Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest" - Страница 115

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — кто-то снаружи сонно закряхтел, а потом послышался звук шуршащей одежды и тяжелых движений.

— Что… — голос преподавателя по рунам был хриплым и слабым, будто он только что проснулся. — Ох уж эта работа… Не заметил, как заснул!

— Где Драко Малфой? — закричала Гермиона, дернув ручку двери еще раз. — Они не имели права увести его, не выслушав мои показания! Я ручаюсь за него! Где он? Выпустите меня!

— Мисс Грейнджер! Что за глупости вы говорите? Мистер Малфой заперт вместе с вами, — прозвучал флегматичный смешок, и некто другой, также приставленный охранять «камеру», что-то сонно пролепетал.

— Нет… — неверяще прошептала девушка, разгибая дрожащие пальцы и смотря на галстук. Змея на гербе ехидно усмехалась ей, и Гермиона напряженно сглотнула. Иногда девушка жалела, что так быстро соображает. И секунды не потребовалось для того, чтобы понять: Драко сбежал. Непонятно, каким способом, но вполне ясно, с чьей помощью. Оставил галстук, как величайшую насмешку над её попытками призвать его к свету. Профессор спрашивал что-то ещё, но Гермиона, окончательно абстрагировавшись от внешней обстановки, медленно подошла к кровати и обессиленно опустилась на неё. В голове с бешеной скоростью замелькали картинки недавнего прошлого. Драко в преддверии встречи с Пожирателями; его прямая фигура, врезающаяся в полотно непроглядной ночи. Верхушка северной башни, тихий шелест крыльев ночных птиц, вспорхнувших с крыши. Темнота, пронизанная напряженным ожиданием и страхом за весь мир. Только сейчас Гермиона вспомнила, как сильно боялась того, что все — война, убийства, кровопролитие и нескончаемая душевная боль, раздирающая внутренности подобно «Круциатусу» — может повториться снова. Ни одной мысли о Драко. Может, это было потому, что она считала слизеринца сильным и способным постоять за себя? Другое дело — остальной мир. За него всегда приходилось бороться лично ей, и до этого самого момента девушка не понимала, почему. Казалось, с самого рождения она была вооружена единственной целью: спасать всех вокруг, помогать страждущим и контролировать баланс в мире. Гермиона, подумав об этом сейчас, горько хмыкнула, понимая, насколько глупым было её убеждение. Пока она боролась против зла, все было хорошо, потому что волшебница была уверена: она поступает правильно и то, что она делает, обязательно принесет счастье. И, когда Макгонагалл поручила ей контроль над Драко, гриффиндорка с легкой руки определила, что ничего сложного в этой миссии нет, хотя и приятного мало. Гермиона гордилась тем, что умеет разграничивать добро и зло, тьму и свет, плохое и хорошее. До этого дня система четкого деления работала без сбоев.

Если бы не Малфой, волшебница и дальше продолжала бы свое до невозможности логичное существование. Однако слизеринец не подчинялся ни правилам мира, ни её собственным. Каждый раз, когда Гермиона пыталась истолковать тот или иной его взгляд или касание, она натыкалась на стену непонимания, однако мозг, не привыкший сталкиваться с такими значительными трудностями, просто отрицал их. Драко Малфой был и оставался для неё закрытой книгой, как бы ей ни хотелось думать иначе.

— Расступитесь! — послышался встревоженный голос за дверью. Замок щелкнул, и дверь, открытая будто с пинка, с грохотом отлетела к стене. На перепуганную волшебницу с воинственным выражением лиц смотрели четверо авроров. Они, задержавшись на пороге всего несколько секунд, тут же ринулись внутрь и принялись обследовать каждый сантиметр. Почти сразу сотрудники Аврората поняли: Драко Малфой не прячется — его просто нет.

— Куда он делся? — жестче, чем следовало бы, спросил один из мужчин. Воинственно возвышаясь над Героиней войны, он, очевидно, чувствовал себя чересчур уверенно. Не отрывая покрасневших глаз от непроницаемого лица аврора, Гермиона поднялась, пряча галстук в кулаке, и вздернула подбородок.

— Подальше от ложных обвинений, — резко выплюнула она, шагая на допрашивающего.

