Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 76

Потом она взглянула на меня. И нажала на спусковой крючок «Вальтера».

Тяжелая пуля отбросила меня назад.

- Дура! – зашипел Католик.

Ива заорала дико, как-то нечеловечески. Продолжая кричать, она повернулась к Католику. И всадила ему пулю в грудь. Тот рухнул на пол.

Эта бешеная Валькирия походя уложила двух человек, которых можно отнести к одним из самых опасных на этой планете.

Я упал на постамент, где лежали уже две пластины. Кровь моя заструилась по их белому золоту и загадочным письменам.

Сознание плыло. Я уходил. И напоследок сделал главное. Произнес всплывшие в моем сознании, как пробки в воде, фразы из языка предтеч, являвшегося ключом.

Свет мерк, и я проваливался в вибрирующую и, кажется, живую тьму. Но я был уверен, что, в целом, все прошло как, надо.

Если не считать, что меня убили…

- Зажали, ублюдки, - прошипел зло Леший.

Да уж, зажали нас крепко. Загрохотала автоматная очередь, и по куску металла, отделявшему нас от толпы ошалевших от жажды крови выродков, градом забарабанили пули.

Пути отступления отрезаны. Да и как отступать? Не для того мы сюда пришли.

Как мы попали в ловушку? Да очень просто. Сначала все шло слишком гладко. Всего несколько минут назад скользили по району проведения специальной операции мы темными тенями, в специальных костюмах, защищающих от средств инфракрасного обнаружения. В вышине реяли беспилотники, передающие картинки и готовые нанести по моей команде сокрушительный удар.

По оперативной информации основные силы противника ушли из лагеря. И слава Богу, поскольку их тут было немало – усиленный батальон исламских стражей. Он занимался охраной заключенных, а заодно использовался в нескончаемых кровавых карательных акциях. Хотелось бы, конечно, поговорить с ним по душам, на языке артиллеристских и бомбоштурмовых ударов. Но свирепые каратели ушли, оставив неизвестное нам число шахидов, которые будут до конца защищать свои позиции и которым надлежало здесь умереть всем до единого.

Прямой, в лоб, штурм лагеря грозил большими потерями с нашей стороны. Такое уже бывало. Затянут басмачи на территорию побольше наших солдат. А потом рванут все заранее заложенными фугасами, пока мы строим из себя сестер милосердия и освобождаем еще недавно обреченных на лютую смерть заложников. Так и здесь было задумано. По агентурной информации, взрывчатку сюда моджахеды завозили всю последнюю неделю. Рассчитывали на знатный фейерверк.

Вчера наши войсковые разведчики взяли языка – офицера исламских стражей. Тот гордо и упорно молчал, твердо решив отправиться к гуриям, но не проронить ни слова неверным свиньям, какими бы карами они ему не угрожали. Мол, пусть хоть повесят, хоть похоронят в свиной шкуре. Аллах разберется, кто истинный шахид.

Вот только этому исламскому офицеру сильно не повезло. Потому что как раз к его допросу подоспел я со своей группой. И взялся за допрашиваемого по всем правилам науки, которой не учат ни в одном учебном заведении – как за минимум времени превратить твердокаменного фанатика в расплав, из которого можно лить любые фигуры.

Эскулап хорошо меня учил. На исламского стража мне понадобился час упорной работы. Но все затраты энергии оправдались. Мы получили четкие сведения о планах противника. И, главное, о схеме зарядов, заложенных на территории концлагеря.

И мы отправились на вылазку. Это был единственный способ предотвратить большую беду и спасти тысячи жизней.

Нас было полтора десятка бойцов. К лагерю подходили с трех сторон. Вчера изнуряющую жару омыл щедрый дождь, так что пробираться приходилось по влажной грязи. Она налипала на тяжелые берцы, еще больше утяжеляя их и затрудняя движения. Но ведь никто и не рассчитывал, что будет легко. Главное, погода летная, а ночь темная – через тучи лишь расплывчатым пятнышком слабо проглядывала долька Луны.

