Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 147

Когда свечение погасло, раздались громкие аплодисменты. Астория растерянно посмотрела на свою семью и увидела радость на их лицах. Неуверенно улыбнувшись, девушка снова перевела взгляд на Теодора, но в последний момент заметила, как к ним направляется Протеус. Паника во взгляде Астории тут же передалась Нотту, и он бросил взгляд через плечо. Рука девушки дернулась из его ладони, но Теодор удержал её.

— И последний штрих, — почти пропел Протеус, доставая собственную палочку. — Для крепкого союза.

Теодор сжимал девичьи пальцы так сильно, что Астория поморщилась от легкой боли. Она не собиралась убегать, но Нотт, видимо, решил все же перестраховаться. Прикосновение, пусть и грубое, дарило ей хоть какое-то чувство защищенности в то время, когда Протеус был так близко.

— Этернио! — громко и четко произнес Пожиратель, а потом разрезал палочкой воздух. Кольца вспыхнули искрами, и волшебные лучи, вырвавшиеся из темных сапфиров, окружили фигуры молодых людей. За мгновение до того, как все закончилось, Теодор бросил взгляд на Гермиону. Она пронзала воздух отсутствующим взглядом, зато Малфой, сидящий рядом, смотрел на него с торжествующим злорадством. Теодор стиснул зубы, ощущая, что сердце опутывает нечто странное и сильное. И все же быть заложником чар было куда лучше, чем подчиняться Протеусу. Нотт смотрел на сына с легкой снисходительной улыбкой. Он ожидал вспышки ярости, обреченного стона, может, даже злых слез, но Теодор, выдержав взгляд отца, нагло улыбнулся ему. Пожиратель непонимающе нахмурился, и на железную уверенность пала тень сомнения. Однако вскоре чары погасли, и Протеус успокоился. Теперь ничто не могло помешать помыкать Теодором, и от этого он пришел в восторг, который заставил забыть о всяких тревогах.

— Поздравляю, — рассмеялся Протеус и круто развернулся. Ситуация становилась все более устойчивой, а потому он планировал наконец отдохнуть от контроля за всем.

Теодор, ненавидящим взглядом проследив за удаляющейся фигурой отца, повернулся к Астории. Её пальцы едва ощутимо шевелились в крепко сжатом кулаке.

— Прости, — поспешно извинился он и ослабил хватку. — И спасибо, — подняв ослабевшую ладонь Астории на уровень лица, Теодор прижался губами к прохладной коже в жесте искренней благодарности. Волшебница вздрогнула, но ничего не ответила. Её лицо выражало полную отрешенность и едва заметную досаду.

— Астория! — окликнула её мать и протянула руки для объятий. Теодор кивнул на вопросительный взгляд невесты и отпустил её руку. — Ты же приготовила такую восхитительную клятву! Неужели настолько разволновалась, что совсем забыла? — руки миссис Гринграсс опустились на плечи дочери и притянули к себе.

— Да, — хрипло выдохнула Астория, почти обмякая в объятиях. — Было так страшно…

— Ну что ты, милая, — цокнула языком женщина. — Это ведь твоя мечта! Но я тебя понимаю. Все невесты волнуются в день свадьбы.

— Волнуются… — эхом повторила девушка и устремила взгляд на гордую фигуру Малфоя. Он, придерживая за талию Грейнджер, направлялся в дом, где должна была состояться банкетная часть. В спину ему ударила прощальная и горькая улыбка.

Впиваясь пальцами в жесткие камни корсета, Драко легко вел Гермиону в сторону зала. Сегодня она была воистину обворожительна, но как-то подозрительно тиха. Грейнджер избегала его взгляда и никак не реагировала на прикосновения. В ней словно пропала тяга к борьбе, и Малфой не понимал, нравится ему это, или нет, однако потускневшие глаза омрачали все великолепие образа.

— Тебе плохо? — тихо поинтересовался Драко, усаживая её на стул с высокой спинкой. Гермиона покачала головой. — Может, стоит проводить тебя в комнату? — ответом снова служило отрицание. Малфой раздраженно нахмурился. «Силенцио» было необходимо для безопасности, но из-за этого невозможно было догадаться, чего она хочет. Молчание раздражало и порой вводило в исступленный ужас. Последнее время Грейнджер все больше и больше была похожа на человеческий манекен. — Посмотри на меня, Гермиона.

