Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe" - Страница 193

— М-м-м… — полусонно отозвалась она.

— Не спи, девочка, — на этот раз в его голосе сквозило явное сожаление.

Не спать? Но почему? Может быть, он хочет предложить ей что-то такое, отчего ей станет ещё лучше? Только вот она уже так устала… Сумеет ли она воспринять то, что он хочет ей предложить?

Луна потёрлась носом в том месте, где шея Северуса переходила в костлявое плечо и ещё крепче прижалась к его боку, обхватив рукой торс. Почувствовала, как пальцы Северуса перебирают её волосы, как от этого по затылку приятно разбегаются мурашки — и едва не замурлыкала от удовольствия. Северус потёрся щекой о её макушку, после коснулся её губами и тихо повторил:

— Не спи.

— Почему-у?.. — сонно протянула Луна, продолжая согревать своим дыханием его шею, а рукой — обнажённую спину.

— Потому что уже поздно, — его непривычно мягкий голос будто обволакивал Луну нежнейшим бархатом, успокаивая и будоража одновременно.

— Значит, нужно спать, — полувопросительно-полуутвердительно пробормотала она.

— Да, — теперь в голосе Северуса звучало сожаление. — Но тебе нужно спать в своей спальне.

Как?! Как в своей спальне?! Неужели она не уснёт в его сильных надёжных объятиях, прижимаясь к нему всем телом? Неужели остаток ночи они проведут не вместе?

Луна медленно подняла голову и взглянула Северусу в глаза в полном недоумении. Неужели всё действительно так ужасно? Нет, она не может остаться без него сейчас, именно сейчас, когда его присутствие, его тепло и нежность так необходимы ей! И — она это точно знала! — её тепло и близость были необходимы ему!

В глазах Луны застыли слёзы. Она с мольбой смотрела на Северуса, взгляд которого вдруг стал непроницаемым, каким бывал всегда. Но его попытка укрыться за этим взглядом потерпела крах. Северус не смог выдержать и минуты. В его вновь оживших глазах светились боль, сочувствие, понимание и сожаление. Он рывком притянул голову Луны к своей груди и стал гладить её спутанные светлые волосы. Луна тихонько глотала слёзы, уже понимая, что он ей скажет и соглашаясь с его невысказанными доводами.

Когда Северус заговорил, его голос был твёрд, но не холоден. Ему удалось найти грань между сочувствием, которое он никогда не умел выражать и убедительностью, всегда присущей его суждениям. Перед Северусом стояла сложная задача — доказать свою правоту без неуместной в данном случае резкости и недовольства.

— Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь, — Северус гладил Луну по голове, стараясь вложить в эти прикосновения всю нежность, на какую только был способен. — Тебе нельзя оставаться здесь до утра.

— Да, — Луна жалобно всхлипнула у него на груди, — понимаю.

— Тогда не плачь, — в его голосе не было ни одной требовательной нотки. Он не приказывал, он просил.

Луна несколько раз кивнула, не отнимая лица от груди Северуса. Она изо всех сил старалась успокоиться, зная, что он не может выносить её слёз. Но ей это почти не удавалось. Слёзы сами катились из глаз, не повинуясь доводам рассудка и волевым командам со стороны разума.

— Я… я… Я не плачу, — Луна подняла голову и быстрым движением стёрла влагу с лица. — Я сейчас… Я понимаю…

Луна резко села, так чтобы Северусу была видна лишь её спина, и вытерла ладонями мокрые от слёз глаза и щёки. Глубоко вздохнула, тряхнула волосами, ещё раз провела руками по лицу. Когда она повернулась к Северусу, весь её облик выражал привычное безмятежное спокойствие, только губы не улыбались, да мокрые ресница вносили диссонанс в её обычный образ.

Северус тоже сел в кровати, крепко обнял Луну и прижал её к себе.

— Умница. Ты всё понимаешь правильно.

Когда его губы коснулись виска Луны, она судорожно вздохнула и так крепко обвила его шею руками, словно боялась, что у неё отнимут Северуса навсегда.

— Я люблю тебя, — горячо прошептала Луна.

— И я люблю тебя, — услышала она в ответ.

