Купец. Поморский авантюрист (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 37

Правда, вот незадача — грамотка та была написана на имя английского Короля Эдуарда… Но обо всем по порядку. Так, несколькими неделями ранее в Кремль прибыл давеча знакомый Иоанну Васильевичу купчик Федотка из людишек новгородских, бывший там товарищем старосты торговой общины. Федотка прямо заявил, что он есть представитель некого английского торгового люда. Когда Царь испросил имя англичанина, пославшего Федотку, то услышал — сэр Гуго Уиллоби. Тот самый сэр Уиллоби, у которого старшим лоцманом Ричард Ченслор ходил, поведавший Иоанну Великому об утрате двух из трех кораблей английской экспедиции. По заверению Ченслора, которому, в общем-то, не было резона врать, сэр Уиллоби попал в шторм и, вероятно, помер, не дойдя до поморской земли.

Многого узнать у Федотки не вышло, как только Царь не допытывался и не любопытствовал, но словам купчика внял — сэр Уиллоби жив здоров, да еще с какого-то перепугу остановился в новгородской земле, откуда свою грамотку шлет! Как? Что? Неужто спасся? Где ж он все время пропадал? Федотка, вдруг заделавшийся в посыльного от англичан, только плечами пожал да показал грамотку от Гуго. Грамотка это оказалась красноречивей любых слов. Прямо сейчас она лежала на столе перед Царем. И не лишне отметить, что, не будь оной, так не избежал бы Федотка расспроса с пристрастием, не посмотрел бы Государь-батюшка на то, что новгородский человек — купец Ивановского сто. Но внимательно прочитав текст послания, Иоанн Великий заколебался и отпустил Федотку восвояси. Да и помнил Царь, хорошо помнил, слова Ричарда Ченслора, пересказывающего грамотку Эдуарда «мы позволили мужу достойному, Гуго Уиллоби, и товарищам его ехать в страны…». Не Ричарду Ченслору, а Гуго Уиллоби повелели вести разговор. Потому Иоанн Васильевич тотчас вызвал людей проверенных и поверил им привезти в Москву англичан. Немедленно! А заодно перестраховался, товар сразу у Уиллоби выкупил, как того хотел Федотка.

Было в этой грамотке и кой-чего, что заставило Иоанна Васильевича перечитывать текст вот уже который раз подряд. Каждый раз он то приподнимал бровь, то ерзал, то хмыкал, одно косился на печать на сим документе. Королевская, английская… Не то чтобы он сомневался, но ведь грамотка целиком и полностью контрастирует с пересказом Ченслора. Теперь документ адресован лично «Царю и Великому князю всея Руси Иоанну Васильевичу», как в нем указано. Все бы ничего, душу греет, но отчего тогда у Ченслора не имелось прямого адресата? Так, всем владыкам северных стран — «…вам, цари, князья, властители, судии земли во всех странах под солнцем, желает мира, спокойствия, чести, вам и странам вашим!». Вот… Иоанн Васильевич вспомнил, как проявил некоторое разумное недовольство когда услышал эти слоа из уст Ричарда, но быстро остыл, крайне заинтересованный в торге с англичанами. Ченслор попросту не знал, с кем будет вести торг, куда вообще плывет, а позже даже честно признался, что они искали путь в Индию по поручению Эдуарда VI.

Другое дело — грамотка Уиллоби. Во-первых, правителем Англии в сим послании значилась Королева Мария I Тюдор, а не Король Эдуард VI, и послание начиналось со слов «Мария Тюдор Царю…». Сам Иоанн Васильевич не так давно узнал о воцарении Марии в Англии после политических неурядиц и даже не успел составить новой Королеве поздравительного послания. Зато Мария оказалась куда расторопнее. Королева и ее новый — считай, старый — посыльный отлично знали, с кем им предстоит иметь дело. Откуда? Отбывший несколько месяцев назад Ченслор успел побывать во дворе и передать собранные на Руси сведения? Сомнительно, но это предстояло выяснить.

