Сектант и девять миров (СИ) - Коновалов Виктор - Страница 46

Он и теперь работал у самой опушки леса, там, где не решался находиться ни один из игроков. От ближайшей вышки с часовым — метров двадцать-тридцать, а от дороги к Храму и того больше! Надзиратели так и вовсе старались держаться поближе к центру насыпи, не рискуя подходить к опасному лесу. Шрам — из-за вполне очевидной угрозы нападения Большого Амы. Самуэль — из-за приказа Лоренса всегда быть готовым побежать за помощью. Яхонт — из-за истерического страха: во время предыдущей атаки он лишился одной из трёх жизней, и теперь даже Шрам не мог заставить игрока приблизиться к лесу.

Лоренс бы, впрочем, смог заставить войти в лес всю троицу… — пронеслось в голове Стефана. Он хотел было подумать о чём-то ещё, но тут со стороны леса раздался шёпот:

— Эй!

Стефан чуть приостановил работу и внимательно огляделся…

Кажется, никого. Уж не дикий же это шептал?

— Мать твою, Мясницкий! — голос звучал уже вполне отчётливо. — Ты слепой, что ли?

Стефан прищурился и ахнул: там, за толстым стволом дерева стоял… его товарищ Слава Кортов. Стоял и призывно махал рукой, подзывая Мясницкого.

Делая вид, что решил отойти по малой нужде, Стефан аккуратно воткнул лопату в землю и, махнув Яхонту, мол, он сейчас придёт, двинулся в сторону ели. Яхонт только сплюнул, нервно глядя в черноту леса.

— Ну наконец-то! — зашипел Слава, уставившись на Мясницкого ошалелым взглядом. — Ты ведь хочешь свалить?

— Что?! — обомлел Стефан.

— Свалить, Стефан, не тупи!.. Помнишь, ты говорил о девушке из Третьего мира?.. Ну? Хочешь к ней вернуться? Или будешь в рабстве батрачить всю жизнь?!

Кортов был на нервах. И немудрено: он пробрался в лагерь носорогов, которые вели на сектантов настоящую охоту, и находился буквально в полукилометре от Лоренса Дрейка!

— Да я бы с радостью, паря… — Стефан осторожно обернулся: пока что его отсутствие не вызывало вопросов. — Но куда? Не в Третий же мир?..

— Когда-нибудь и до Третьего доберёмся! — хищно улыбнулся Слава. — Если готов присоединиться к Гремучей змее, точно доберёмся… Знаю я тут одного сектанта — договоримся с посвящением. Но соображай быстрее! Если нас заметят — всё, габелла.

В голове Стефана одна за одной проносились мысли: Как Слава собирался проникнуть через портал в Шроснберге, если все пути были заблокированы Лоренсом? Как он планировал выжить в лесу, населённом киборгами, дикими и прочими тварями?.. И что, в конце концов, такое «габелла»?! Мясницкий не знал, но был уверен, что этот паря, который за какую-то неделю стал его хорошим товарищем и даже другом, говорит чистую правду.

Стефан прошептал слова молитвы Богу Носорогу, и в последний раз оглянулся на работающих лопатами рабов и надзирателей, боязливо держащихся у вышек с часовыми, после чего шагнул под тёмные кроны деревьев.

При виде Гроха, спрятавшегося во всеоружии неподалёку от западной насыпи, Мясницкий несколько оторопел и, кажется, подался назад… впрочем, тут же что-то для себя сообразил, натянул улыбку и ответил на рукопожатие октопуса, после чего некоторое время пялился на свою ладонь, как будто он прикоснулся к руке инопланетянина.

— Меня матушка в детстве пугала, что осьминоги… — Стефан осёкся, отводя взгляд от нахмурившегося Гроха. — Извините, октопусы, конечно… В общем, что вы вроде как воровством детей промышляете.

Неожиданно Грох залился механическим смехом, подёргивая щупальцами:

— А что же? Не врала твоя мать! Несколько родов действительно «промышляют» воровством людских детёнышей. А потом их змееголовым за артефакты продают или Зелёному богу в жертву приносят за частички плоти.

Было неясно, шутит Грох или говорит правду, но Стефан на всякий случай кашлянул и поспешил сменить тему, расспрашивая меня о подробностях бегства и нескольких днях, проведённых в лесу. А потом вдруг заявил:

— Уважаемый Грох, я хочу стать частью культа Гремучей змеи.