При приближении к лагерю передо мной замаячили бетонные кубики и небольшой ров, чье назначение было не дать атакующей бронетехнике разнести длинный забор высотой больше трех метров, с колючей проволокой поверх него. На вышках скучали охранники, шарили по территории лагеря и окрестностям жалящие глаза прожекторов. Имелись здесь и датчики движения, и видеокамеры. Не так много, но были. Так что надо было держать ухо востро, а глаза распахнутыми.

Нас слишком мало для полноценного штурма. Все же тут оставалось минимум сотня-другая шахидов, теоретически готовых пожертвовать жизнью за Аллаха и Халифат. На деле не все они самоубийцы, однако, дерутся обычно отчаянно. Но оперативно-боевой группы спецназа Генштаба «Медведь», по идее, должно было хватить на выполнение главной части задачи – предотвратить взрыв и уничтожение заключенных. Выучка, оснащение, оружие и техника - это залог успеха, особенно когда это все неизмеримо выше, чем у противника.

Двигаться было тяжеловато – все же полная экипировка бойца «Медведя» весит немало. Но и не так тяжело, чтобы мы ощущали себя неуклюжими мишенями. Бронежилеты наши сделаны из материалов так называемого вязкого противодействия – чудо нанотехнологий, легкие, гибкие, спокойно держат автоматную очередь в упор. Шлем с компенсаторами не только защищал черепушку от дырки, но и шею от перелома. На забрало с внутренней стороны по моему желанию выводилась схема местности и расположение сил. На запястье еще один тактический компьютер. В таких спецоперациях информация о себе и противнике – это залог успеха. Ну и оружие – автомат «АС-112» с магазином на тридцать патронов, стрельба у него бесшумная и беспламенная. Еще у меня был бесшумный пистолет. Целый подсумок гранат, притом среди них весьма хитрые, редко использующиеся в армии из-за их запредельной стоимости. Еще кое-какое оборудование, необходимое, чтобы взломать этот объект.

Замигали и погасли прожектора. Отлично! Это наши добрались до электросети и перегрузили ее взрывным импульсом. Вслед за электричеством лагерь лишился и связи – над ним выставили купол РЭБ. Только наши сигналы еще проходили, так что мой тактический комп был в строю.

До забора оставалась сотня метров. Нам с Лешим предстояло преодолеть это расстояние рывком. А тут на вышке часовой задергался, кажется, пытался запустить осветительную ракету. Его силуэт был четко очерчен – мой боевой шлем перешел в режим ночного видения. Поймал фигуру в прицел. Автомат мягко ударил в плечо… Все-таки насколько комфортный и точный дырокол! Часовой повис на поручнях вышки, будто решая, в какую сторону ему свалиться - вниз или внутрь.

Еще один слабый хлопок – это Леший снял часового, стоящего перед воротами.

Сто метров. По лужам и грязи. И еще не напороться бы на растяжку или нажимную мину, которыми начинены окрестности лагеря. Писк – на стекле шлема замигала синяя точка - детектор выявил впереди противопехотную мину. Обойдем.

Еще раз пискнуло в наушнике, слева замигал красный силуэт. Детектор засек движение - противник метрах в тридцати, перед стеной. Что он там делает? Неважно. Я навскидку выстрелил. Рядом пальнул Леший.

Думаю, противник нас даже не увидел, а уже валится на землю. Война технологий. Рассмотреть врага, когда тебя самого видеть не могут, и выстрелить благодаря этому раньше – это значит победить.

Суета возникла у ворот и прохода рядом с ним. Враги считали, что мы будем ломиться туда. И готовы были встретить нас огнем и свинцом. У них там перед воротами стоял бронетранспортер «Saxon», такая совершенно бесполезная для приличной войны и вполне пригодная для охраны концлагерей английская бронемашина. С ее пулеметом нам встречаться как-то не хотелось.

Наконец, преодолели мы, обходя мины, те самые сто метров. И оказались под защитой забора. Прошли еще сто метров вправо.

Техническое превосходство. Все продумано и просчитано. Леший извлек из-за спины небольшой тубус, чуть поменьше РПГ. Разломил его. И тубус вырос в ажурную и крепкую подпорку, как в сказке. Как раз для того, чтобы преодолеть забор высотой выше трех метров. Не штурмовые же лестницы с собой нести. И еще у нас был кусок изолирующего материала, который даст пролезть по проволоке, не поранившись и не получив удар электротока.