Она послушно подняла голову и уставилась опустошенным взглядом в переносицу Драко. Созерцание церемонии выбило из неё последние оптимистичные мысли. Она видела, как магия связывающих чар впилась в тела Астории и Теодора, и теперь точно знала, что сама виновата в этом. Мученический взгляд Нотта, направленный в её сторону, забрал последние частички души. Гермиона осталась одна в своей немой борьбе, и чувство одиночества еще никогда не высасывало её настолько сильно. Хоть Нарцисса и советовала вести себя с Малфоем приветливо для того, чтобы она смогла поговорить с ним, Гермиона не могла себя пересилить. Она не хотела больше лгать и притворяться. Смотря на Драко, получалось думать лишь об одном: с её помощью он навсегда покинет сторону света и опустится во зло. Гермиона не могла даже допустить мысли о том, что станет сосудом для темной магии. Руки тряслись, если она не сжимала их в кулаки. Вокруг был вакуум безысходности.

Малфой пытался найти в её взгляде хоть что-то осмысленное, хоть что-то привычно-яростное, но видел лишь глубокую апатию, и весь холодел. Он не представлял, что Грейнджер могла быть и такой — потерянной и беззащитной. Её красота меркла, когда опустошение дышало в каждой черте лица. Малфой провел костяшками пальцев по острым скулам и очертил нижнюю губу большим пальцем. Следовал поцелуй, лишенный вкуса. Губы Гермионы оставались холодны и не двигались. Драко отпрянул и замер в ужасе. Его пронзил моментальный страх, похожий на тот, что настигает ребенка, когда он ломает любимую игрушку. Лицо Грейнджер выражало полнейшее смирение и немое согласие со всем, что происходило. Он выиграл, но был ли победителем?

Малфой отступил и рассеянно осмотрелся по сторонам. Одиночество вдруг нахлынуло на него с головой, и короткое осознание происходящего все же блеснуло в разуме. В эту секунду Драко побледнел и оперся рукой на стул. Мимо него проходили, уважительно кивая, Пожиратели, но теперь вместо тщеславия возникало желание поскорее скрыться от этих пронзительных взглядов. Иллюзия свободы, подаренная могуществом палочки, пошатнулась и дала трещину.

— Нет, — пробормотал Драко, хватая с подноса стакан с алкоголем и выпивая его почти до дна. — Нет. Вставай, Грейнджер, мы будем танцевать, — он протянул руку, и, не дожидаясь, пока она встанет, дернул на себя. — Мы будем танцевать, — успокаивал себя Малфой, стараясь не смотреть на Гермиону.

Теодор наблюдал за всеми с осторожностью и не отпускал от себя Асторию ни на шаг. Многие подходили, чтобы поздравить их, но в ответ получали лишь кивки и кислые улыбки. Едва все гости зашли в зал, заиграла мелодичная музыка, предвещающая первый танец главной пары этого вечера. Теодор медленно выдохнул и, пытаясь расслабиться, отпил немного из бокала с шампанским. Астория воздержалась от алкоголя, потому что и без него чувствовала себя, словно в тумане. От волнения сердце неистово колотилось в груди, а голова слегка кружилась.

— Идем, — тихо сказал Теодор, протягивая руку. — Они ждут танца, а нам нужно отвлечься.

Астория молча приняла приглашение, и, раздраженно поправив пышное платье, из-за которого ей едва удавалось ходить, последовала за Теодором в центр зала. Все стихли, окружив пару. Когда они остановились, в помещении слышались лишь такты шелестящей музыки. Широкие ладони легли на шелковистую ткань тугого корсета и надавили, вынуждая Асторию сделать шаг вперед. Она нервно облизнула пересохшие губы и положила руки на плечи Теодора. Вблизи он казался еще более высоким, и девушку внезапно захлестнуло смущение, заставившее отвернуть голову. Молчание вторило начальным покачивающимся движениям, а потом Теодор, уверенно посмотрев на порозовевшее лицо Астории, сделал несколько вальсовых шагов.

— Танцуешь ты все так же неуклюже, Нотт, — наконец пробормотала она, поднимая взгляд.

— Слава Мэрлину, Пэнси, у нас все получилось… — порывисто прижавшись к ней, прошептал Теодор. — Я был уверен, что ты передумаешь в последнюю секунду.

— Я тоже, — призналась она, но запнулась, почувствовав запах Теодора в такой близости. — Не знаю, как смогла решиться.