Невезучая, или невеста для Антихриста (СИ) - Снежная Александра - Страница 15

— А вы, я смотрю, ремонт сделали, — сладко улыбнулась я медленно зеленеющей от ужаса хозяйке.

Ага. Помнит меня, значит. Еще бы не помнить, если через минуту после моего ухода в ее магазине случился пожар. Кажется, проводка загорелась.

— Ничего так ремонт, — придирчиво скользнув взглядом по оправленным в золотую оплетку зеркалам, заметила я. — Скромненько, но со вкусом.

Тетка затравленно огляделась по сторонам, и вешалки в ее руках стали мелко трястись.

— Так что у нас там за акция? Два костюма по цене одного? — от моего любезного тона у мадам на лбу проступила испарина.

— Один за полцены, второй в подарок, — не задумываясь, выпалила она.

— Это хорошо, — вытащила из ее рук два приглянувшихся мне шикарных костюма. — Мы берем.

Тетка облегченно выдохнула, и тут возмущенно встрепенулась Люська:

— А туфли?

— Туфли вам, как юбилейному, трехтысячному покупателю, достанутся в качестве бонуса, — как Отче наш отчеканила продавщица, подоспевшая на помощь потерявшей дар речи хозяйке.

Под обреченно-несчастные взгляды женщин, Люська нагло стащила с полки совершенно бесподобную пару туфель, и пока никто не передумал, быстро расплатившись за покупку, потащила меня к выходу.

— Желаю вам… — обернувшись у самой двери, воодушевленно начала я.

Хозяйка беззвучно открыла рот и схватилась за сердце, а продавщица нервно вцепилась маникюром в прилавок.

— Мира и процветания, — благодушно пожелала я. — Получу первую зарплату, приду к вам еще.

Тетка закатила глаза и под жалобный вопль своей работницы грузно съехала на пол, а мы с Люськой, довольные и счастливые, отправились в парикмахерскую довершать мой образ бизнес-вумен соответствующей прической.

Уже дома, разглядывая себя в зеркале, я раздувалась от гордости, как пригревшаяся на солнце лягушка. Деловой костюм консервативного темно-синего цвета сидел на моей фигуре как влитой. Пиджак, застегивающийся на одну пуговицу, выгодно подчеркивал мою талию, а обтягивающая "Марфу Васильевну" юбка-карандаш всем своим видом намекала на неприступность ее хозяйки. Да я просто богиня строгости и целомудрия, и пусть адский босс только попробует что-нибудь вякнуть насчет моего несоответствующего высокому статусу личного секретаря дресс-кода — хана его адскому лизингу.

Всю ночь я вертелась как уж на сковородке. Мне снились черти, Семен с косилкой и чернокрылый маньяк, тискающий неприлично-счастливую от его телодвижений кралю. А под утро вся эта бесовщина разбудила меня воющим сигналом будильника, который уже несколько лет как не тикал и не звонил, а тут вдруг взял и ни с того ни с сего заработал.

Восприняла это все же как добрый знак: опоздать в первый же день на работу — слишком даже для такой отчаянной дамы, как я. А поскольку суеверно считала, что появляться на новом месте без подарка неприлично, я прихватила с собой многофункциональный канадский ершик, в качестве моей безвозмездной инвестиции в мировой рынок лизинга.

Заявившись в кабинет почти за сорок минут до начала рабочего времени, я включила компьютер, проветрила помещение, набрала в кофеварку воды и, пристроив ершик по месту назначения, довольная жизнью, уселась в обозначенном для личного секретаря уголке в ожидании триумфального появления начальника.

Вот только его появление скорее выглядело торпедной атакой, нежели триумфальным шествием. Дверь с грохотом распахнулась, и ворвавшийся в кабинет Люциевич практически укокошил меняя взглядом своих черных глаз, явно пытаясь соответствовать своей сатанинской фамилии.

Понятно теперь, почему у него секретарши меняются как перчатки. Была бы я собакой, от страха испортила бы паркет, но мы с "Марфой Васильевной" не из робкого десятка и не таких фраеров опускали с небес на грешную землю.

Изобразив на лице подчеркнутое внимание, я высоко приподняла правую бровь, ожидая дальнейших действий.

— Антипенко, — как-то изощренно-злобно выплюнул мою фамилию ставший похожим на разъяренного быка товарищ Люциферов.

— И вам доброе утро, Антон Люциевич, — нараспев произнесла я.

