Крестоносец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 20

— Она же утверждает…

— Только то, — перебил его Андрей, — что ей выгодно. Ей и ее отцу. Но ты, я полагаю, прекрасно понимаешь, насколько опасно им верить. Если бы она не пришла ко мне сама, чтобы как простая шлюха, пытаясь близостью со мной выгадать большие деньги, то я бы еще мог ей поверить. Однако случилось то, что случилось. А ты не хуже меня знаешь — в гареме женщины знают, как предаваться любви, не рискуя беременностью. И нужно быть наивным дурачком, чтобы даже допустить, будто дочь Султана поступит неосмотрительно в таких делах.

— Хм… — понимающе хмыкнул перс.

— Ведь она не знала, чем все кончится. А зачинать ребенка от случайного, пусть и удачливого прохожего — глупо.

— Без всякого сомнения, — согласился собеседник.

— Но, надо признать, тварь она ловкая и очень умелая. Сообразила все быстро и отреагировала очень умело, не только понеся от кого-то ребенка, но и начав имело распространять правильные слухи.

— И кто отец ребенка?

— Думаю, что его нужно искать в ее ближайшем окружении. В лично преданных мужчинах, которые в течении нескольких месяцев после моего разорения города почили. Не думаю, что она оставила бы живым такого свидетеля. Тем более из числа слуг, что вкусил ее тела…

— Понимаю, — кивнул перс, взгляд которого немало изменился. Он уже явно предвкушал новую атаку своего Господина на многострадального Сулеймана. И то, как это станут смаковать среди кызылбаши.

Османский Султан находился под постоянным давлением. Из-за чего, чтобы хоть как-то оправдаться, развернул настоящую «охоту на ведьм» и вел непримиримую борьбу с содомитами. За минувшие полторы года он казнил позорным образом более трех тысяч человек из числа сановников разного ранга и янычар. Как раз обвинив их в этом деле.

Теперь же еще ему и на дочь нужно будет как-то реагировать. Тахмасп уж постарается. В Месопотамии у него дела складывались не шатко, не валко из-за непригодности его армии для взятия крепостей. А вот в травле Сулеймана он и преуспел немало, и поднаторел. И вряд ли откажется от возможности нанести еще один болезненный удар…

После того, как Андрей узнал, что сотворил Султан с грамотой, а здесь не требовалось большого ума, чтобы понять это, то хотел совершить всякого рода глупости. Например, собрать горожан Трапезунда чтобы провозгласить Михримах шлюхой и лгуньей, а грамоту, что она привезла — мерзкой клеветой. Однако ему хватило выдержки, чтобы взять себя в руки и не наделать глупостей.

Такая выходка — это информационная бомба, после которой все округа будет обсуждать ситуацию. И смаковать тот факт, что Андрей из рода Палеологов. Ну отрицает. Ну топает ножками. И что?

Тем более, что иерархи церкви в данном случае явно выступают в союзе с Сулейманом. И пропагандистская поддержка нужной подачи будет осуществлена без всякого сомнения. Он вообще не уверен, что уже сейчас в большинстве церквей на просторах Османской Империи не шли проповеди, рассказывающие о «великом чуде…»

Немного поразмыслив, Андрей решил тему игнорировать. А в качестве «ответки» постараться нанести по этим «великим комбинаторам» несколько болезненных ударов. Чужими руками. В надежде что им хватит ума понять откуда и за что им прилетело. И впредь так не поступать.

Понятное дело, что рано или поздно этот вопрос с «Палеологом» встанет ребром. Особенно в общении с монархами. Но к тому времени князь надеялся что-то придумать…

***

— Как она посмела к нему явиться?! — рявкнул Селим, вскакивая.

— Она выполняла приказ Повелителя.

— Мой отец… — хотел было уже что-то едкое произнести шахзаде и наследник, но сдержался. Вон сколько внимательных глаз. Как пить дать — донесут.

— Да, ваш отец.

— И что он предложил этому мерзавцу?

— Насколько я знаю — сделку. Обменять Антиохию на Фракию.

— ЧТО?!

