Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 79

Тягостно здесь было. Вся тоска мира сошлась в этой точке. И на меня все это давило. Хотелось расслабиться после ночного боя. Отоспаться или принять стопочку-другую. Но нельзя. Моя работа не закончилась с освобождением лагеря, а только начиналась. Вот и нарезал я бесцельно круги в районе временного штаба.

Штаб располагался на площадке рядом с воротами лагеря, у начинающейся лесополосы. Сверху был прикрыт маскировочной сетью. Там стояли командно-штабные машины и фургоны связи, обеспечивающие бесперебойный контакт и с командование фронта, и с самой Москвой. Отсюда осуществлялось руководство той суетой, что царила на территории лагеря, с целью придать ей какую-то осмысленность и порядок.

Толкалась свита только что прибывшего и, как мне показалось, достаточно чопорного генерала - очередной штабной крысы, прилетевшей на запах ажиотажа и орденов. От нее отделился и направился ко мне двухметровый, с изрезанным шрамами лицом, полковник.

- Отлично отработали, - он протянул мне руку. - Как у вас, «медведей», это получается?

- Фирма веников не вяжет, - усмехнулся я, ответив на рукопожатие.

- Ну да. Фирма делает гробы. Тут вы мастера, - то ли с осуждением, то ли с одобрением закончил полковник известную поговорку.

Специальный отряд Генерального Штаба «Медведь» отличался своей принципиальной радикальностью и категоричностью. По традиции он оставлял после себя лишь выжженную землю, не жалея ни противника, ни его прихвостней.

С командиром этого отряда я имел разговор в Москве перед началом моей операции. Тогда нас только включили в списки «медведей».

- Мы – ужас для Халифата, - сказал тогда мне генерал-майор не с пафосом, а просто для информации, констатируя давно известную истину. - Мы проходим карающим мечом. Уничтожаем всех подчистую. Боевиков. Их подстилок. Пособников. Что так смотришь? Считаешь, перебор?

- Как сказал бы один мой знакомый монах буддист, они не виноваты, - хмыкнул я, вспоминая Настоятеля. - Колесо Сансары так провернулось. Ну, вот такие они уродились.

- Все верно, - кивнул генерал. – И мы для того, чтобы их вообще не было.

И не возразишь. Такая это война, когда понимаешь отлично – их быть не должно.

Отряд «Медведь» еще до войны защищал интересы России по всему миру. Его бойцы проникали туда, куда проникнуть считалось невозможным. Оставляли после себя развалины, трупы политических лидеров, создавали новые государства. А сегодня они имели высший уровень секретности и высшие полномочия.

В принципе, командир оперативно-боевой группы «медведей», каковым числюсь я, может расстрелять вон того похожего на павлина штабного генерала, и ничего не будет. Если, конечно, обоснуешь этот шаг перед Генеральным Штабом. А если и не обоснуешь – не беда. Просто пошлют тебя с боевой задачей в такой ад, откуда не возвращаются. А если вернешься, то спишется все, потому что ты сделал невозможное и невероятное.

Да, это был жестокий инструмент страшной войны. Если бы моей задачей была война, возможно, я смирился бы с ролью карающего меча и стал бы образцовым «медведем». Но моей задачей был всего лишь Поиск. И я всего лишь Старьевщик.

Мы с Лешим и нашими ребятами сегодня спасли тысячи человек. Только из этих тысяч мне нужен всего лишь один. Из-за которого я с группой прикрытия, под легендой спецназа «Медведь», и встрял в это дело. Моя задача – Предмет. Остальное все – сопутствующее.

Особисты уже составляли списки «переменного состава», как обычно именовались заключенные. А также тщательно и добросовестно искали мою Нить. А именно – французского профессора Алана Ларивьера.

Если его здесь нет – Нить порвана. И я нервничал.

Закончив мерить землю шагами, я пристроился на табурете рядом с длинным столом, заваленным картами местности. Поставил перед собой небольшую, со смартфон величиной, радиостанцию с хитрым и практически не взламываемым блоком засекреченной связи. Сзади меня расположилась командно-штабная машина, а за ней в отдалении отдыхали три бронетранспортера.

