Прелести вампирской жизни. Книга 2 (СИ) - Шерстюк Ирина - Страница 53

— Могла бы и спасибо сказать, что не оставили гнить в этом подвале, неблагодарная дура! — не выдержав, крикнула в ответ.

Женщина замолчала и, выпучив глаза, осматривала меня с головы до ног.

— Кто ты? — тихо и очень медленно выдавливала красноволосая мигера, продолжая сверлить во мне дыру, пока Аластар молча стоял и, улыбаясь, наблюдал за нами. — Похожа на хранителя…но…

— Долго еще? Милочка, я тебе скажу, кто такая — та, кто сможет возвратить тебе красоту и силу, если оставишь собственную наглость и прекратишь вести себя, как ребенок. Будешь орать — вернешься домой развалившейся высохшей старухой, которой сейчас являешься, поняла?

Женщина замерла и опустила глаза на собственные руки и поджатые ноги, которые превратились в кости, обтянутые кожей и лохмотьями. Знакомые слезы катились по широким скулам.

— Прости, — еле выдавила женщина. — Прости.

— Ну вот, теперь лучше, а то набросилась на людей. Давай сюда свои костяшки, — бормотала фениксу, сжимая высохшие пальцы и вплетая нити энергии в ее ауру, пока та продолжала реветь. — Все, перестань ныть! Теперь как новенькая, видишь? Да хватит плакать! Посмотри!

Она вновь опустила взгляд и на этот раз улыбка медленно коснулась ее лица.

— Да ты красавица, — улыбнулась, разглядывая девушку с красными глазами, волосами и того же отлива кожей.

— А у тебя глаза страшные, — смеясь и трогая собственное красивое лицо, протянула феникс.

— Ну не бессовестная! — возмущалась, пыхтя, пока Аластар помогал девушке подняться.

— Я — феникс, мое имя — Ирис, — произнесла девушка, и, поклонившись, добавила. — Благодарю вас за спасение.

— Пожалуйста, — опешив от неожиданной любезности, бормотала девушке.

— Аластар, она ведь та самая, да? — подмигнула феникс хранителю, на что тот кивнул, и добавил:

— Единственная.

Как же хорошо, что я не могу краснеть, думала, улыбаясь во весь рот от радости.

— Ну что ж, единственная, тогда, надеюсь, ты знаешь о поговорке: "Мы ответственны за тех, кого спасли"? — подбоченившись, и скрестив руки на груди, воинственно начала феникс.

— О, конечно знаю, вот только вместо слова "спасли" в ней иметься отличное слово "приручили", тебе не кажется?

— Эй, я тебе не собачонка! — уперла руки в бока девушка и с достоинством королевы произнесла. — Я — бессмертная феникс.

— Милый, не подскажешь, мне сейчас ей в ноги следует кланяться или просто, руки целовать? — возмутившись, язвила, от подобного поведения, хотя, в глубине души, отчетливо сознавала — эта нахалка мне нравиться.

— Может, хватит уже издеваться! — взвизгнула девушка, королевским жестом смахнув упавшие на плечо пряди волос. — Мне жить негде.

Не сдержавшись и хохотнув, все-таки выдавила:

— Так сразу надо было говорить. Корчишь из себя королеву, ерундой занимаешься! Ладно, найду тебе комнату, — и, обернувшись, направилась к следующей камере, краем взгляда наблюдая, как довольная улыбка расползается на красивом лице девушки.

— А как тебя зовут?

— Майя.

— Майя? Как просто. — вздохнула девушка, разочарованно, чем опять начинала раздражать. Видимо, к этому следует привыкнуть.

В камере "4" лежала женщина, вся покрыта слизью, которая дивным образом не высохла, при таких-то условиях содержания заключенных. Даже сквозь нее было заметно, женщина обладала зеленоватой кожей, и зелеными волосами, которые торчали длинными косичками, напоминающими дреды.

— Фу, что за вязкая мерзость?! — брезгливо поморщилась Ирис, выразив, однако, все мои чувства.

— Сирена, — ответил Аластар, открывая дверь.

В мутных глазах сирены все еще теплились остатки здравого рассудка, и лишь коснувшись ее, хранитель возвратил замершему телу жизнь. Ей не нужна была моя помощь, лишь немного воды, которая растеклась по коридору темницы.

— Герро будет счастлив видеть тебя, — шепнул хранитель, подхватив девушку на руки.

