Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 77

- Ну что, подпрыгнули и улетели, - шепнул я.

Секунда, другая… И вот мы уже на той стороне. Хорошее место. Тихое. Заранее присмотренное. Такой карман, который ниоткуда не проглядывается и откуда совсем близко до цели. Висящая над нами видеокамера не работала – все тут обесточено.

Территория концлагеря. Административный сектор. Приземистые длинные строения с покатыми крышами из черепицы. Какие-то будки. Блок-посты с мешками и пулеметными гнездами.

Вон, метрах в тридцати от нас вросла в землю одна такая огневая точка. За мешками - двое. У них пулемет «MG». Но смотрели они явно не в нашу сторону. Ждали нападения со стороны ворот.

Я сделал знак рукой. Два хлопка. Минус два противника. Курочка по зернышку клюет. Глядишь, так скоро никого не останется.

Моджахеды понимали, что происходит что-то фатальное. Они заметались по лагерю. Зазвучали отрывистые команды. Зарычал вдали мотор еще одного БТР.

Оставалось надеяться на то, что командиры моджахедов пока еще не считали, будто бы начался полноценный штурм. Они привыкли, что штурм приходит вместе с бомбовыми и авиационными ударами. Максимум, они опасались проникновения диверсантов. Поэтому еще и не подняли весь гарнизон в ружье. Надеялись обойтись тревожными командами и караулом. Нам это было на руку, но такое счастье ненадолго.

Мы тенями неслись к одноэтажному кирпичному строению размером чуть больше трансформаторной будки, с одним окошком и входной дверью. Там наша цель.

Эх, только бы кто-нибудь с испугу не нажал на красную кнопку, и тут не взлетело бы все к чертям. Но практика показывает, что не нажмут. Обычно подрывники до последнего тянут с самоподрывом. В глубине души невольно и бесполезно надеются, что все утрясется.

Мы преодолели несколько десятков метров, прижались к стене хозяйственного склада. Огляделись. Вроде, никого. Еще бросок.

И вот мы уже вжались в стену той самой «трансформаторной будки». Замерли по обеим сторонам двери. Ждали, затаив дыхание. Ручной локатор, пробивающий стены, высветил на экране три метки. Значит, в «будке» три боевых единицы противника. Притом две движутся к двери. Как вы вовремя, друзья шахиды!

Дверь со скрежетом открылась – петли здесь давно не смазывали. Такая уж национальная традиция – все у этих истинных правоверных приходит в запустение и разор. Прошлые хозяева были куда рачительнее.

На пороге появился один, и сразу следом за ним другой моджахед. В песочном камуфляже, они были обвешаны оружием, как новогодняя елка игрушками. У одного в руках ручной пулемет МG. У другого - пистолет-пулемет «Хехлер Кох». Двигались, глядя прямо перед собой, целеустремленно, как носороги. А ведь надо иногда глядеть по сторонам. Впрочем, их это не спасло бы.

Никакой рукопашки и прочих излишеств. Два приглушенных хлопка. Цели нейтрализованы. И я залетел внутрь «будки».

Помещение метров двадцать квадратных с двумя небольшими окнами-бойницами вдоль одной стены. На стене горел аккумуляторный светильник - слабо, но, худо-бедно, высвечивал обстановку.

Мой автомат вздрогнул. Еще один выстрел – и сидевший на стуле в обнимку с китайским автоматом Калашникова моджахед уронил голову на грудь.

Мы затащили с улицы два тела. Пусть здесь полежат – безопасные, поскольку дохлые.

Все помещение было заставлено и завалено оружием. Пулеметы, автоматы, ящики с боеприпасами. В полу очерчивался массивный квадратный металлический люк, выкрашенный облупившейся коричневой краской.

С кряхтеньем я поднял крышку люка и отбросил в сторону. Вниз вела металлическая лестница.

В небольшом подвале находился кондовый и надежный, обещанный нам «языком» пункт подрывника. Там была старая и безотказная взрывная машина – такой кубик с проваливающейся внутрь ручкой. Вдавливаешь ее, и территория концлагеря превращается в огненный ад. Еще имелся пульт радиовзрывателя с колесиком, который надо провернуть, чтобы активизировать радиомины. Дубляж такой. Ни одно взорвется, так другое.

