Научи меня всему (СИ) - "Cold February" - Страница 27

— Фрейя? — та удивленно переспрашивает. — С чего вдруг она тебя заинтересовала?

Сигюн нарочито безразлично пожимает плечами. Хоть что-то она удачно перенимает из личного репертуара Бога Коварства. Сигюн поудобнее устраивается на софе в гостиной Брунгильды.

— Последнее время я только и слышу ее имя. Просто стало интересно.

— Неужто беспокоишься о своем мучителе? — хитро щурит глаза валькирия.

Сигюн нервно теребит прядь волос. Прячет страх за сдвинутыми в раздражении бровями.

— Не то чтобы беспокоюсь… — Скорее, она просто в панике. — Просто он должен обучать меня магии. А не пропадать невесть где. — Быть рядом с ней, а не со своей бывшей. — Мне скучно. — Одиноко и страшно.

— Ну да, как шут он вполне неплох, — смеется Брунгильда. — Фрейя… — она задумчиво покачивает головой. — Один сослал ее в Ванахейм почти сразу, как я вступила в Валькириор. Так что, на самом деле, я не так хорошо ее знаю. Ну… в постели она хороша. Но-о-о… по твоему лицу вижу: это не то, что ты ожидала услышать…

Нет. Определенно не то.

— Да не волнуйся ты так, — Брунгильда весело ерошит пятерней в рыжем золоте. — Ни один ас не свяжет себя серьезными узами с Ванадис. Как и она сама не свяжет себя с асом. Слишком горька обида на твоего деда. Так что никуда твой мучитель от тебя не денется.

— Ванадис? — Сигюн слышит это имя впервые.

— А. Ну да, — морщится Брунгильда. — Все время забываю, что немного из другой эпохи, — она делает глубокий глоток. — Ванадис — ‘дочь ванов’. Фрейя попала в Асгард в качестве военной заложницы. Прибавь к этому ее не укладывающееся в асгардский этикет блудное поведение. В обители богов ее не называли по имени.

— Звучит жестоко…

— Мы сами вершим свою судьбу, малышка. К тому же такова ее суть Богини Плотской Любви. Да и, учитывая, что я ни разу не слышала, как прибыла надрать Хелле зад в Асгард, что ее упоминают ‘Ванадис’… думаю, она сумела переменить к себе отношение… Но это все равно ни о чем не говорит!

— Хорошо-хорошо! — Сигюн притворно смеется. — А как у тебя дела в ордене?..

***

Ничего вовсе не хорошо. Сигюн побитым котенком утыкается носом в подушку. Трепетными прикосновениями проходится по алым венам на древке лука.

Когда Локи впервые развернул перед ней золотую парчу с подарком, Сигюн восторженно воскликнула: «Он (лук) живой!». Локи тогда долго над ней смеялся. А затем с усердием отцеплял «надоедливую племянницу» от себя целый вечер.

Она сдавленно улыбается. Сколько они вложили в лук заклинаний вместе, чтобы сделать предельно легким и метким? Не счесть. Его самый лучший подарок. Самый лучший подарок из всех. Хотя мама, естественно, не одобрила.

Сигюн подавленно вздыхает. Она хочет его увидеть. Очень хочет наконец прикоснуться. Хотя бы провести украдкой кончиком пальца по травяному плащу. Сигюн шепчет в ночную тишину:

— Возвращайся уже поскорее. Папа хочет устроить бал в честь моего двадцатилетия через несколько дней.

***

— …а знаешь!

Видит Хеймдалль, Локи не желает ничего знать! Он страдальчески закатывает глаза. Во имя Иггдрасиля… Нескончаемая болтовня Фрейи душит своей назойливостью, точно ошейник. Если бы это все не касалось треклятых политических аспектов, он бы уже давно послал ее куда подальше. И далось ей перейти с копошения в ворохе его личной жизни на рабочий лад?!

Когда есть с чем сравнивать, действительно понимаешь, насколько бываешь слеп и не ценишь того, что имеешь. Почему именно Фрейя?.. Почему не Сигюн?… Где его покладистая девочка, которая приноравилась за столько лет совместного времяпрепровождения нутром угадывать, когда можно побыть вертлявой юлой, а когда — лучше не попадаться на глаза вовсе? Приноравилась предвидеть его реакцию. Это… если подумать… Это немного злит.

— …а еще…

— Фрейя! — Локи с натянутым добродушным оскалом останавливает спутницу. Еще немного, и он не выдержит. — Ты слишком энергична. Поумерь пыл. Ты не у себя в спальне.