Мы с октопусом остолбенело поглядела на игрока. Спустя полминуты я вышел из оцепенения и произнёс:

— Стефан, так ведь тебя мама Богу Носорогу учила молиться, октопусами пугала…

Мясницкий смущённо пояснил:

— Матушка заставляла молиться Носорогу — это да. Но вот старших братьев в Третьем мире повесили как еретиков.

Мы с октопусом переглянулись. В глазах Гроха я прочитал точно такое же недоумение, что завладело мною. Но вместе с ним и понимание: история Стефана имела параллели с его, Гроха, историей, когда инквизиторы Храма Аиста разоряли род октопуса.

Наконец, сектант кивнул:

— Я согласен посвятить тебя в культ, Стефан.

***

— И что же, — уже, наверное, в десятый раз проговорил Мясницкций, вышагивая по тропинке и нервно поглядывая в сторону Храма, — после нанесения татуировки я смогу приращивать артефакты к себе? Прямо как Слава?

— Не исключено, — растягивая слова больше обычного, ответил Грох. Сектант явно терял интерес к разговору, думая о чём-то своём. — Но что за странное желание пойти по красному направлению развития? Мы в своё время таких красным мясом называли. Таран из органики, давящий противников. Ни тебе интеллекта, ни романтики исследований. Синее направление, к примеру, куда как лучше. О жёлтом я и вовсе молчу.

— Кстати, а как вообще осуществляется выбор этих направлений?

— Автоматический выбор происходит лишь в первый раз; когда только вступаешь в культ, — отозвался Стефан. По лесу ему приходилось идти сгорбленным: из-за высокого роста Мясницкий рисковал налететь на ветку и остаться без глаза. — Говорят, выбор делает сам Бог Носорог… ну, или в данном случае Гремучая змея, получается.

Шестипалая ладонь Гроха со звонким щелчком ударилась о его зелёный лоб раньше, чем Стефан закончил предложение. С усталым вздохом сектант ответил:

— В очередной раз убеждаюсь, что религиозный фанатизм до добра не доводит. Цвет культа выбирается автоматически: в зависимости от твоей генетической предрасположенности. Это биология, товарищи!.. Для того чтобы тебя, условно, заразить, нужно подобрать такой набор генов, который лучше всего приживётся в организме. Ну, и если есть свободный слот, следующее направление этого же культа можно выбрать самостоятельно: к тому времени организм станет более восприимчивым к «магическим» чернилам.

Судя по выражению лица Стефана, Мясницкий не понял ни слова. Да и мне, признаться, было сложновато уложить в голову полученную информацию. Гены, боги, цвета, направления… В общем, главное — понять игровую механику.

В случае Стефана, который только намеревался стать частью культа Гремучей змеи, выбор направления — полный рандом. А вот я, уже имея две красные татуировки Гремучей змеи, мог выбирать самостоятельно. Другой вопрос, что слот под татуировку лучше приберечь.

***

Грох вновь прошептал какие-то заклинания на неизвестном мне наречии, его маленькие чёрные глазки закатились, а вошедшая под кожу Стефана игла окрасила её в ярко-синий… И уже вскоре на правом плече Мясницкого красовалась бирюзовая гремучая змея. Выглядела она крайне натурально и была точной копией тех змей, что покрывали корпус Гроха и мои плечи.

Расположилась бирюзовая змея в нескольких сантиметрах от красного носорога, который, кажется, вот-вот готов был взбрыкнуть и помчаться в лобовую атаку на пресмыкающееся. Змея, впрочем, в долгу не оставалась: ощетинившись, она чуть подёргивала трещоткой, предупреждая противника о нависшей над ним опасности.

После «совершенно точно немагического ритуала» Грох рассказал уже знакомую мне традиционную историю культа, не преминув высказать и собственный взгляд на существующий порядок вещей. В общем, буквально полчаса — и Стефан превратился в разыскиваемого всеми Тремя Великими Храмами еретика и сектанта.

Его, впрочем, это не очень волновало. Мясницкий с детской улыбкой рассматривал свою вторую татуировку и, судя по дёргающимся зрачкам, возился с профилем, в котором теперь значилось сразу два культа: красный носорог и синяя змея.