Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 82

- С Клаусом? – ошарашенно переспросил Андреас.

- Ну да, с валторнистом из венского оркестра. Я же говорю, Бреннан мелочен и мстителен. Переспать с твоим любовником - это его мелкая месть.

Андреас нахмурился. Он вспомнил влюбленный взгляд Клауса, его трогательную беззащитность, доверчивость, неопытность… Этот образ никак не вязался с образом шлюхи, при первой же возможности запрыгнувшей в постель богатенького папика.

- Да, - словно читая мысли Андреаса, с ухмылкой заметил Матиас. - Деньги значат очень многое.

- Меня это не касается, - пожал плечами Андреас. - Да, я пару раз переспал с Клаусом. Может быть, три… У меня с ним был секс, и ничего кроме секса. Просто…

- Просто тебе казалось, что этот Клаус в тебя влюблен, - ехидно заметил Матиас.

- Мне плевать! - бросил Андреас. - Этот Бреннан может трахать Клауса хоть во все щели, если тому нравится.

- Скорее ему нравятся деньги Бреннана. Как, впрочем, и мне, - с невинным видом заметил Матиас.

У Андреаса был такой вид, словно он собирался влепить Матиасу пощечину. Но удержался. Матиас смотрел на него выжидающе, а потом произнес с серьезным видом:

- Это была мелкая месть Бреннана, но учти, она не последняя. Он от тебя не отстанет, если ты не отстанешь от меня.

- Я не собираюсь от тебя отставать, - спокойно произнес Андреас.

- А я того стОю? - поднял ухоженные брови Матиас. - Ну да, я знаю, что удивительно красив, чертовски привлекателен, обалденно сексуален, легко свожу мужчин с ума. Женщин, впрочем, тоже. Просто мне до них нет дела. Но, - тут в его голосе появилась горечь, - будем откровенны, таких как я - пруд пруди. Интернет забит фотками красавчиков во всех ракурсах и позах. Я вовсе не эксклюзив.

- Перестань, прошу тебя! - в голосе Андреаса послышалась мольба, он прижался щекой к пахнувшей коньяком щеке Матиаса и тот на этот раз не отстранился. - Зачем ты все это несешь? Хочешь снова услышать, что важен мне ты и только ты? Ты слышал это от меня уже десятки раз! И я готов повторить это еще десятки раз! Да, Бреннан может испортить мне жизнь, он уже ее испортил, и я… да, я озлоблен на этого подонка. Да, я могу прогнуться под него, перестать с тобой встречаться, но что это будет за жизнь? Понимаешь, Матиас, самое страшное, это когда в груди пустота. Безнадежная, холодная пустота! Я знаю, что это такое, поверь мне! Когда я узнал о гибели Антона, то несколько лет жил с этой пустотой! Мне ничто не помогало: ни музыка, ни успех, ни любовники - ничто! Ну, может, помогало, как помогает снотворное или обезболивающее - на время. А потом… потом снова была эта проклятая пустота! Раз за разом она возвращалась! Мне хотелось лезть на стенку, я выл по ночам, рвал подушку зубами!

- Пока не появился я, - издевательски заметил Матиас.

- Черт, - прошептал Андреас. - Как же мне иногда хочется съездить тебе по физиономии!

- Не смей. Лицо – мой товар и довольно прибыльный. От тебя я этого не потерплю. От Бреннана стерпел бы: он же меня содержит. А от тебя в этом смысле нет никакой пользы. Разве что неприятности с тем же Бреннаном.

- Но ведь ты готов идти на неприятности ради встречи со мной, так ведь, Матиас? - глядя ему прямо в глаза, проговорил Андреас.

- Лишь до тех пор, пока они не станут чрезмерными, - на лице Матиаса вновь появилось наглое и вызывающее выражение. - Бреннан сейчас забавляется с твоим Риддлом. Так что нашу с тобой встречу я легко смогу ему преподнести как маленькую месть. Это вполне в духе Бреннана, такой язык он понимает. Он слаб и мелочен, я тебе уже говорил. Был бы он сильнее, он приказал бы телохранителям и на километр тебя не подпускать, будь уверен.

- А я уверен в обратном, - улыбнулся Андреас, снова обнимая Матиаса. - И ты меня не смутишь своим показным цинизмом. Я все-таки неплохо тебя знаю. И я люблю тебя.

