Рождение сверхновой (СИ) - "Генрих" - Страница 68

— Конечно, знаю, — смотрит на неё с выражением лица «А как же иначе?» мама, — Но, видишь ли, дочь, эти заработки ещё не кончились. Юне капает с продажи каждой песни, которые до сих пор продолжаются. И они приходят с задержкой примерно в три недели.

— И сколько там накапало? — пытливо смотрит СунОк. Ответ ей пришёл сразу из двух источников.

«Как недавно стало известно на спецсчёт Агдан по её громкому массовому иску уже пришло двадцать три миллиарда вон…», — сказал телевизор.

— Это коммерческая тайна, дочь, — важно говорит ДжеМин, — Одно могу сказать: счёт идёт на многие миллионы долларов.

— П-ф-ф-ф-ф! Неужели ты даже родной дочери не можешь сказать? — обижается СунОк.

— Юна как раз про тебя и предупреждала. Она сказала, что ты слишком болтлива и хвастлива, — извиняющимся тоном поясняет мать.

Мульча раздражённо взмахивает хвостом и с презрением смотрит на СунОк.

— И зачем тебе? Слышишь, что по телевизору говорят? Какая тебе разница, сколько у нас миллиардов, двадцать, тридцать или сорок? Главное, что их много и нам хватит на всё, — женщина, как может, смягчает жёсткость ответа.

— Скрываете от меня, как от чужой… — бубнит СунОк.

— Зачем тебе знать? — удивляется мама, — И я всех дел Юны не знаю. И вообще, если что-то не нравится, спрашивай Юну, она так распорядилась!

— Распорядилась… — бурчит СунОк, — Старшие должны распоряжатся. Всё у нас не так, как у всех…

— Не ворчи, — обнимает её мама, — Всё у нас хорошо. Но мы теперь богатая семья, а у богатых свои правила. И надо их соблюдать.

— Это Юна так сказала? — подозрительно спрашивает девушка.

— Разве она не права? Помнишь, как она ругалась, что ты в своём блоге показала пачки денег и рассказала на всю страну, что ты их на акциях Кирин выиграла? Кто тебя надоумил это сделать? Даже я, старая и никчёмная, понимаю, что это глупость. А сейчас зачем про японские заработки спрашиваешь? Чтобы опять на всю страну про них рассказать? Юна специально предупредила, что в договоре с японцами есть пункт про коммерческую тайну. Ты эту тайну разболтаешь, а Юну потом на несколько миллионов долларов оштрафуют.

— Мама, ну, почему обязательно разболтаю? — возмущается СунОк.

— А про акции Кирин почему разболтала?

— Ну, я же не знала…

— Что ты не знала? — ДжеМин слегка шлёпнула дочку по затылку, — Не знала, что хвастаться нехорошо? Не знала, что у Юны враги есть, которые только и ждут удобного момента, чтобы её укусить?

— Ну, ма-ма-а-а!

— Вот зачем тебе знать подробности про японские деньги? Чтобы потом я и Юна боялись, что ты опять всем разболтаешь? — мать пристаёт к дочери не на шутку.

— Всё-всё, не надо мне ничего рассказывать! — СунОк уже давно не рада, что спросила.

— М-м-я-а-в! — коротко рявкает Мульча в сторону СунОк. «Заткнись и не капризничай!», — ДжеМин расшифровывает это примерно так.

— Кстати, а что у тебя с блогом? Давно не вижу, что ты с ним работаешь, — меняет тему мать, одобрительно погладив кошку.

— Я его в конце рабочего дня в кафе включаю, — бурчит СунОк, — иногда девчонки рядом. Всё нормально с блогом. Почти пятьдесят тысяч подписчиков…

Проиграл короткую мелодию и замолчал смартфон СунОк. Девушка неприязненно косится на него, притрагиваться к нему даже не думает. Мульча снова одаривает её презрительным взглядом.

— Что это у тебя, дочка? — не проходят мимо внимание матери и мелкие события, если они касаются любимых детей.

Любимая дочка признаваться не хочет, что добавляет маме азарта, а любопытство становится жгучим.

— Напоминалка, — выжимает из себя СунОк. И после изрядных усилий мать выдавливает из неё остальное.

Напоминалку поставила Юна. Себе на смартфон. Ровно в восемь вечера на телефон СунОк приходит СМС-ка о том, что ей пора на вечерние занятия по физподготовке.

