Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 94

Дверь не пропускала ни единого звука. Драко, осторожно ступая по мягкому ворсу, приблизился к кровати и взглянул на мать. Её веки трепетали, а на лбу выступила испарина. Когда юноша подошел совсем близко и опустился на кровать, Нарцисса вздрогнула и открыла глаза. Внутри Малфоя все оборвалось. Глаза матери были наполнены слезами и смотрели на него почти неосознанно.

— Люциус… — она протянула к нему руку, едва сдерживая рвущийся плач. — Он мертв.

— Что? — Драко показалось, будто он перестал понимать язык вообще. Слова, произнесенные матерью, были настолько абсурдными, что даже не проникли в сознание юноши.

— От него не осталось и пряди волос, — болезненно кривя губы, прошептала женщина, сжимая в кулаках покрывало. — Они испепелили его, а останки канули в море. Меня лишили возможности похоронить собственного мужа. Я даже не могу прикоснуться к нему в последний раз, не могу попрощаться! — отдышавшись, Нарцисса снова набрала в грудь ядовитого, щиплющего внутренности воздуха. — Я ненавижу их всех! Будьте вы прокляты! Слышите? Будьте прокляты! — вскинув глаза к потолку, закричала Нарцисса, а потом обессиленно обмякла, задыхаясь в рыданиях. — Почему все остальные живы, а он мертв? Почему? Почему, Драко? Почему он мертв? — закрыв глаза и мотая головой, шептала она. — Неужели мы мало страдали, сынок? Чем я заслужила такое?

Драко поднялся на негнущихся ногах и отшатнулся от постели матери, неверяще смотря на неё. Он все ждал, пока она улыбнется и скажет, что все это — жестокая шутка, хотя Нарцисса никогда не шутила такими вещами. Мозг отказывался воспринимать услышанную информацию, и юноша молча отошел в сторону, обессиленно опускаясь в глубокое кресло. Невидящим взглядом упершись в кровать с рыдающей на ней матерью, он почти чувствовал, как та бездна, из которой он так упорно выбирался, затягивает его с новой, утроенной силой. Свет, до которого он мог дотянуться рукой всего несколько минут назад, померк, оставив его в кромешной и до тошноты знакомой темноте.

Драко выбежал из комнаты, и, наткнувшись на обеспокоенные взгляды Блейза и Грейнджер, ответил на них искривленной гримасой боли. Нечто в нем плескалось ледяным пламенем, обжигая и подавляя. Стены просторного Мэнора начали надвигаться со всех сторон, будто пытаясь раздавить юного Малфоя. Все вокруг закружилось, в ногах почувствовалась слабость. Но Драко стремительно шагал вперед, будто знал, куда намерен прийти. В голове юноши не было ничего и все сразу. Слова матери снова и снова вспыхивали в его голове, а потом какие-то отстраненные мысли перекрывали их, спасая истерзанное сознание от эмоционального шока.

Он влетел в кабинет отца так же неожиданно, как в детстве, и деловая атмосфера всколыхнулась. Крошечные пылинки взвились в воздух, а потом начали снова оседать на мебель и лакированные деревянные поверхности. Драко медленно осмотрел широкий резной стол из черного дерева, кресло с высокой спинкой, обитое кожей, большой портрет первого из Малфоев и забитые книгами и дряхлыми папками стеллажи. Все это, казалось, застыло и не менялось вот уже много лет. Драко помнил, как в детстве его манил кабинет отца. Из этой комнаты веяло серьезностью и взрослым парфюмом, иногда смешанным с терпким запахом коньяка. Мальчиком Малфой часто проводил здесь свободное время, однако он прекрасно помнил условие: в этих стенах он должен был либо учиться, либо слушать отца, который иногда говорил совершенно непонятным языком про активы, банки и недвижимость. Но Драко слушал, представляя, как он, когда вырастет, тоже будет сидеть на этом восхитительном «троне» с ужасно серьезным лицом и поучать своего сына. Да, розовые мечты юного Малфоя порой отдавали запахом денег и власти.

«Вот теперь твоя мечта исполнилась, Драко», — сказало ему подсознание каким-то горько-надменным голосом. «Ты владелец каждой вещи в этой комнате и каждой проблемы твоего рода. Как тебе, а? Чувствуешь гордость?»