Нужно было разомкнуть объятия. Но у Луны не было на это сил. Понимая, что ему придётся сделать это первому, Северус осторожно сжал запястья Луны, обнимавшей его шею и мягко, но настойчиво расцепил её руки. Луна видела, с какой неохотой он отстраняет её, понимала, что это необходимо, но в душе у неё, словно заноза, засело чувство потери и пустоты. Луна ощущала себя брошенной. Ей стало так сиротливо без его крепких надёжных рук, что она невольно всхлипнула и опустила голову, пытаясь скрыть от Северуса вновь нахлынувшие на глаза слёзы.

Северус стиснул зубы, попытался сглотнуть невесть откуда взявшийся ком в горле и потянулся за волшебной палочкой, как за единственным якорем спасения в столь невыносимой для него ситуации.

— Акцио, одежда, — тихо произнёс он, взмахнув волшебной палочкой.

Вся одежда, от которой они так страстно и торопливо освобождали друг друга, оказалась перед ними на кровати. Северус принялся методично раскладывать её на две кучки, отделяя вещи Луны от своих. Как ни странно, эти простые действия помогли Луне успокоиться. Почувствовав вдруг некоторое смущение, Луна торопливо отыскала среди своих вещей трусики и быстро натянула их, прикрывая то место, которое совсем недавно испытало наибольшее удовольствие. Теперь, когда её возбуждение прошло, а желание было полностью удовлетворено, Луна словно стеснялась своей недавней страстности и раскованности.

Кажется, Северус испытывал те же чувства, потому что его движения, когда он надевал бельё и брюки, были такими же торопливыми, как у Луны. Заметив это, Луна слегка улыбнулась и стала искоса поглядывать на одевающегося Северуса. Это зрелище настолько захватило её, что Луна замерла, сидя на кровати в трусиках и лифчике, с натянутыми на одну ногу колготками. Луна почти не запомнила, как они раздевались — всё тонуло в горячем тумане страстного желания. И теперь, наблюдая за обратным процессом, она вдруг ощутила прилив странного возбуждения от вида Северуса, застёгивавшего брюки. Он стоял к ней спиной, и его тощие лопатки и выпирающие позвонки вызвали у Луны чувство щемящей нежности, от которой защипало в носу. Торопливо натянув колготки, Луна соскочила на пол, преодолела расстояние в два шага, отделявшее её от Северуса и обняла его сзади. Прижавшись к нему, Луна в порыве нежности стала покрывать поцелуями эту бледную спину, такую родную и трогательную, казавшуюся худой и беззащитной, но на самом деле сильную и надёжную. Руки Луны обвились вокруг его впалого живота, поглаживая его, заставляя остро ощущать их невероятную близость — не только телесную, но, прежде всего, духовную.

От её прикосновений Северус замер с рубашкой в руке. Откинув голову назад, он наслаждался её нежностью, будто растворялся в ней. Мерлин всемогущий, только бы это мгновение длилось вечность! Эта мысль одновременно пронзила их обоих, заставила замереть и отдаться новому виду наслаждения — счастью от полного единения душ и тел, которое они сейчас испытывали.

Северус гладил обнимавшие его руки Луны, а она всё сильней прижималась к нему всем телом, продолжая нежно касаться его спины горячими сухими губами. В какой-то момент он повернулся к ней лицом, привлёк к себе, крепко обнял и поцеловал долгим нежным поцелуем. Теперь руки Луны скользили по его спине и плечам, по затянутым в брюки ягодицам… Ей так хотелось дарить ему ласки — постоянно, непрерывно! Так хотелось ощущать его рядом — каждой клеточкой своего тела, каждым нервным окончанием… Она знала — ему хочется того же самого. Но…

Но ответственность и чувство долга не давали ему забыть о том, что они не могут позволить себе расслабиться и не думать, кто они и где находятся. О том, что любовь их запретна и, на взгляд любого стороннего человека, порочна и предосудительна. И что им необходимо скрывать это светлое и чистое чувство от посторонних глаз и от грязных помыслов окружающих. А потому Луне необходимо вернуться к себе в спальню задолго до подъёма. И вернуться незамеченной. Поэтому Северус со вздохом сожаления вновь отстранил Луну и пристально заглянул ей в глаза:

— Придётся идти, — твёрдо сказал он.