— Утром ты бегаешь, я вижу, — рассуждает ДжеМин, — но вчера и позавчера вечером ты ничего не делала. Почему?

— Ну, ма-а-а-м! Ну, хоть ты не начинай! — раздражённо ноет СунОк.

— Дочь, я понимаю. Все таланты достались Юне. А трудолюбие что, тоже досталось только ей? — невзирая на просьбу дочери, всё-таки начинает мать.

Но быстро заканчивает, что-то молча про себя решает, после чего так же молча уходит. СунОк также тупо и упрямо молчит, уставясь в телевизор, который рассказывает ей про погоду на завтра.

Через десять минут СунОк удивлённо пялится на мать, одетую в спортивную одежду, узкие трикотажные брючки, олимпийка.

— Пошли! — командует она, — Переодевайся или так иди, стесняться некого.

Нытьё в стиле «Ну-у, ма-а-а-а-м!» не помогает. Через десять минут в своей комнате СунОк показывает маме, как начинается разминка. Начинается она снизу, со ступней, даже с пальцев ног, потом вверх, прорабатываются все суставы до позвоночника, рук и шеи.

ДжеМин делает в половину нагрузки, но с дочки требует на полную катушку. Потом они включают музыку, дело идёт веселее.

— Поосторожнее, мам! У тебя возраст, связки порвёшь! — пугается СунОк слишком, на её взгляд, энергичных махов ДжеМин, хотя в верхней точке её нога даже горизонтали не достигает.

— Мне надо поосторожнее, а тебе можно и посмелее, — ДжеМин подходит к дочери, — А вот Юна ногу вот так поднимает…

Женщина вытягивает руку вверх, показывая вертикаль.

— Ну, ма-а-а-а-м! Это же Юна!

— Вот и тянись за ней. Поднимай выше, — ДжеМин подхватывает ногу дочки и слегка поддёргивает её вверх.

После разминки — время упражнений на растяжку. СунОк ноет и стонет, но всё приходится выполнять. У двери из комнаты за ними наблюдает кошка. Наконец ей надоедают эти глупости, и она уходит, пренебрежительно подёргивая хвостом.

В этот вечер СунОк ложится спать с двойственным чувством. Понимает, что теперь ей деваться некуда, она свою маму знает, та с сегодняшнего дня с неё не слезет. И одновременно испытывает чувство облегчения, у неё появился какой-никакой тренер, который не позволит филонить.

Административный суд г. Сеул

5 февраля, время 10 утра.

Фемида, наверное, в любой стране сущность громоздкая и неторопливая. Когда началась вся эта круговерть с моим иском, подобным залпу по площадям? Примерно две недели назад. Сегодня первое, предварительное, почти ничего не решающее заседание суда. Присутствуют кроме судьи и технических работников, назначенный ответчикам адвокат, восемь ответчиков, — наверное, самые отважные, — и я, с ГаБи и военным юристом, в качестве своего адвоката.

Выяснение личностей присутствующих с внесением в протокол, зачитывание текста петиции против меня, ознакомление с моим иском, вся эта бодяга продолжается минут сорок.

Наконец, переходим к делу.

— Вы согласны с претензиями истицы? — вопрос тоже формальный, были бы согласны, заплатили бы и сюда не приходили. Но задать его надо.

— Нет, — за всех отвечает адвокат, предварительно посовещавшись с ответчиками. Молодыми людьми, кстати. Вряд ли кто старше лет двадцати пяти.

— Если не согласны, тогда, получается, вы продолжаете утверждать, что истица ведёт аморальный и безнравственный образ жизни?

Опять совещание ответчиков и общий ответ адвоката:

— Да.

— Я обязан вас предупредить, что судебная экспертиза скана медицинской справки, из которой можно сделать вывод, что истица Пак ЮнМи, известная под псевдонимом Агдан, не является девственницей, показала, что данный документ — подделка. Напоминаю, что данный скан является официальным приложение номер один к Петиции, которую вы подписали, — монотонным голосом произносит судья. Интонации настолько безэмоциональны, что смысл речи воспринимается с трудом. Судья продолжает:

— В противоположность этому факту медицинская справка, предоставленная суду истицей, признана подлинной. Судебная проверка включала в себя опрос врача, выдавшего и подписавшего справку. Врач под протокол подтвердил свой диагноз. Напоминаю, что согласно этой справке, выданной 20 января текущего года, истица госпожа Пак ЮнМи, известная под сценическим псевдонимом Агдан, является девственницей.