Ещё один шанс (СИ) - "Miss Spring" - Страница 42

— Чего тебе, Азим?

— Сергеевна, возьми девочку к себе переночевать! Она завтра у нас работать будет.

— Ну, хорошо. — женщина глянула на Арсеньеву: — Ты что же это, одна с дитём на улице оказалась?

— Так получилось. — кивнула девушка.

— Пойдём, не дело это! Меня зовут Людмила Сергеевна. — Саша поднялась с лавочки и пошла за новой знакомой.

Людмила Сергеевна оказалась хорошей и доброй. Она накормила и напоила горячим чаем Александру, выслушала её историю и уложила спать в своей маленькой однушке на раскладушку.

На следующее утро, девушка пошла к той самой Клавдии Семёновне-начальнице ЖЭКа. Она тоже посочувствовала ей, выделив ставку дворника.

— Ой, ну сколько раз говорила, убирать мётлы, вёдра… — ругалась начальница, идя с Арсеньевой по длинному коридору подвального помещения. Наконец, она остановилась около одной из старых дверей, открыла её и произнесла: — Ну вот, твоя каморка. Она же дворницкая, потому что и вёдра, и мётлы, и лопаты, ты будешь здесь хранить. — Саша вошла в комнатку. Там была наставлена какая-то старая мебель, множество "инструментов" дворников, тряпки. Всё было обветшалое, требовало ремонта, кое-где по углам висели паутины. — Ну, не хоромы, конечно, но жить можно! — приободрила её Клавдия Семёновна: — Да, предупреждаю сразу, отопление здесь не очень. Так что ты и сама кутайся, и ребёнка потеплее одевай. — девушка кивнула. — Зато бесплатно пока можешь жить здесь! Кстати, если деньги нужны, то можешь за дополнительную плату мыть подъезды. Если сил хватит.

— Конечно хватит. — улыбнулась Александра.

— Смотри, работы много!

— Я работы не боюсь.

— Молодец! Ну, ты располагайся и… сильно не афишируй, что ты тут живёшь. И с плиткой по-осторожнее. — предупредила начальница.

— Подожди, ты что же, в подвале с ребёнком жила? — поразился Мещерский, которого уже просто душила жалость к Саше, столько хлебнувшей в жизни.

— А у меня был выбор, Лёш? — грустно спросила она, посмотрев в его полные сочувствия глаза.

Время потекло быстрой рекой. Арсеньева изо всех сил старалась как можно больше работать, чтобы успевать везде. Утром выполняла обязанности дворника, разгребая во дворах снег, разбивая наледь, посыпая дорожки песком, затем шла мыть подъезды один за другим, а после обеда уходила в ресторан, всё так же подрабатывать официанткой, пока за Даниилом смотрела Людмила Сергеевна.

Девушке было тяжело, порой так невыносимо, что казалось, сил больше нет. Однако, как только Саша смотрела на лицо маленького сына, в его бездонные глаза, она понимала, что должна продолжать усердно трудиться, хотя бы ради него. Денег хватало с трудом, но Александра старалась не жаловаться и не жалеть себя. Она твёрдо знала, что как только начнёт это делать, то депрессия не заставит себя ждать.

— Вот тогда я и полюбила приходить на Чистые пруды. На булку с молоком денег не всегда хватало, а порой только на это, но знаешь, меня эти прогулки как-то удерживали на плаву, что ли. — вспомнила Арсеньева: — Я сидела, смотрела на «Современник», на счастливых людей выходящих оттуда после спектакля и надеялась на то, что моё завтра однажды тоже станет чуточку счастливее.

Однако, счастливому завтра суждено было наступить нескоро. В конце января, когда в один из обычных, похожих на другие, день, девушка мыла очередной подъезд, ей стало плохо. Резко потемнело в глазах, всё завертелось, поплыло и последнее, что Саша почувствовала, это резкий удар головой.

Она пришла в себя в больнице.

— Саша, ну что же ты нас так напугала? — к ней сразу же кинулась Клавдия Семёновна.

— Клавдия Семёновна… А Даня? Данечка где? Что с ним? — сразу же встрепенулась Александра.

— Данечка с Людмилой Сергеевной. Лежи, тебе нельзя вставать! — остановила её женщина.

— А что со мной было то? — почувствовав, как ей вновь становится нехорошо, спросила Арсеньева.

— Сосудистый криз на фоне истощения. Вон, доктор сказал. Саш, что же ты умолчала, что плохо питаешься? Я бы тебе выбила социальный паёк!

