Металл цвета крови - Тамоников Александр - Страница 2

– Товарищ офицер, ведите себя прилично! – осадила его стройная молодая женщина с короткими волнистыми волосами. – Вы еще матом нас покройте, только этого не хватает… Самолеты летали… один прошел совсем низко над дворцом, мы думали, огонь по нам откроет, бросились врассыпную… Алла Григорьевна посоветовала Михаилу Борисовичу отвезти машину в гараж – это здесь, рядом… Да и вас долго не было… Машина в гараже, наш водитель тоже там, его фамилия Фонарев…

– А вы кто такая? – Клыков уставился на женщину.

– Я… – она шумно выдохнула, покосилась на лейтенанта Березина, словно ища защиты. – Черкасова Юлия Владимировна, сотрудница музея, искусствовед…

– Михаил Борисович, с вами все в порядке? – бросилась к директору немолодая седовласая женщина. – Вам плохо? Сердце прихватило?

– Все хорошо, Зинаида Ивановна… – Директор шумно выдохнул, промокнул платком вспотевший лоб. – Такая бездна напряжения в эти дни… Возьмите, товарищи офицеры… – Он вынул из внутреннего кармана сложенные вчетверо листы, протянул лейтенанту Березину: – Это опись приготовленных к эвакуации предметов коллекции… Прошу прощения, что написано от руки, у нас не было времени. Но там все понятно, у Зинаиды Ивановны каллиграфический почерк…

Березин, поколебавшись, отдал бумаги Клыкову. Тот поморщился, бегло проглядел список, сложил листы, сунул в брючный карман.

– Показывайте, где ваш гараж. Березин, Демочкин, со мной, остальным оставаться здесь.

– Пойдемте, я покажу. – Из-за фонтана вынырнул худощавый мужчина лет тридцати пяти. – Это рядом… Моя фамилия Вишневский, я заведую хозяйственной частью музея…

Все невольно присели – два взрыва прогремели за павильонами. Такое впечатление, что снаряды разорвались в одной точке. Взметнулась земля, обрывки кустарника, развалилась часть павильонной стены.

Побледнела и попятилась Юлия Владимировна. Заткнула уши Алла Григорьевна Шепелева, забормотала что-то невнятное.

– Они же не станут этого делать, Михаил Борисович? – заламывала руки Зинаида Ивановна. – Они же не посмеют разрушить такую красоту, они ведь считают себя цивилизованной нацией…

– Плохо вы их знаете, Зинаида Ивановна… – Директор перевел дыхание. – Все, товарищи, прячьтесь куда-нибудь… Все в арку!

– Персоналу музея немедленно покинуть территорию! – кричал, срывая голос, Клыков. – Вы сделали свое дело, уходите! Где вы живете, в Никольске? Вот туда и бегите! А если там бой, отсидитесь в лесу! Или прорывайтесь в Ленинград, есть у вас дополнительный транспорт? Извините, мы не можем взять вас с собой – у нас ответственное задание и нет пассажирских мест…

Его крики потонули в грохоте разрывов.

Сотрудников музея было около десятка. Они бежали к арке. Происходило что-то страшное, не поддающееся разумному объяснению. Почему немцы разрушают дворцовый ансамбль? Здесь же нет обороняющихся! Они прекрасно видели, что здесь находится! Стреляли из леса – танки, полевая артиллерия. Никольск на востоке затянуло черным дымом. Взрывалась густая лесополоса.

Несколько снарядов залетели на дворцово-парковую территорию. Обрушилась белокаменная лестница в районе фонтана, другой снаряд разметал клумбу. Третий угодил в здание дворца – в районе чердака над аркой. Вздыбилась крыша, посыпались обломки, но перекрытие арки выдержало.

Часть людей помчались обратно, другие кинулись в сквер. Женщины поддерживали с трудом бредущего директора.

Лестница справа от фонтана была еще целой. Вишневский прыгнул на нее, давая понять, что это кратчайший путь, замахал рукой – давайте за мной. Офицеры и сержант Демочкин бежали следом.

Гараж находился фактически рядом, в низине, и был замаскирован под окружающие постройки – сразу и не скажешь, что это гараж – окрашен в салатовые тона, крыша с вычурным карнизом. Ворота нараспашку, раздваивалась подъездная дорожка – одна уходила к запасным воротам, другая огибала фонтаны и парк.

Вишневский спрыгнул с лестницы, засеменил к гаражу. Клыков споткнулся, выругался, подвернув щиколотку. Как не вовремя! Отмахнулся от протянутой руки, захромал. Березин вертел головой. Обстрел стихал – видно, немцы сообразили, что напрасно изводят боеприпасы. Огонь перекинулся на Никольск – там отступающие советские части делали попытки закрепиться в городе.