— Проводите мисс Грейнджер в кабинет директора. Мы будем проводить опрос там, — аврор нисколько не обиделся на резкий ответ, лишь устало нахмурившись. — Не думал, что мы будем вынуждены общаться с вами при таких обстоятельствах…

— Взаимно, — Гермиона отшатнулась от рук других авроров, попытавшихся подтолкнуть её к выходу, и дерзко посмотрела на каждого из них. — Не утруждайтесь.

Волшебница никогда не замечала за собой такого агрессивного безрассудства. Особенно перед государственными служащими. Пока она шла по слегка тронутым рассветом коридорам Хогвартса, первичный пыл остыл, уступая тягучему унынию. Гермиона смотрела по сторонам и с каждым разом сердце все больше наполнялось тоской. У этого окна — она помнила точно — они разговаривали с Драко накануне приема в Мэноре. Тогда слизеринец был в приподнятом настроении, а Гермиона, как и всегда в его присутствии — раздражена. Он говорил какие-то глупости про её одежду, вспоминая случай с вечеринки в честь Кубка Школы, а она бесконечно злилась и чуть ли не топала от досады. В то утро дух Малфоя пребывал в настолько возвышенном состоянии, что юноша не реагировал ни на оскорбления, ни на обидные шутки. Пылинки, взвивающиеся в воздух, по цвету напоминали сами солнечные лучи, проникающие через цветное оконное стекло, и, оседая на волосы Драко, сливались с ними. В солнечные дни, как успела заметить Гермиона, глаза слизеринца совершенно точно сияли светло-голубым. Почти прозрачным, но не холодным и стальным, как в остальное время. Так и в то яркое утро — его ресницы трепетали, а глаза насмешливо сужались всякий раз, когда Гермиона совершала попытку уязвить его гордость. В ту секунду ни один из них не думал о том, зачем происходит то, что происходит. Их сближение было данностью, которую не принято обсуждать вслух. Гриффиндорка помнила, как сверкала на солнце вышитая серебром змея на гербе Слизерина, и впервые, глядя на этот знак, девушка не испытывала отвращения. Драко Малфой цеплял отдельные её кудри пальцами и оттягивал их вверх, злорадствуя словно первокурсник, которому удалось дернуть девочку за косичку.

— Мисс Грейнджер, — холодный голос сопровождающего её аврора прервал мыслительный поток. — Прошу.

Гермиона безразлично посмотрела на руку мужчины, протянутую в сторону двери, и, прикрыв глаза, ступила на порог кабинета директора. Знакомый запах сладостей и горькой полыни, который сохранился здесь еще с присутствия Дамблдора, тут же ударил в ноздри, возрождая совершенно неожиданные воспоминания. Девушка зажмурилась, остановившись перед столом Макгонагалл. Еще два месяца назад она находилась прямо на этом месте, с уверенностью заявляя Минерве, что не справится с заданием. Так и случилось. И от этого было горче, чем ожидалось.

— Мисс Макгонагалл, я бы хотел просить у вас разрешения допрашивать одну из студенток Хогвартса под действием сыворотки правды.

— Если это необходимо, — устало ответила она, поднимаясь из кресла. Глаза директора были покрасневшими от напряжения и бессонницы. — Но вы должны знать и без зелья, что мисс Гермиона Грейнджер ни в чем не виновата.

— Если это так, ей нечего бояться, — поспешно отчеканил аврор, отступая от двери. — Эта процедура требует конфиденциальности, так что не могли бы вы…

— Уже ухожу, — раздраженно фыркнула Минерва, с сожалением смотря в глаза студентки. Гермиона затаила дыхание, ведь, похоже, видела такое во взгляде директора впервые. Это была вина.

Когда Макгонагалл покинула помещение, аврор вежливо кашлянул и указал Гермионе на стул. Неспешно опустившись на мягкое сиденье, девушка сложила руки на коленях, но держать ровную осанку так и не смогла. Казалось, прошлая ночь придавила её и разломила напополам.

— Сыворотка, мисс Грейнджер, — аврор протянул ей склянку с прозрачной жидкостью.

Не медля ни секунды, девушка опрокинула в себя содержимое, и, на мгновение зажмурившись, отдала сосуд обратно. По телу разливалось пощипывающее тепло, а кончик языка едва ощутимо онемел.

— Вы готовы ответить на несколько вопросов?