— И взять в жены дочь Михримах.

— Он ему предложил ЭТО?

— Да.

— Ты не путаешь?

— В жизни всякое случается, но мой добрый друг, что имеет определенное положение в Истанбуле, сообщил мне именно эти слова. А также шепнул, что персы должны передать Андреасу коней. И в скором времени он выступит на Антиохию.

— И как же он ее возьмет? У него же горстка воинов.

— Полагаю, там уже со всеми договорились.

— Измена… кругом измена… Но зачем это нужно моему отцу?

— Не могу знать, — развел руками его собеседник. — Полагаю, что он идет на такие жертвы, из опасений. Дурные языки болтают, будто Андреас воскресил древний легион ромеев и ведет его в бой. Через что непобедим.

Селим пребывал в бешенстве.

Но молчал.

Сдерживался.

И едва контролировал себя, так как его распирало от желания наговорить гадостей в адрес отца. У Андрея, по поступившим сведениям, имелось под рукой от трех до четырех тысяч воинов да несколько мелких пушек. И он не видел в нем никакой значимой угрозы.

Понятное дело — пошуметь мог. Но в его понимании даже у Баязида войск больше. А этот шут гороховый… просто удачлив. И беспринципен. Это ведь надо было догадаться начать освобождать рабов!

От нахлынувших на него мыслей и воспоминаний разоренного города наследник Сулеймана аж скрипнул зубами, сжимая кулаки до хруста. А вот его собеседник, что стоял перед ним склонив голову, с трудом сдерживал улыбку. Ему нравилось то, насколько славно он сумел заработать, услужив двум господам. При этом еще и не солгав, и не поступившись против чести. А еще больше его грели монеты, что лежали в его особняке. Вся эта история пахла дурна. Поэтому своей целью он видел только одно — выйти из этой свистопляски с максимальным прибытком… и живым… Да и, в конце концов, не так уж и важно, кто из братьев сменит изрядно подряхлевшего Сулеймана на престоле…

***

— Мы должны действовать!

— В самом деле? — Сигизмунд явно не разделял рвения своего собеседника. — И что заставляет тебя так думать?

— Прошу, — произнес этот мужчина, протянув королю грамоту, скрученную в свиток.

— Что сие?

— Прошу ознакомиться.

Король Польши и Великий князь Литовский несколько секунд помедлил. Встреча была камерной, поэтому лишних свидетелей не имелось. Как и подходящих слуг, пригодных для того, чтобы принять этот свиток и зачитать. Поэтому Сигизмунд нехотя принял его, развернул и прочел.

И надо сказать ему потребовалась вся выдержка, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость на лице. Потому что у него в руках был, фактически ультиматум, за подписью наиболее влиятельных магнатов Польши и Литвы. Они требовали сбора Сейма в обоих державах для сбора Посполитого рушения и открытия войны против Иоанна Московского.

— Вы с ума сошли? — тихо спросил он, дочитав. И лишь слегка дрожащий голос выдавал в нем волнение.

— Андрей со своими людьми полностью перебрался в южный берег Черного моря. Насколько нам стало известно, Сулейман задумал его использовать против своих врагов. Именно из-за этого он позволил ему спокойно высадиться в Трапезунде. И он не выпустит князя домой… Он попал в смертельную западню, а Иоанн лишился самой боеспособной части своей армии.

— Это отрадно слышать, — с мрачной улыбкой произнес король, в глазах которой тоска и отчаяние. Ведь отказать своим магнатам в сборе Сейма он не мог. Как и повлиять на него хоть в чем-то. Все явно шло в разнос и ускользало из-под его контроля…

[1] Обычно мулы имеют рост 110–140 см и вес в районе 300–400 кг, то есть, в целом не уступая большинстве степных лошадей. Однако встречаются до 160 см в холке и 600 кг живого веса. Тахмасп отобрал для Андрея лучших мулов, которых только смог найти в своей державе.

Часть 2. Сквозняк Овертона

"Тут Улугбек сделал трагический промах: вытащил деньги наружу, от чего потерял сознание и передние зубы."

к/ф «ДМБ»