Пари на отличницу (СИ) - Гранд Алекса - Страница 1

Егор

Мы интеллектуальные противоположности.

Я интеллектуал, а вы противоположность.

(с) Мэй Уэст.

– Пота-а-ап, – звонкий голос друга ввинчивался Егору буквально в мозги и заставлял недовольно морщиться.

А еще отвлекал от созерцания хорошенького затылка одной миниатюрной брюнетки, переминавшейся с ноги на ногу и старавшейся что-то записать в пухлом коричневом блокноте. Бесперспективное занятие в такой толкучке, как по мнению Егора. Правда, сообщать об этом Потапов девушке не собирался, лишь иногда сдувая с небольшого ушка волнистую прядь и с детской непосредственностью радуясь, когда брюнетка каждый раз вздрагивала и медленно проводила ладонью по изящной смуглой шее.

– Отстань, а, – блондин досадливо отмахнулся от раздражающего фактора в лице лучшего друга – высокого долговязого шатена Пашки Веселовского. В честь Дня знаний долившего коньяка в банку с кока-колой и теперь с озорной улыбкой потягивавшего эту бурду прямо на торжественном собрании бакалавров. Мда.

 Лечить товарища Егор не собирался, справедливо решив, что прерванная игра куда интересней. Тем более, реагировала незнакомка на его поползновения интересно, будя у Потапова вопрос, почему он ее раньше не видел. Хотя, немудрено, с его-то прогулами.

– Пота-а-ап, – Егор все-таки отвлекся на вопль раненого бизона и подался вперед чуть больше, чем следовало, мазнув носом по аккуратному уху.

Отчего брюнетка дернулась, выронила свято оберегаемый ежедневник и резко наклонилась, предоставив Егору прекрасную возможность оценить соблазнительные виды и открывающиеся перспективы. Округлые ладные бедра, обтянутые черной тканью классического платья, край кружевного чулка, мелькнувшего в поползшем вверх разрезе. В общем, в один миг невинная забава приобрела совсем не невинные очертания, заставляя парня сглатывать ставшую вязкой слюну и двумя пальцами оттягивать воротник начавшей душить рубашки.  

  – Пота-а-ап, – следующий оклик Потапов, ожидаемо, пропустил, залипнув на плавных изгибах так, как не залипал даже на последнюю серию «Игры престолов», поэтому ледокол «Арктика» вошел в его воды незамеченным.

– Егорка, – почти забытое уже обращение заставило парня очнуться, оторваться от впечатляющего зрелища и вернуться к делам насущным.

Шестьдесят один килограмм обаяния, втиснутый в комбинезон на два размера меньше нужного, водруженный на двенадцатисантиметровые каблуки и скалящийся, как заправская пиранья, требовал внимания. И не вызывал ничего, кроме глухого раздражения, постепенно охватывавшего Егора, начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев.

– Лен, солнце мое ненаглядное, гроза стиля, икона несмышленых первокурсниц, – голос парня, сочившийся концентрированным ядом, ничуть не смутил первую красавицу курса, так же, как и его активные попытки отпихнуть намертво прилипшую блондинку от себя. – Что во фразе «Мы расстаемся» тебе непонятно?  

– Да брось. Повздорили, вспылили, с кем не бывает? – и пока Лена Семенова старательно изображала ангела во плоти, зацепившая Егора брюнетка успела собрать выпавшие из блокнота листочки, подняться и резко крутануться, качнувшись с пятки на носок и обратно.

– Потапов, – парня окинули разочарованным взглядом, как будто на его месте ожидали лицезреть принца Датского, ну, или на худой конец, Егора Крида. И фыркнули, не пряча бесстыжей снисходительной усмешки: – ты в следующий раз скинь свою геолокацию, а, чтоб я ее обошла десятой дорогой.

– Смирнова, – в тон девушке протянул блондин, пытаясь уложить в голове, что отличница, заучка всея потока и просто заноза в заднице и есть та самая понравившаяся ему брюнетка. Не выходило. Ни с первой попытки, ни со второй. Ни с натяжкой, ни со скидкой на альтернативную реальность или на алкогольное опьянение. Не состоявшееся, кстати.

