Чёрный лёд (СИ) - "Skybreaker" - Страница 18

Кое-как Сора смогла уложить детей спать. Долгое время после отбоя они все еще пытались разговаривать друг с другом, и ей пришлось использовать весь свой материнский авторитет, чтобы добиться тишины в доме. Отец семейства, тем временем, ушел и не возвращался домой всю ночь.

Взрослые, входящие в совет старейшин, собрались в зале для совещаний. Их было двенадцать, исключая предка — тот особняком болтался в воздухе и не участвовал в дискуссии. В совет входили, как следует из его названия, старейшие из гурров. Роно был самым молодым членом совета и вошел в его состав отчасти благодаря репутации своего покойного отца, отчасти благодаря собственной решимости и желанию участвовать в политической жизни общества. Его предложение ввести законы, ограничивающие права молодежи и наделяющие правящую верхушку большей властью, было сочтено гениальным и встречено с огромным восторгом. Было понятно, что, несмотря на свой юный возраст, он обладал редкой дальновидностью. Сам Роно не имел никакой задней мысли. Власть и слава его интересовали в меньшей мере. Он лишь хотел добиться того, чтобы его собственные дети были в безопасности и не повторяли его ошибок. В законах он видел возможность избавить детей от вздорных мыслей и направить их в нужное русло. Ведь, как он считал, имея четкие установки о том, что следует и чего не следует делать, будет меньше соблазнов подвергать себя опасности и совершать необдуманные поступки.

Темой внеочередного собрания был предок. Сам виновник ночного совещания избрал Марака своим путеводителем по племени и следовал за ним, куда бы тот не подался. Вот и сейчас он повис в воздухе в метре от него. Такая избирательность коробила всех оставшихся. Каждый из них, за исключением младшего Роно, считал себя не хуже Марака, и хотел бы оказаться на его месте. Своим видом, конечно, это никто не показывал. Напряженность ощущалась на уровне подсознания и исчезла бы вовсе, если бы предок не выделял никого и относился ко всем одинаково. Впрочем, мотивы предка все еще оставались не ясными.

Правила проведения собраний были просты. Слово давалось каждому обычно в очередности старшинства, от самого старшего к младшему. Говорить могли все, ограничений по времени не было. В том случае если следующему в очереди нечего было сказать, он передавал слово дальше. Запрещалось друг друга перебивать и нарушать очередность. Если кто-то из членов испытывал острое желание высказаться вне очереди, он должен был поднять хвост вверх. В ту ночь с поднятыми вверх хвостами сидели все. Первым слово взял Марак.

— Я понимаю, что экстраординарность происходящего вызывает много вопросов у всех нас. Но давайте не будем действовать импульсивно и торопиться. Каждый получит право высказаться. Опустите хвосты. Будем говорить по очереди, как и всегда.

В первую очередь, на мой взгляд, стоит установить способ общения с предком. Тогда мы сможем от него получить ответы на свои вопросы.

Все дружно щелкнули хвостами об лед в знак согласия. Марак продолжал:

— Судя по тому, что мы видели, предок не может говорить в привычном понимании этого слова. Отвечать он может лишь при помощи движений. Поэтому предлагаю установить простые ответы обозначающие «да» и «нет» и задавать ему лишь те вопросы, на которые он сможет ответить односложно. Великий предок, если ты согласен с этим, сделай один прыжок вверх. Если не согласен, сделай два прыжка. — Марак подпрыгивал вверх, показывая ответы, которые должен был давать предок, выражая свое согласие или несогласие с чем-либо.

Предок подпрыгнул два раза вверх и вызвал волну удивления.

— Попробуем еще раз. Если ты согласен, делай один прыжок вверх. А если не согласен, то два. Вот так.

Предок снова подпрыгнул дважды. Видимо, что-то было не так.

Горн, десятый из старейшин, поднял хвост, и Марак передал ему слово.

— Великий предок, — обратился Горн к сгустку света, — тебе не понравился способ общения, что предложил тебе Марак?

Предок не пошевелился.

— Тебе понравился способ общения, что предложил тебе Марак?

Снова ничего не произошло. Горн удрученно передал слово дальше. Он надеялся выставить Марака в плохом свете, но сам остался в дураках.

Третьим взял слово Бун.

— Может быть, он не понимает, что мы ему говорим?