Она улыбнулась и кивнула, помахав мне рукой и показывая пальцами, что остается у нас в долгу.

— Их голос привлекает мужчин, — бросила Ирис, отвечая на мой немой вопрос, когда хранитель вместе с девушкой скрылся.

— Вот как, — протянула, услышав лишь горделивое хмыканье и наглое:

— Как можно быть такой невеждой в мире бессмертных?!

В этот момент мои руки сами собой потянулись к ее красноватой шее, и лишь появление Аластара заставило забыть о драке.

Далее все происходило по проверенной схеме. В камере с табличкой "5", "6", и "7" находились русалки, не требующие моей помощи.

В восьмой же перебывал двухметровый парень азиатской внешности, который, к тому же оказался единорогом. У него не было копыт и хвоста, как заведено полагать, а лишь маленький рожок на лбу, спрятанный под прядями волос.

— Конь пидальный, — бормотала под нос Ирис, когда они с хранителем исчезли, хотя я была уверенна, ее тоже поразила красота единорога.

— И как ты могла нахвататься всех этих словечек, сидя в заточении, не могу понять?!

— А я талантливая бессмертная, не то, что некоторые! — бросила феникс, задрав нос.

— Не убивать! Убивать — плохо! Нельзя! — тихо повторяла себе, надеясь на скорейшее возвращение Аластара.

В камере "9" в заточении пребывала гарпия, плюющаяся огнем, и чуть не спалившая волосы Ирис, чем сразу же заслужила мое уважение. Девушка оказалась темнокожей с черными вьющимися волосами и белозубой улыбкой. На спине ее красовались небольшие крылья, которые легко можно было спрятать под одеждой. Возвратив ей силы, чувствовала, что получила еще одного друга. Ее звали Фрина.

— Чтоб ее сажей накрыло, эту Фину, — плевалась Ирис, после возвращения Аластара.

— Фрину, — поправила девушку, за что была награждена испепеляющим взглядом.

В камерах под табличками: "10", "11", "12", "13", находились феи. Видимо этот вид бессмертных был Рустаму особенно по нраву, потому, как девицы были настолько красивы, насколько глупы и развязны. Трое из них вешались Аластару на шею, а одна даже умудрилась поцеловать, что вызвало поток ругательств и брани из моего маленького рта.

— Я уж подумала ты — монашка, а гляжу, нет, нормальная, — хохотнула Ирис, когда Аластар скрылся с последней лахудрой.

— Это как прикажешь понимать? Ты мне что, комплимент сделала? — оторопела на мгновение.

— Вот только не надо на меня наезжать! — буркнула девушка. — Честно говоря, я бы им, на твоем месте, все патлы повыдергивала. Шлюхи подзаборные.

В этот недолгий момент я испытала долю уважения к красноглазой мигере.

— Ну и дура же ты! — вот до этого момента.

— Приехали, — вздохнула, закрывая глаза и уставившись на следующую камеру.

— А что, ты даже не борешься за своего мужчину, ты…

— Заткнись, Ирис, — бросила девушке, заглядывая в камеру под номером "14", в которой, обняв колени, сидела девочка, на вид лет десяти, с чудными кудряшками и в розовом платьице. Ребенок застыл, словно кукла.

— Аластар, открой ее, — взмолилась хранителю, как только тот вернулся, довольный моей недавней вспышкой ревности. Самоуверенный паразит! Но это подождет.

Открыв тяжелую дверь, хранитель несколько минут приводил в порядок и, как он выразился позднее, очищал сознание девочки. Физически она была в относительном здравии, видимо человечность все же была присуща этому живодеру, Рустаму, и он все же заботился о ней.

— Мама… — протянула девочка, начиная плакать. Подхватив ребенка на руки и подбежав к следующей двери, Аластар спустя минуту отворил камеру.

Девочка спрыгнула с рук хранителя и побежала внутрь, где видимо и находилась ее мать.

— Спасибо, — плакала женщина, обнимая ребенка. — Я боялась. Что она вырастет здесь.

Судя по возрасту девочки и состоянию женщины, они пробыли недолго в заточении.

— Поднимайтесь, Сонара ждет вас, — обратился Аластар, помогая ей встать на ноги.

— Спасибо вам! — смахивая слезы, бормотала женщина и вдруг начала громко причитать. — Простите, что сотворила такое. Но он хотел убить мою дочь.