— Что это такое? — прогудел, как закипающий чайник, упырь, швырнув на полированный стол канадский ершик и бумажку формата А4 с подробным описанием того, как с ним надо обращаться, которую я предусмотрительно повесила в туалете рядом.

— Это инструкция к применению. Неужели непонятно? — беспечно передернула плечиком я.

— Если ваши возможности превзошли все ваши ожидания — воспользуйтесь ершиком, — продекламировал мое сочинение шеф. — Вы считаете, ЭТОМУ место у меня в офисе? — гневно постучал он пальцем по офисному столу, указывая взглядом на ершик.

— Смотря что вы подразумеваете под своим офисом, — невозмутимо заметила я. — Если этот шикарный кабинет, то, пожалуй — нет, а если обложенную кафелем кабинку размером два на два, откуда вы ЭТО приволокли, — сделала многозначительную паузу, взяв ершик двумя пальцами, — то однозначно — да.

— Антипенко, — со свистом выдохнул воздух шеф. — Вы издеваетесь?

— Ну что вы, Антон Люциевич, я пытаюсь уточнить, где у нас таки офис? Мне ж с вами там еще работать предстоит.

— Антипенко, — теряя терпение, рявкнул адский босс.

— Нет, если вам ЭТО здесь больше нравится, могу поставить в качестве композиции на рабочем столе.

— Унесите его немедленно, — со смесью омерзения и брезгливости на лице, повелительно махнул рукой Люциевич.

Нет, ну вы видели? И зачем, спрашивается, его сюда тащить было? Ведь висел же на своем месте.

— И размножьте сравнительную диаграмму структуры рынка лизинга для всех участников совещания, — швырнул в меня какой-то бумажкой вставший сегодня явно не с той ноги антихрист. — Ксерокс в кабинете офис-менеджера.

— А я уж думала, что в туалете, — не удержалась, чтобы не съязвить. — Спасибо, что подсказали.

Босс-упырь, ошалев от моей наглости, неожиданно умолк, а я, с неприступным видом мексиканского кактуса, прошествовала мимо него к выходу с вытянутым канадским ершиком в одной руке и какой-то там диаграммой в другой.

— Через десять минут чтобы все копии лежали в переговорной на столе, — подпортил наше с "Марфой Васильевной" царственное дефиле антихрист, и наша звезда опять обиделась.

Мало того, что не поздоровался, так еще и строить меня с самого утра решил. А где традиционное гостеприимство, где моральная поддержка новичку, где хорошие манеры, в конце концов? И вообще, я с утра если не с той ноги встаю, то меня даже ноги боятся. Я тебе сейчас покажу, кто у нас кого шантажирует.

Забросив ершик в туалет, я, злая как черт, рванула в кабинет офис-менеджера (который, к слову сказать, на рабочем месте отсутствовал, в отличие от почти богини меня) и, добравшись до компьютера, влезла в свою электронную почту, дабы извлечь оттуда предусмотрительно загруженные Люськой вещдоки, изображающие в фас и профиль коварно искалеченную модным гробом адского босса "Марфу Васильевну".

Пустив душераздирающие снимки на цветную печать, я, с глубоким чувством выполненного долга, пошла ксерить круговые диаграммы упырю, уже предвкушая, как, открыв свою папку, вместо структуры лизинга он обнаружит там предмет моего гнусного шантажа с загадочной подписью "Она все помнит".

Но моя счастливая звезда почему-то решила не искать легких путей и на этот раз, и все по тому же закону подлости, по которому я вечно вступала в дерьмо, кнопочку на ксерокопире неожиданно заклинило, и бумажки стали вылетать из него со скоростью автоматной очереди.

Остановить это безобразие удалось, только выдернув из розетки шнур, после чего, уничтожая следы преступления, я стала ползать по полу, подбирая какие-то там круговые диаграммы, поминая незлым тихим словом и весь сектор лизинга, и входящего в его состав адского упыря.

Собрав всю эту макулатуру, я стала торопливо распихивать ее по папкам, дабы отнести их в переговорную, и вот тут случился облом…

Как только я захотела спрятать портрет избиенной "Марфы Васильевны" в папку, предназначавшуюся совсем потерявшему страх Люциевичу, какой-то окаянный бес (иначе не скажешь), подбив мою руку, поднял в воздух драгоценный вещдок, и он, порхая по комнате, словно бабочка под кайфом, самым что ни на есть подлым образом нашел приют под длинным стеклянным журнальным столиком, зажатым с двух сторон пережравшими поролона диванами.