Малфой зажмурился и опустил голову, медленно облокачиваясь на спинку софы. Когда ему было семь, он уснул прямо тут, утомившись от чтения, и в семейном альбоме хранилась колдография с этим моментом. Нарцисса обожала вспоминать об этом, хотя старший Малфой затрагивал этот случай крайне неохотно. Он сказал тогда, что Драко предстоит научиться преодолевать свои прихоти, если он не желает, разумеется, проспать все свое состояние. Юноша горько усмехнулся, пальцами проводя по изгибам софы. Драгоценные воспоминания. Вот чем был так важен кабинет.

Взгляд волшебника переместился к небольшому столику между двух высоких окон. Как сейчас он помнил тот вечер после очередного приема. Летом перед поступлением в Хогвартс Драко исполнилось одиннадцать. Отец впервые впустил его в кабинет, когда там собрались все приглашенные мужчины, чтобы обсудить деловые вопросы. Малфой чувствовал себя скованно и пугался каждого брошенного на него взгляда. Друзья отца смотрели на юного лорда с насмешливым снисхождением. Когда разговор зашел о детях, один из джентльменов заметил:

«Мой сын тоже поступает в Хогвартс в этом году, и знает почти все заклинания, которые предлагаются для изучения на первом году обучения. Разумеется, он ещё не пользуется палочкой, но в теории, уверяю вас, превзойдет любого из своих однокурсников. Я счастлив, что имею достойного наследника»

Комнату разразил одобряющий смех и гул, и Люциус с легкой улыбкой посмотрел на пугливо озирающегося Драко.

«Это чудесно, сэр. Но, возможно, я знаю лишь одного мальчика, который сможет составить конкуренцию не только вашему сыну, но и всему первому курсу. Мой сын перенял лучшие качества Малфоев и Блэков, его уровень знаний превосходит второй, и, пожалуй, третий курсы обучения в школе. Я считаю, что в магии чрезвычайно важна практика, поэтому Драко изредка тренируется с палочкой. Продемонстрируешь?»

Руки мальчика дрожали, когда он принимал палочку из рук отца. Взгляды представительных, и, наверное, чрезмерно важных взрослых людей были устремлены на него. Пересохшими от волнения губами Драко прошептал заклятье, которому его научил отец, и струя воды, волшебной змеей вырвавшаяся из палочки, зависла в воздухе, принимая форму герба Малфоев.

Те аплодисменты мальчик запомнил на всю жизнь. Исполненный гордостью, взгляд отца был подобен золотой медали, которую Драко охотно принял. В тот вечер перед сном Малфой услышал, как отец расхваливает его способности жене, не забывая упоминать глупое выражение лица хвастливого мистера. Драко тогда не понимал, что Люциус поступал почти так же, как и тот мужчина, но его детское сердце было абсолютно восхищено.

Малфой быстро отвернулся, понимая, что его дыхание сбивается. Медленно в защищенное от неожиданных всплесков эмоций сознание проползало понимание. Драко мотал головой и щипал кожу на запястье, но мысли безжалостно заявляли: Люциус мертв. Авроры поймали его и убили, не оставив и клочка одежды. Останки отца лежали на дне моря в вечном холоде и одиночестве. Издав отчаянный крик боли, он вскочил с места и метнулся к столу, сметая с него аккуратные стопки листов, которые отец оставил «до возвращения». Драко до сих пор помнил, каким печальным взглядом отец обвел кабинет перед последним судом. Он словно не надеялся, что вернется сюда или, может быть, знал наверняка. Легче от этого не становилось.

Опершись руками на стол, Драко зашелся в тяжелом дыхании. Каждая клеточка в его теле горела, предвещая агонию. Гнев, захвативший разум, призывал к разрушению, но оцепенение ужаса не давало сделать и шага. Тяжелые, непривычные, противные и недостойные Малфоя слезы подступили к глазам, ком в горле разросся до размера булыжника.

Министерство сделало свое дело. Они все-таки избавились от Люциуса. Почему же других сбежавших не убивали? Не испепеляли, обрекая на позорную смерть предателя и труса? В представлении Драко герб Малфоев, заляпанный безвинной кровью, измазанный в саже войны и черной вязи предательства, рассыпался в прах. Раньше юный лорд еще надеялся очистить его и заставить снова сиять, но теперь все было бессмысленно. Своей смертью Люциус проклял всех Малфоев на сотню поколений вперед.