Прилив победы - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 61

• Предыдущая
• 61/113
• Следующая

Хотя она на мгновение пожалела, что нет времени удовлетворить ее страсть. Слишком многое зависит от времени.

— Прекрати это, Кунгас, — твердо сказала она. — Ты знаешь так же, как я — больше, чем я, потому что ты полководец, а я нет, — что ты должен немедленно идти к перевалу Хибер. Сейчас. Сегодня!

Кунгас даже не посмотрел на нее. Единственным свидетельством того, что он слышал ее слова, стало постукивание пальцами по карнизу, на котором лежали его руки.

— Идти немедленно, — задумчиво произнес он. — Да, это резонно. Все указывает на то, что малва в панике. Их войска даже не отступают — они бегут из Гиндукуша. — Он насмешливо фыркнул. — И определенно не от страха перед моей маленькой армией. Их никто не вынуждает уходить с гор — их вытягивают. Словно где-то в долине реки Инд появился огромный водоворот. Прибыло чудовище, такое, как Харибда38. Таков Велисарий в действии.

Увидев, как изменилось настроение Кунгаса, Ирина сразу же воспользовалась преимуществом и надавила сильнее.

— Если ты отправишься сейчас — немедленно, — то сможешь поймать малва у перевала Хибер до того, как у них появится время, чтобы занять оборону. Хотя это все равно будет жестокая борьба — то есть тебе потребуется взять всю армию, — но если ты будешь двигаться быстро, мы сможем закончить эту кампанию, контролируя Хибер. Что будет означать: проход в наше новое царство в наших руках, а не в руках малва.

Он ничего не сказал. Постукивание пальцами снова доминало барабанную дробь, и это было единственным свидетельством того, что Кунгас обращает внимание на жену.

— Ты колеблешься только из-за меня! — запротестовала Ирина. Затем добавила, посмеиваясь: — Если бы я не была старым мешком с костями — полумертвым от усталости, — то ты, вероятно, настоял бы на том, чтобы тащить меня с собой.

Наконец маска дала трещину. Кунгас тонко улыбнулся

— Едва ли, — весело сказал он. — По крайней мере, ты не казалась умирающей от усталости прошлой ночью. И я не помню, чтобы ты по ощущениям воспринималась, как мешок с костями. Как раз наоборот.

Он повернул голову и оценивающе оглядел ее фигуру.

— Я бы сказал, что дорога, несмотря на все трудности, пошла тебе на пользу.

Ирина улыбнулась. Она была согласна с Кунгасом. Она стала стройной, как никогда раньше, а вся внешность знатной греческой дамы канула в небытие. Конечно, эти изменения не встретили бы одобрения в высшем обществе Константинополя. Бледная кожа и округлые формы были в том аристократическом обществе идеалом женской красоты. Но ее бронзовая от загара кожа и твердые мускулы, а также общая подтянутость и бодрость больше подходили ее новому статусу царицы кушанов.

— Истощена, вымотана, — настаивала она. — На краю могилы.

Затем добавила более серьезно:

— Кунгас, я, вероятно, не смогу поддерживать темп, который ты теперь должен взять, и мы оба это знаем. Может, я больше и не кисейная греческая барышня, но я едва ли в той же физической форме, что и твои солдаты. По правде говоря, я сомневаюсь, смогут ли выдержать ваш темп прибившиеся к армии женщины.

— Даже не попробуют! Я оставлю их всех позади!

Кунгас наконец принял решение и, как обычно, отбросил все колебания.

— Это будет легендарный марш. Моя армия заставит людей забыть о том жалком афинском бегуне из Марафона. Двадцать шесть миль, ха! Пустяк. И затем в конце падать мертвым? Маловероятно. Только не кушаны.

Он стал медленно прогуливаться вдоль карниза, проводя рукой по полированной поверхности, словно поглаживая камень. Вспомнив ощущения той же руки у себя на теле прошлой ночью, Ирина на мгновение пожалела, что Кунгас принимает ее совет. Но если она сожалела о предстоящем отсутствии плотского удовольствия, то получала от слов Кунгаса удовольствие значительно большее. Не из-за его решения, а от ссылок на классику. Именно она поведала Кунгасу о Харибде и о Марафоне. И как и всегда, ее муж ничего не забыл из того, что она ему рассказала.