– А может, все-таки повезет? – Смирнова стянула с маленького вздернутого носа очки в черной оправе «бабочка» и возвела к небу светло-зеленые глаза, подернувшиеся мечтательной поволокой. – И тебя наконец-то отчислят…

Егор кашлянул, смотря вслед виртуозно протискивавшейся между одногруппниками брюнетке и откровенно не понимая, где потерялся его запас язвительных подколов, откуда в груди взялось горьковатое чувство недовольства самим собой и почему так сильно стали мешать пальцы красивой и вроде бы не глупой Леночки, вцепившейся в его предплечье, как клещ.

 – Все, Лен, мы рас-ста-ем-ся, – по слогам произнес Потапов, пронаблюдав такую гамму эмоций на искривившемся лице, что впору было поежиться от неприкрытой злобы.

Но парень нервами обладал крепкими, в порчу и куклы Вуду не верил, так что спокойно удалился с места несостоявшегося скандала, не обращая внимания на посыпавшиеся на его многострадальную черепушку проклятия.

– Скучная, – буркнул Егор себе под нос, вытягивая захмелевшего Веселовского из толпы и таща друга на буксире к выходу из душного, тесного для такой толпы актового зала. – До чего же она скучная.

Вика

Раскрась мою жизнь хаосом проблем.

(с) 500 дней Лета.

Солнышко светит, птички поют. Красота, да и только.

Ну а я что? А я в очередной раз похоронила планы за плинтусом, присыпала их пеплом несбывшихся надежд и запила этот убойный коктейль стаканом холодного молока. И пошла собираться на работу – болезненная Верочка, постоянно подхватывавшая то вирус, то простуду, а то и воспаление хитрости, слегла с гнойной ангиной. Ее смена по умолчанию перекочевала ко мне, ну а вечеринка в честь первого сентября накрылась медным тазом.

И да, я хотела в этот дурацкий клуб. Хотела хоть раз отжечь на полутемном танцполе, подсвеченном бликами диско-шара. Хотела попробовать ярких, экзотических коктейлей, плясать до упада, много смеяться и возвращаться домой под утро с босоножками в руках. А вместо этого приходилось облачаться в безликую белоснежную рубашку с воротничком-стойкой, черные брюки в облипку и собирать непослушные волосы в изрядно надоевший пучок. Подкрашивать губы красноватым блеском, принятым в нашем заведении, и опрометью мчаться вниз.

Чтобы через каких-то двадцать минут, ровно столько мне требовалось на то, чтобы добежать до входа в подземку и проехать пару станций метро, с подносом в руках принимать заказ у задумчивой девушки в сером брючном костюме. Приходившей в наше кафе по понедельникам, усаживавшейся за столик в дальнем углу и что-то медленно выводившей на своем планшете. Брюнетка сосредоточенно закусывала нижнюю губу, как будто доказывала теорему Ферма, и переставала замечать что-либо вокруг.

– Мне как обычно, пожалуйста, – она отвлеклась на пару секунд от своего занятия, откинула рваную косую челку со лба и, узрев меня, грустно улыбнулась. Продолжая по-прежнему выглядеть такой одинокой, что привычно защемило где-то под ребрами.

– Двойной эспрессо с долькой лимона и маленькую сырную тарелку, – я на автомате отчеканила недлинный список, давно заученный наизусть, и полетела на кухню, чтобы там попросить шеф-повара порадовать нашу царевну Несмеяну фирменным шоколадным капкейком со взбитыми сливками и маленькой вишенкой сверху.

– Хорошая ты, девочка Вика, – гостья аккуратно попробовала пирожное и блаженно зажмурилась: – перезрелые вишни самые опасные, от них может закружиться голова… * [1]

Я пожала плечами, принимая чужие странности – у самой их вагон и маленькая тележка. Начиная от непреодолимой тяги к классике, которую не разделяла ни одна из моих соседок по квартире, а Олька и вовсе показательно зажимала уши ладонями, когда я пыталась цитировать что-то из Чехова. Заканчивая неугасимой любовью к грозам и прогулкам под проливным дождем. Девчонки только что и крутили у виска, когда я приходила домой вымокшая насквозь, но счастливая, словно сорвала джек-пот в лотерею.