Как бы то ни было, Мария сыграла на опережение и в своей грамотке прямым текстом испрашивала у русского Царя монопольную торговлю между Русью и Англией. Таким же прямым текстом она испрашивала разрешение поставить английский торговый двор в Новгороде, где англо-русская, а де-факто англо-новгородская компания будет представлять интересы английской короны. Вот тебе раз! Как все странно получается. Или не было никакого кораблекрушения и, разминувшись с кораблем своего старшего лоцмана, сэр Уиллоби вернулся в Англию, откуда направился в новое посольство. Если так, что это могло означать? Аннуляцию всех достигнутых договоренностей с Ченслором? Этот англичанин переставал быть легитимным послом, потому что не было больше Короля Эдуарда? Да и, признаться честно, Ричард никогда послом и не был, лоцманом — да, но не послом. Значило ли это надобность договариваться по новой с Гуго Уиллоби, переутверждать договоренности? Или… чем черт не шутит — англичане не стали тянуть кота за яйца и на основе договоренностей русского Государя и Ченслора зарядили на Русь полноценную торговую экспедицию?

Ответ мог быть самый разный и так или иначе Иоанна Васильевича устраивал — Царь был заинтересован в торговле с Англией, как еще контакты со странами Европы устанавливать. И положа руку на сердце ему было совершенно без разницы, с кем из английских купцов о торге разговор вести, как торговать. Прямые отношения с Европой в эту пору были серьезно затруднены, и Русь находилась в торговой и политической изоляции, чего Государь никак не мог допустить. Так что слова из ответной грамотки, адресованные Эдуарду VI, Иоанн Васильевич мог повторить для Марии. Торгу между Англией и Русью быть. От желания покупать английским купцам дворы и строить невозбранно Иоанн Васильевич тоже не откажется.

Но смущал единственный момент, который Царь никак не мог уместить в своей голове и, наверное, потому столь длительное время тянул с решением по «делу англичан». При чем здесь были новгородцы? С какого такого перепугу Мария Тюдор вдруг решила указать в своей грамоте Новгород как место размещения английского торгового двора. Почему именно Новгород виделся Королеве посредником в международной торговле? Транзитный пункт — да, но место размещения двора компании? Упоминание Новгорода, переживающего последние годы не лучшие времена, смотрелось тем более странно, что бо́льшую часть торговли с немцами из Ганзы перетащили на себя псковичи. Если уж и выбирать «стоянку», то почему не Псков? Да и никаких таких договоренностей у Иоанна Васильевича и Ричарда Ченслора не существовало. Англичанин вовсе использовал другой путь, по которому добрался до Москвы. Новгород к тому пути не имел отношения. А вот сейчас всплыл вдруг.

Иоанн Васильевич думал. Стоило признать, что и Мария — это не Эдуард. От того обстоятельства могли измениться, как часто бывает в политике… Объяснение, конечно, так себе, и головой Царь понимал, что оно притянуто за уши. Но по-другому объяснить сей факт пытливый ум Иоанна Васильевича не смог, с какой бы стороны не подбирался. Вот и Федотку не трогал, допрашивать с пристрастием не стал — мало ли как все сложится. Неужто купчики новгородские извернулись да сподобились за спиной у Царя переговоры провести? Или англичане попросту оперативно сработали?

Перебирая доводы, выстраивая мыслимые и немыслимые гипотезы, Иоанн Васильевич продолжал сидеть за столом, на котором лежалаанглийская грамотка. Как все происходило взаправду, Государь был более чем заинтересован узнать. Возможность торга с английскими купцами нельзя было упустить ни за что. Но Иоанн Васильевич на то и был Царем, чтобы правильно отвечать на возникающие вопросы и следом принимать правильные для отечества решения. Взвешенные решения! Для того после визита в Москву Федотки Царь взял себе время подумать. Теперь тянуть с «делом англичан» было нельзя. Вопрос встал ребром. Благо все необходимые исходные данные для принятия взвешенного решения оказались на руках. В Москву накануне прибыло посольство англичан во главе с капитаном Гуго Уиллоби, сопровождаемое новгородскими купцами. Царь «помариновал» послов для порядка, заставив прождать недельку-другую, чтоб англичане не зазнавались и не удумали о себе чего, а теперь настала пора пригласить сэра Уиллоби на встречу в Кремль. Уиллоби, этот англичанин, явно не Федотка, на все вопросы ответит.

Купцы собрали отличную команду, поэтому путешествие в Москву оставило у Митьки самые благоприятные впечатления. Не быстро, правда, добрались. Три недели как с куста. Однако рыбачки впервые в жизни получили возможность ничего не делать и наслаждаться дорогой, любуясь видами. И они ловили момент. Когда еще так в жизни все сложится?