Гаражное хозяйство имело сквозной выезд. Напротив въезда – еще одни ворота, слава богу, закрытые; по ним как раз молотили осколки от рвавшихся в стороне снарядов.

Гараж был просторный. Из полумрака выступали очертания грязной полуторки, за ней – автобус со снятым колесом – рессору поддерживала стопка кирпичей. Мятая «эмка», напротив – еще какие-то машины.

Полуторка была готова. С подножки спрыгнул невысокий упитанный мужчина, устремился к офицерам.

– Прибыли, ну, наконец-то, товарищи, и часа не прошло… – бормотал он, заметно заикаясь. – Все готово, можем ехать… А то прыгаю тут и гадаю – накроет бомбой, не накроет…

– Вы Фонарев? – спросил Березин.

– Да, я… – Мужичонка сглотнул. – Числюсь штатным работником государственного предприятия… загрузили.

– Вишневский, Фонарев, вскрыть пару ящиков.

Груз, обтянутый брезентом, занимал переднюю часть кузова. Остальное пространство было свободно. Работники музея оторвали брезент, прибитый гвоздями.

Продолговатые деревянные контейнеры напоминали снарядные ящики. Возможно, они не были герметичными, но этого и не требовалось. Восемь единиц тары, в три ряда – не такой уж объемный груз. Крепежные устройства с защелками были опломбированы. Вишневский колебался, правильно ли он понял команду – капитану пришлось прикрикнуть, только тогда он начал срывать пломбы.

Со скрежетом приоткрылся один из ящиков. Груз был устлан соломой. Клыков отстранил Вишневского, пристроился на корточки, стал ее ворошить. Березин отпихнул Фонарева, сел рядом. Много соломы, несколько слоев оберточной бумаги – груз паковали спешно, использовали что было под рукой.

– Вот же мать честная… – пробормотал Клыков.

Зрелище впечатляло! В свете фонаря переливались драгоценные камни, встроенные в лакированные панели, блестели шкатулки, ювелирные украшения. Отсвечивало золото, благородная платина. Березин сглотнул – ком подкатил к горлу.

– Да, все правильно, – проворчал Клыков, – закрывайте. Теперь вон тот ящик, – он ткнул в контейнер у противоположного борта.

Работники сопели, наступали друг другу на ноги. Сержанта Демочкина на это мероприятие не пригласили. Он сиротливо мялся за бортом, вытягивал шею, опасливо поглядывал на распахнутые ворота.

Во втором контейнере оказались ювелирные украшения, они были разложены по шкатулкам. Снова панели с инкрустациями, свитки, скрученные рулонами картины, овальные предметы, завернутые в плотную ткань. На упаковку шла даже старая одежда.

– Закрывайте, – распорядился Клыков.

Он отстранился к борту, облегченно перевел дыхание, уставился на лейтенанта. Тот не стал проявлять любопытство, хотя пара вопросов у него появилась. Работники возились, мешая друг другу, офицеры раздраженно на них поглядывали.

– Товарищ капитан, неужели немцы разрушат всю эту красоту? – спросил Березин. – Ладно, пусть варвары, звери… Но они же не глупцы? Все эти дворцы, парки, пышное убранство, скульптуры, ландшафты – это же бешеные деньги. Неужели они сами не захотят это использовать – в качестве тех же музеев, мест отдыха, для похвальбы, что вот, наконец, захватили наше культурное наследие, а теперь им наслаждаются…

– Ты не понимаешь, лейтенант, – ответил Клыков, утирая ладонью мокрый лоб. – Случись это где-нибудь еще – в Крыму или на Кавказе – возможно, и наслаждались бы. А это Ленинград, чуешь разницу? Город, которого не должно существовать, по их убогому мнению. У них патологическая ненависть к этому городу и всему, что с ним связано. Какие, к черту, культурные памятники? В гробу они их видали. У них задача – уничтожить, стереть с лица земли, чтобы ничто не напоминало об этом городе. Словно и не было никогда Ленинграда, который для нас, советских людей, не только колыбель революции, город Ленина, а наша гордость, история, от Петра до наших дней, мать их… – Клыков выругался. – Поэтому они ни перед чем не остановятся, будут утюжить, пока ровное место не останется. А все ценное, если его можно унести, естественно, разграбят, увезут. Для того мы с тобой сюда и прибыли, чтобы не дать им это сделать… Эй, вы долго еще будете возиться? – окрикнул он музейщиков.