Рация моя зашуршала:

- Барс, ответь Линчу.

- Барс на связи, - выдал я свой позывной.

- Объект обнаружен.

- Как он? - встрепенулся я.

- Живой, - успокоили меня. - Вроде, контактный.

- Где вы?

- Ведем его во второй медицинский блок, - сообщил Линч. - Там работают врачи.

- Сейчас буду, - сказал я и добавил: - Благодарю за службу…

Как я оказался на свирепой войне с Халифатом? Ну, так нет точки земного шара, куда закрыт путь Старьевщику, ищущему Предмет.

Я отлично помнил переход в новый мир из пещеры с Золотыми листами. Опять возникло наслоение реальностей. Опять жуткое ощущение балансирования над бездной. Но, как это не дико звучит, постепенно как-то привыкаю. С каждым скачком становится легче. И сейчас я одним махом ухватил картину нового мира. И ужаснулся.

Такого мне и присниться не могло в самых качественных ночных кошмарах. Этот мир истекал реками крови. Здесь корежилось и сминалось тело того, что еще недавно называлось самой продвинутой западной цивилизацией. Дергалась в руках кровавого маньяка старушка Европа. А имя маньяка было Новый Европейский Халифат!

Предшествовавшая моему кровавому бою в концлагере судьбоносная встреча состоялась в офисе небольшого информационно-аналитического агентства «Глобальный подход». Он располагался на последнем этаже башни «Монолит» все в том же комплексе Москва-Сити, магнитом притягивающем меня во всех мирах, которые я волею Бога или беса помнил. Эта башня была самая большая и величественная из всех «ситишных» – пятьсот пятьдесят метров стекла и бетона, фантастическая иллюминация, складывающаяся ночью в слова: «Россия – монолит».

Стена овального кабинета была прозрачной. Открывался широкий вид на Москву.

Столица России отличалась от прошлых гораздо более значительным количеством церквей и лучше сохранившейся исторической частью города. Здесь остался почти нетронутым старый Арбат, никто не додумался варварски разрубить его Калининским проспектом. Зато на Северо-западе возвышался комплекс небоскребов, решивший затмить своими масштабами и высотой «Москва-Сити».

Вечерело. Город переливался огнями окон, автомобильных фар. Огненных реклам было гораздо меньше, и выглядели они куда скромнее и пристойнее. Отсутствовали ночные заведения, бары, клубы, дискотеки. Город был гораздо более суров и аскетичен.

С двадцати трех до шести – комендантский час. По улицам будут передвигаться только военные патрули и полицейские машины. Это называлось не громкими словами «военное положение». Это был ПКР - «Профилактический контртеррористический режим».

Оно и неудивительно. Страна вела войну. Страна работала на пределе напряжения человеческих, экономических, организационных сил. Тут не до веселья. И в стране прошла серия жестоких террористических атак. Взрывались самолеты, поезда метро, дома.

В этой террористической активности наблюдалось трогательное единство всех врагов России. Халифат сдружился на этой почве со своими конкурентами по окучиванию фундаментального Ислама типа Аль Кайды и Братьев Мусульман. А следом за этим у них всех возникло полное взаимопонимание с украинскими нациками, которые не могли пережить Второго объединения Украины и России. Туда же лезли с предложением своих услуг и безмозглые поляки, многие из которых не могли жить спокойно после того, как значительная часть территории была объявлена Российским протекторатом. Они мстили за очередной раздел Польши. Для них внешне и правда ситуация чем-то походила на начало Второй Мировой войны. Когда Халифат вторгся на запад Польши, Россия стремительно ввела свои войска на ее восток. Но вот только тем самым она спасла от уничтожения и унижения миллионы братьев-славян, за что те платили ей черной неблагодарностью, входя в сговор с Халифатом и участвуя в террористической войне против нас.

А в остальном в этом мире было все то же самое, что и в прошлом. «Фрактал». Старьевщик. Только здесь не было эпидемии и осточертевших мне намордников. Но зато было ощущение войны.