Многие думали о том же, но не рисковали высказывать такое предположение вслух. Все же предок однажды был гурром и должен был говорить на общем языке.

— Мы не знаем, на каком языке говорят предки. Быть может, в черных льдах они используют другой язык для общения друг с другом, — такое предположение имело смысл, но не давало никакого решения существующей проблеме. Бун передал слово следующему в очереди.

— Возможно, он просто нас не слышит? Ну, знаете, у него ведь нет… ушей, — пытаясь не обидеть великого предка заговорил Васк. Достопочтенный предок, ты слышишь меня?

Шар подпрыгнул один раз на месте.

— Так тебе все-таки понравился способ общения, предложенный Мараком?

Ничего не произошло.

— Ты слышишь меня? — повторил свой вопрос Васк, и шар подпрыгнул один раз. — Но а ты понимаешь, что я тебе говорю?

Шар подпрыгнул один раз, остановился на секунду и потом подпрыгнул на месте еще дважды.

— Я не понимаю, что это значит. Ты понимаешь наш язык или не понимаешь его?

Предок подпрыгнул один раз.

— Понимаешь?

Предок снова подпрыгнул один раз.

— Или не понимаешь?

И снова предок подпрыгнул один раз.

Все крепко призадумались. Хвост поднял Роно. Васк уступил ему слово.

— Может быть, великий предок, ты хочешь сказать, что понимаешь нас лишь частично?

Предок не прыгал.

Решение задачи откладывалось. Роно передал слово, но никто не торопился его брать на себя. Затянувшееся молчание прервал Марак:

— Я думаю, что мы слишком много хотим от нашего гостя. Неизвестно сколько он пробыл в черных льдах и неизвестно через что он прошел. Наверное, ему требуется время, чтобы прийти в себе, освоится, обвыкнуться. Кто когда-нибудь выходил на длительную охоту знает то чувство дискомфорта, что испытываешь, когда возвращаешься домой. Кажется, что радость должна бить через край, но ты чувствуешь какую-то неловкость, зажатость, скованность, как будто тебя силой заставляют быть счастливым. Твоя подруга хочет получить от тебя подробный рассказ о твоих приключениях на охоте, а ты с трудом выдавливаешь из себя пару слов. На охоте мы почти не общаемся друг с другом, поэтому по возвращении домой так сложно начинать это делать снова. Быть может, наш гость испытывает нечто подобное. Он был там сверху, лишь Омо и Ромо знают сколько долго, он привык к другой обстановке, компании, другим разговорам или молчанию. И сейчас, когда он оказался снова среди смертных, возможно, ему просто не так легко понять нас, наши заботы, логику нашего мышления. Давайте дадим ему время освоиться и после вернемся к попытка установить контакт.

Пусть и без сильного энтузиазма, но все согласились с Мараком. Было уже поздно, хотелось спать, диалог с предком не складывался. Лучшим решением было оставить собрание и вернуться к нему позже снова. Был Марак прав или нет, это можно было выяснить позже. На том и разошлись.

Ни на следующий день, ни на день после, ни на тот, что шел следом, контакт не получилось установить. Так прошел целый месяц. Жизнь в племени продолжалась в прежнем темпе. Гурры высказывали свое желание пообщаться с предком, но когда Марак им снова и снова говорил, что тот не выходит на контакт, они лишь понуро опускали головы и откланивались. Постепенно все смирились с тем, что предок не говорит и стали воспринимать его как данность. В общем и целом, многие считали его присутствие хорошим знаком. Они даже полагали, что присутствие его стало приносить им удачу. На охоте стало попадаться больше добычи, никто уже давно не болел и не умирал. Наступила ясная полоса, и естественным было считать, что это все предок постарался.

Сам предок преследовал Марака по пятам и не отделялся от него ни на минуту. Он проводил с ним круглые сутки и выступал наблюдателем в бытовой жизни старейшего гурра. Казалось, что он внимательно смотрел и слушал, хотя ни глаз, ни ушей у него не было. Порой он отвечал на заданные вопросы. Двойным прыжком, когда логично было бы сказать «да» и одним, когда нужно было отвечать «нет». Иногда ответы совпадали с тем, что от него ожидали «увидеть». Но при попытке уточнить его ответ, он переставал двигаться вовсе.