Леший, отличный специалист в саперном деле, начал колдовать с этими игрушками. И через пару минут, которые я напряженно прислушивался к окружающему шуму, объявил:

- Заблокировано. Не должно рвануть. Как я понял, дубляжа нет. Чтобы кто ненароком без приказа не нажал.

Из небольшого окошка «будки» просматривался плац концлагеря с выходящими на него казарменными приземистыми строениями. К нам пока никто не двигался.

Загрохотала на северо-восточной окраине лагеря длинная пулеметная очередь. Похоже, там наши вступили в открытое боестолкновение.

- Тут их десятки, - сообщил по рации командир второй подгруппы Плут. – Сейчас зачистим.

- Они на вас сейчас всей толпой навалятся! - ответил ему Леший.

- Отобьемся, - бодро заверил Плут.

- Действуйте по обстановке, - велел Леший.

- Как у вас? – с долей тревоги осведомился Плут.

- Пока тихо. Но ненадолго.

И Леший как накликал. Неожиданно зазвучала сирена, у которой было автономное питание. На плац из казармы посыпались вооруженные басмачи. Господи, их куда больше, чем мы ожидали. Похоже, тут оставили чуть ли не половину батальона стражей и обслуги лагеря.

Моджахеды галдели, как на птичьем базаре. Постреливали для уверенности и поднятия боевого духа в воздух. И я понимал, что сейчас они растекутся по лагерю. И обязательно начнут проверять все строения и закоулки, в том числе и нашу «будку».

Я нажал кнопку на рации, подавая импульсный сигнал: «Удар!»

Через минуту в пыли и грохоте обрушился на эту землю кошмар. По плацу нанес удар беспилотник и ушел на базу. За ним еще один.

Ничем увесистым не били, чтобы не сдетонировала заложенная на территории взрывчатка. Просто россыпью сыпались небольшие шариковые бомбы, разлетающиеся пронзающими все на своем пути тонкими иголками. Оружие, страшное против не прячущейся в укрытиях пехоты. Так что ряды моджахедов прилично редели.

Кто-то истерически вопил. Галдеж. Опять стрельба вверх, не пойми куда. Стадо настоящее. Но оно с окончанием бомбежки как-то соорганизовалось. И началось осмысленное движение все еще многочисленной вооруженной человеческой, если их можно назвать людьми, массы.

Как я и опасался, к нашей «будке» направились несколько моджахедов. Ну, все, началось в деревне утро!

Шли они открыто, подвоха не ждали. А зря. Я выставил в окошко трофейный пулемет и срезал гостей одной длинной очередью. Заодно перепало и другим, попавшим в сектор обстрела

Ну, все, мы привлекли внимание! Теперь на нас навалятся всей массой, и начнется нешуточный бой. По окраинам лагеря и в нескольких точках он уже шел со всей суматохой и неопределенностью.

Тут у нас было преимущество – постоянная связь между бойцами группы, а также тактический планшет, на который сбрасывалась вся информация о ходе боя.

Возникли откуда-то сбоку силуэты. Я отогнал их длинной очередью. Кого-то задел.

Вот и пошла непосредственная боевая работа. Рванула граната совсем рядом с «будкой». Пули впились в стену за моей спиной, хорошо не задели. Я отвечал. Пригибался. Поднимался. Снова отвечал.

Хорошо, что стены толстые. Немцы строили на славу и на века в далеком 1940-м. Не пробьешь даже из крупнокалиберного пулемета. Это нас и спасало. Но все равно долго мы тут не продержимся. Обойдут враги нашу избушку, бросят в окно гранату или рубанут из РПГ.

Очередь прошла по стене «будки», пара пуль опять воткнулись в нашу стену, влетев в окно. Плотность огня росла.

- Не продержимся! Снесут нас! – крикнул Леший, пуская очередь из трофейного автомата. Снаружи послышался истошный визг – попал, значит. Враги любят орать, когда их настигает кара в виде пули.

Я тоже угостил врагов из пулемета. И тоже кого-то задел. Но часть моджахедов оказалась в мертвой зоне, где мы их не достанем. Сейчас, наверное, они двигались вдоль стен и подбирались к нашей «будке». А там – граната в «бойницу» - и все, пишите письма мелким почерком!

Э, нет! Получите! Я бросил в окно «Ф-1». Бухнул взрыв. Опять крики. Опять кого-то задело. Вдогонку швырнул еще одну гранату. Это охладит пыл врагов. Но ненадолго.