— Клавдия Семёновна, — девушка будто бы не слышала её слов: — где мои вещи? — и она тут же начала вставать с кровати.

— Ты куда?

— Я к Дане. Он там совсем один. — с трудом произнесла Саша.

— Что же вы делаете? — обратилась к ней медсестра, устанавливавшая капельницу её соседке по палате: — Вам нельзя вставать! У вас анемия, вам показан покой.

— Да какая анемия… — отмахнулась Александра: — Вы понимаете, что у меня ребёнок там один? Какая анемия… — в этот же момент, даже не успев выйти из палаты, она снова потеряла сознание, упав на руки Клавдии Семёновне.

В итоге, Арсеньеву всё равно заставили остаться на неделю в больнице. За это время её уволили из ресторана, несмотря на то, что начальница ЖЭКа ходила туда и очень просила этого не делать.

По возвращении, Саша начала искать новую подработку, но резкая перемена обстоятельств не дала этого сделать.

Как-то вечером, она заметила, что у Дани очень высокая температура. Кроме того, у мальчика был кашель с отдышкой.

Несколько дней она безуспешно пыталась справиться с этими симптомами своими силами, но у неё не получилось. Отпросившись у Клавдии Семёновны, девушка утром отправилась в поликлинику.

— Арсеньева, да что же вы так тянули? У мальчика пневмония! Срочно нужно сдать анализы и сделать рентген! — воскликнул педиатр, осмотрев ребёнка.

Дальше всё было только хуже и хуже.

Даниила положили в стационар с диагнозом острой двухсторонней вирусной пневмонии.

Александре пришлось покупать дорогостоящие антибиотики, затем гормональные препараты, потому что ситуация обострялась, становилась тяжелее и лекарства не помогали.

Саша сидела часами у кроватки совсем крошечного, девятимесячного сына, который лежал под капельницами с кислородной маской на лице и плакала, бесконечно обвиняя себя в том, что случилось. Но надежда на медицину не давала падать духом.

Однако, однажды вечером, Дане стало хуже. Ребёнок посинел, не мог дышать даже с маской. Девушка со скоростью молнии выбежала в коридор и позвала врачей и медсестёр.

— Отойдите, вы будете мешать! — крикнул врач, не позволяя ей вернуться с ними в палату: — Будьте здесь.

Ожидание тянулось бесконечно долго. Пустой, холодный, бездушный коридор, противные желтые стены и только часы на стене отсчитывали минуты… Из палаты никто не выходил. Арсеньева мерила шагами коридор и торопливо шептала слова всех молитв, которые только помнила. По кругу, снова и снова. Это чувство неизвестности, когда жизнь самого родного человека на свете находится в руках чужих людей, и ты ничего не можешь сделать-изматывало.

Она не помнила, сколько прошло времени, когда из палаты вышел уставший врач-реаниматолог.

— Как он, доктор? — Александра кинулась к нему. Мужчина молчал. — Почему вы молчите? — пролепетала девушка, чувствуя, что что-то не так. Надежда начинала уменьшаться, становиться такой маленькой, как песчинка, но всё ещё жила в её сердце.

Доктор вздохнул, сняв с головы шапочку.

— Мы сделали все что могли, но… Примите мои соболезнования. Сильный отёк лёгких. Состояние стабилизировать не удалось. — он выглядел подавленным и произнес все сказанное очень тихо.

— Как? — растерянно прошептала Саша, не веря в то, что слышала.

— Крепитесь. — не смотря ей в глаза произнёс реаниматолог, и слегка коснувшись её плеча, ушёл.

Арсеньева не могла шелохнуться. Казалось, что все услышанное-просто страшный сон и ее маленький ангелочек, ее солнышко, жив. С ним все в порядке и она вот-вот проснется, а всё окажется попросту страшным кошмаром.

— Нет… Неет! — Александра отрицательно замотала головой. В этот момент из палаты вышел пульманолог. — Я вам не верю! Вы же врете! Вы всё врете! — она закричала так, что, казалось, вся больница слышала этот нечеловеческий вопль.

— Александра Юрьевна… — врач хотел ей что-то сказать, но когда девушка перевела свой взгляд на него, невольно замолчал. В этом взгляде было многое: пустота, боль, ненависть, большое горе, обида, разбитая надежда и одиночество. Внезапно, двери распахнулись и санитары на каталке вывезли накрытое с головой маленькое, безжизненное тело. Саша метнулась к нему.