— А ты слишком дерзок для гостя, дорогой!

— У меня есть на то привилегии, разве нет? — ухмыляется он.

— Есть, — она с усмешкой прикрывает глаза. — Ты так давно у меня не был, что я и позабыть успела, насколько ты непоседливый, — она вдруг удивленно склоняет голову вбок. — Что такое, дорогой?

— А он что здесь делает?! — змеиное шипение ядом чистого гнева сменяет цветочно-мелодичный голос.

Фрейя окидывает взором разъяренную гримасу Локи и прослеживает за его взглядом. Раскаленные холодом ненависти изумруды упираются в светловолосую макушку недавно приобретенного двуличного увлечения. Она неопределенно хмыкает и изящным жестом поворачивает острый подбородок в свою сторону.

— Только не говори, дорогой, что уже нажил себе врага в лице альвхеймского царевича.

— Это он нажил себе врага в моем лице! — выплевывает как проклятие Локи. — У меня с этим мальчишкой личные счеты.

— Ты сам сейчас ведешь себя как мальчишка.

Он бросает на нее хмурый взгляд.

— Боги, — отмахивается Фрейя, — да делай, что хочешь!

========== Часть 13 ==========

Что ж. Как и говорит Фрейя, Локи действительно делает то, что хочет. Впрочем, он бы поступил так при любом возможном раскладе. Он имеет слишком хорошо развитое логическое мышление, чтобы не сложить два и два и не понять, что альвхеймский мальчишка — та еще неприятная трещина на его парадной броне. Зашедшая слишком далеко в своей наглости. Сколько Локи ни спрашивал у Сигюн, что послужило причиной ее побега, — ответ был один: поругались. Неясно, на что она надеялась, привирая Богу Коварства. Но если не хочет — он может пойти с другой стороны. Поэтому сейчас он вылавливает мальчишку у озера и с размаху за горло припечатывает к дереву.

Из-за невидимости Локи Эрнард даже не успевает произвести защитный маневр. Он округляет серые глаза цвета неживого металла и брезгливо шипит, точно мокрая кошка:

— Убери от меня свои грязные руки!

— Ты же в курсе, что прикосновение йотуна убивает альвов? — как бы между прочим с усмешкой спрашивает Локи вмиг притихшего мальчишку. — Вы же у нас солнечные природные создания… Кто там погиб при набеге триста лет назад? Твоя младшая сестра? О! Нет! Прошу прощения! Это же была старшая! Лорея. Ее еще Тору в невесты пророчили.

Эрнард в гневе открывает рот, но оказывается перебит.

— Видишь ли, Фрейя взяла с меня слово, что я обойдусь без кровопролития в нашем тет-а-тет. Но соль в том, что, как мы оба знаем, я могу обойтись и без этого.

Альвхеймский царевич внезапно приглушенно смеется. Выплевывает горечь слов, полных концентрированной ненависти:

— Ну давай! Рискни! Разожги войну с Альвхеймом!

Дерзко и смело. Но глупо.

— Не волнуйся, — Локи ехидно скалится. — Я устрою все так, что даже тень не падет ни на мою репутацию, ни, тем более, на Асгард или Йотунхейм.

— Что весь твой род, — кривится в отвращении Эрнард, — что твой отец. Что ты!. Вы все охотливые до чужих жизней и страданий варвары!

— Очень мило. Но, вообще-то, Один отошел от этого, когда отослал свою дочурку в Хель. Кстати об Одине. Знаешь, что это за дерево? — Локи позволяет юнцу дергано запрокинуть голову вверх. — Ясень. Слышал легенду о том, что прошлый владыка Девяти миров вешался на Иггдрасиле, чтобы познать вселенскую мудрость? — он переходит на зловещее змеиное шипение: — Будешь плохо себя вести — я лично поспособствую твоему просвещению!

— Что тебе нужно?!

— Чтобы ты ответил мне на один простой вопрос, мальчишка. Что такого ты сказал Сигюн, что она сбежала?

Эрнард неожиданно расплывается в ненормальной улыбке. Он с вызовом ерничает:

— Действительно. Что же? Вас не просветили, господин-патрон? Как же так?

Локи хмурится, гранича в своем душевном состоянии с бешенством. Сильнее сжимает пальцы жгутом вокруг тощей шеи. Юнец сейчас напрасно злит его еще больше.

— Я в игрушки играть не собираюсь. Говори!

— Правду, — насмешливо кряхтит Эрнард.

Локи вопросительно приподнимает брови.