— Я буду в безопасности, — тихо сказала Ирина. Кунгас остановился и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Тонкая трещина-улыбка исчезла без следа.

— Ты будешь в смертельной опасности, и мы оба знаем это. Когда вся армия уйдет из Беграма — за исключением небольшой группы солдат, которых я оставлю в качестве твоих телохранителей, — ты будешь отдана на милость любой мало-мальски значительной силы в этих горах. Это даже не обязательно должны быть малва. Любое патанское племя может налететь и взять этот город.

Ирина уже начала откидывать назад волосы по старой привычке, но остановила руку на полпути. Длинные, густые каштановые локоны, которые у нее когда-то струились по плечам, исчезли вместе с остальными отличительными признаками греческой аристократки, которой она когда-то была. Волосы оставались прежними — такие же каштановые и длинные, — но не спадали волнами, а были крепко связаны на затылке — на манер того, как убирали волосы мужчины. Кушанские женщины называли эту прическу «конский хвост».

— Позволь мне самой беспокоиться о патанах. Сразу же после твоего ухода опасности от них не возникнет, несмотря ни на что. В конце концов, Беграм — не деревня. Это крупный город, со стенами и большим населением для его охраны. И к тому же люди прямо-таки горят желанием его защищать.

Она кивнула, словно показывая на веселое празднование, продолжавшееся на улицах внизу.

— Любой патанский вождь прекрасно знает, что несмотря на то, что он может взять Беграм, ему придется заплатить за это высокую цену — и, вероятно, она будет слишком высокой для него, город-то, в конце концов населен кушанами. Более того, его племя окажется отданным на милость твоей армии, когда ты вернешься.

— Если мы вернемся.

— Если вы вернетесь, — согласилась Ирина. — Но патаны подождут — посмотрят, что случится на перевале Хибер, Кунгас. Даже самые горячие головы не попытаются штурмовать Беграм, пока будут опасаться твоей армии. И кроме того…

Победила старая привычка. Она протянула руку, перекинула конский хвост через плечо и стала его гладить.

— И кроме того, я не буду проводить эти недели в безделье, — сказала она тихо, чуть ли не воркуя от предвкушения. — В конце концов, дипломатией можно подчас добиться больших чудес, чем ратными подвигами.

— Ты, вероятно, шутишь, — прошипел Валентин.

Он уставился на предметы в руках Аджатасутры, словно это были ядовитые змеи. В лунном свете узкое, с острыми чертами, лицо катафракта делало его похожим скорее не на ласку, а не демона.

И к тому же очень оскорбленного демона. Аджатасутра пожал плечами.

— Есть и другая альтернатива.

Он поднял левую руку, все еще державшую лопаты, и показал на Аджмер внизу склона, служившего городу кладбищем.

— Я могу купить подходящую женщину и трех детей на рынке рабов. Немного поработать кинжалом — гораздо меньше усилий, кстати, чем копать — и у нас будет то, что нужно.

Он опустил лопату и сурово посмотрел на Валентина.

— Конечно, эту работу придется выполнять тебе , не мне.

Валентин уставился на город внизу, и его лицо заострилось больше обычного. Он явно подумывал об альтернативе…

Анастасий шумно выдохнул. Звук в той же мере был и вздохом, и сухим смешком.

— Даже ты не сможешь этого, Валентин. И ты об этом знаешь. Поэтому нет смысла откладывать неизбежное.

Огромный катафракт шагнул вперед и взял у Аджатасутры лопату.

— Надеюсь, ты хоть знаешь, какие могилы нам требуются. Или будем копать наугад?

Аджатасутра рассмеялся.

— Пожалуйста! Мне эта работа нравится не больше, чем тебе. Уверяю, эти недели я не просидел дома в тишине и покое. — Он протянул вторую лопату Валентину, а третьей принялся копать сам. — Одной могилы будет достаточно. Вот этой. Это была большая семья, хотя нам потребуются всего четыре тела. Одна женщина и трое детей. Два мальчика и одна девочка, примерно нужного возраста.

• Предыдущая
• 61/113
• Следующая