Подальше от всего. Всего, кроме него.

Машина останавливается, и я пытаюсь выбраться самостоятельно. Вскоре я понимаю, что мои ноги не работают. Алексей поднимает меня на руки, как ребенка, и несет внутрь. На нем мягкий синий свитер, который при каждом шаге трется о мое лицо. Свитер пахнет им. Как дуб и гвоздика. И коньяк.

Он проносит меня через ряд залов и комнат, прежде чем мы достигаем места назначения. У меня нет времени, чтобы вникнуть в детали дома за то время, что он открывает дверь и укладывает меня на кровать. Настоящая кровать, с двумя матрасами и каркасом.

Мягкость чужда моему телу, и все в этой комнате ошеломляет меня. Я так долго жила в темноте, а эта комната светлая. Шторы раздвинуты, солнечный свет льется на пол. Я хочу закрыть их. Хочу оставаться в темноте. Но я не могу пошевелиться.

Мои глаза блуждают по комнате, вбирая все это. Здесь стоит книжный шкаф, набитый книгами. И стол с художественными принадлежностями. Огромный стул у окна. Насыщенные цвета и холодные каменные стены. Комната слишком велика и все же слишком мала. И все это обрушивается на меня.

Я хватаюсь за горло, чувствуя клаустрофобию, но останавливаюсь, когда Алексей окликает кого-то по-русски. Когда я вздрагиваю, он встает передо мной и хмурится. И тут в комнату вбегает пожилая женщина. Она слегка улыбается и кланяется, ее глаза устремляются прямо на меня.

Она старше Каролины. И она не смотрит на меня так, как Каролина. У нее мягкие карие глаза и темные волосы с проседью. Они зачесаны в пучок, а ее цветастое платье прикрывает фартук. Если бы у меня была бабушка, я представляю, как она могла бы выглядеть.

— Талия, это Магда, — говорит мне Алексей. — Она следит за порядком в доме.

Я хмурюсь и снова переключаю внимание на него. Потому что он произнес мое имя. А я никогда не называла ему своего имени. Я в замешательстве, голова болит, и я потираю виски. Я понимаю, что давно не принимала таблеток. Даже половины таблетки. И все болит.

Мне нужно хотя бы полпачки, чтобы онеметь. А остальное я могу припрятать. Интересно, сколько Алексей даст мне теперь, когда знает мою тайну? Это беспокоит меня, но у меня нет времени думать об этом.

Магда встает передо мной, одаривая меня легкой сочувственной улыбкой.

— Привет, Талия, — приветствует она меня по-английски, хотя акцент у нее очень русский.

Я тупо смотрю на нее.

Алексей бросает несколько коротких фраз по-русски и направляется к двери. Но прежде чем уйти, он останавливается, его взгляд возвращается ко мне.

— Убери все острые предметы из туалета, — говорит он Магде. — И ванной тоже.

Магда хмурится, но кивает. А потом Алексей уходит. Я все еще смотрю на дверь, когда Магда берет меня за руку и ведет к шкафу.

— Здесь есть одежда, — говорит она. — Так что можешь выбрать, что тебе нравится, пока…

Я не слышу остальных ее слов. Я смотрю на одежду, но не прикасаюсь к ней. Ее слишком много. Слишком много цветов. Чувство клаустрофобии вернулось, и я отодвигаюсь от шкафа, натыкаясь на стену.

— Мисс Талия? — спрашивает Магда с явным беспокойством в голосе. — Вы в порядке? Вам нужно присесть?

Качаю головой.

— Очень хорошо. — Она кивает. — Мистер Николаев хочет, чтобы вы привели себя в порядок. Вы можете воспользоваться душем, а я буду снаружи, если вам понадобится помощь.

Она ведет меня к двери в смежную ванную, но я останавливаюсь, прежде чем войти.

— Мисс Талия?

Я не могу смотреть на нее, когда говорю. Я не могу позволить ей увидеть, что онемение снова ускользает.

— Здесь есть зеркало? — интересуюсь я.

— Да, конечно, — отвечает она. — Я вам покажу.

— Я не хочу видеть.

В комнате тихо. Она обдумывает мои слова. А потом она ускользает и возвращается через несколько мгновений.

— Вот, — говорит она. — Я его уже прикрыла. Больше никакого зеркала.

На этот раз я позволяю ей провести меня внутрь. Ванная комната большая и, как и все остальное, подавляющая. Но когда я перевожу взгляд на ванну, возникает ощущение чего-то знакомого и страстного. Те же самые слова начинают звучать у меня в голове. И голос моей матери. Ангелы по утрам. Четыре ангела. И я тоже.

Скоро…

— Никаких ванн, — Магда разрушает мою реальность двумя простыми словами.

Она подталкивает меня к душевой кабине и включает ее. А потом я смотрю, как она убирает бритвы и все остальное, чем я могу пораниться.

— Как только вы помоетесь, я обработаю ваши раны, — заявляет Магда.

И с этими словами она садится в кресло напротив ванной, откуда может быстро добраться до меня, если понадобится. Это только подтверждает мысль, эхом отдающуюся в моей голове.

Этот человек никогда меня не отпустит.

Я не спеша принимаю душ, позволяя ноющим мышцам впитывать тепло. Я не помню, когда в последний раз ощущала горячую воду на своей коже. Когда Каролина купала меня, она не пожалела для меня роскошных средств.

В этом душе много туалетных принадлежностей. Выбор ошеломляет меня, а на мои глаза что-то начинает сильно давить. Онемение ускользает, и боль жадно овладевает моим телом и разумом. Не хочу этого. Я ничего этого не хочу.

Я просто хочу быть свободной. Как и они. Как моя семья.

Но он мне не позволяет.

Я тянусь за бутылкой, не проверяя этикетку, и использую ее содержимое на каждой части своего тела. Я продолжаю брызгать цветочным гелем в руки и умываться, снова и снова, но никогда не отмоюсь. Когда я моргаю и открываю глаза, моя кожа содрана, и я дрожу.

— Достаточно, — говорит мне Магда, появляясь за дверью с полотенцем. — Ты слишком усердно скребла.

Когда я выхожу из душа, мои колени почти подгибаются. Магда хватает меня за руку и помогает сесть на стул. Она обматывает меня пушистым полотенцем, но это не помогает. Я все еще дрожу. Становится все хуже.

— Мисс Талия, с вами все в порядке?

— Мне н-н-нужна таблетка. — Мои зубы стучат.

Она качает головой и хмурится.

— Никаких таблеток. Это пройдет.

— Не пройдет, — возражаю я.

Она игнорирует меня и берет несколько предметов из шкафа, прежде чем вернуться ко мне. Она начинает протирать мои раны. Ее прикосновения нежны, но они словно огонь обжигают мою кожу. Я вскрикиваю везде, где она касается, и эта боль не похожа ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше.

— Больно, — говорю я ей. — Очень больно.

Я понимаю, что что-то не так, когда выпаливаю эти слова. Как правило, у меня намного выше болевой порог. Обычно я могу отлючиться от нее. Уплыть куда-нибудь. Но не сейчас. Мое сердце бешено колотится. Я вся взмокла. И комната кружится.

— Дай мне что-нибудь, — умоляю я. — Все, что угодно.