- Любишь? - Матиас чуть нахмурился. И тут голос его дрогнул. – Андреас, я тоже тебя люблю. Сегодня. Сейчас.

- Только сегодня и только сейчас? Матиас…

- Сегодня. Сейчас. И я не хочу, чтобы наступало завтра, - прошептал Матиас.

Он пытался еще что-то сказать, но Андреас впился в его губы и повалил на диван. Матиас не сопротивлялся, лишь застонал протяжно и томно.

- Люблю, люблю, люблю, люблю, - шептал Андреас, покрывая лицо парня поцелуями.

- Сними костюм, он же помнется, - простонал Матиас, в глазах уже которого стояла томная поволока.

- Даже сейчас ты остаешься прагматиком, - улыбнулся Андреас.

- Я же немец. Мне положено быть реалистом.

- А я австриец. И я идеалист.

- Снимай скорее брюки, идеалист, пока ширинка не порвалась.

Они сбросили с себя одежду и, обнаженные, ринулись на огромную кровать. С Андреаса вместе с одеждой как будто слетела и обходительность, он сейчас напоминал голодного хищника, готового растерзать жертву. Он рычал и не только целовал, но и кусал Матиаса в губы, шею, сжимал его в объятиях с такой силой, которую трудно было заподозрить в этом изящном и изнеженном музыканте. Матиас кричал и стонал, но не пытался вырваться, а требовал все новых и новых жестоких ласк. Они как будто обезумели, катаясь по кровати, царапая друг друга ногтями, кусаясь, изгибаясь, борясь друг с другом и в то же время стремясь слиться в единое целое, что не под силу разделить никому. Наконец, Матиас, оказавшийся на Андреасе, ухватил ртом его член и принялся ласкать его языком. Тот застонал и одновременно принялся ласкать языком розовый анус своего партнера, проникая глубже и глубже, и поглаживая руками идеально круглые, упругие ягодицы. Матиас, не выпуская члена изо рта, развел ягодицы шире и Андреас, откинувшись на подушку, потянулся за смазкой, после чего осторожно стал вводить в Матиаса указательный палец. Тот входил свободно, очень свободно. Матиас, бравший у Андреаса все глубже и усердно работавший языком, лишь мычал, отставляя свой зад, и Андреас принялся вводить в него три пальца сразу. Матиас издал одобрительное мычание, выпустил член Андреаса и выгнулся, словно приглашая того входить глубже и глубже. Андреас толкнул Матиаса в ягодицы, заставляя встать на четвереньки, сам встал на колени, вогнал член в разработанное отверстие и резко задвигался в нем. Матиас застонал, снова выгнулся, и Андреас резко схватил его за челку, заставляя запрокинуть голову и целуя его в темя.

- Да-да-да! - вскрикивал Матиас по мере того, как Андреас проникал в него все глубже и все резче.

Андреас чувствовал, что у него сносит крышу. Он сам не ожидал, что будет действовать так стремительно и резко. Да, перед ним был не Антон Вальковский - романтичный, застенчивый и хрупкий. Перед ним был Матиас Кронберг - молодой мужчина с хорошо развитым, загорелым, гладким телом. Этот мужчина был жаден как до ласк, так и до жесткого секса. Но и Андреас сейчас был как будто другим. Он чувствовал себя не хрупким, рафинированным музыкантом, нервным, утонченным и изнеженным, а брутальным самцом, который жестко берет любовника, чувствует себя полновластным его хозяином и не собирается делиться этой властью ни с кем. Андреас не узнавал себя, но эта метаморфоза его опьяняла. Ему нравилось, что Матиас делает его властным и сильным, как будто накачивая его энергией, которой у этого загадочного и жестокого красавчика было в преизбытке. О да, Матиас был прав, у него не было ничего общего с Антоном Вальковским, которого знал Андрей. Ничего романтичного, возвышенного, неземного. Наоборот, этот молодой самец был полон животных инстинктов и желаний, его холеное тело жаждало изощренных удовольствий и умело как получать их, так и доставлять партнеру. Андреас чувствовал, что его затягивает в трясину животной страсти, что его опутывает липкая паутина похоти и сладострастия, и от этого он разрывался. Этот секс был совершенно не похож на то, что у него прежде было с Матиасом. Теперь Матиас как будто безжалостно уничтожал все, что было между ними, бесстыдно подставляя свою задницу, в которую был как будто вставлен магнит, заставлявший входить в нее глубже и глубже. Андреас чувствовал стремительное приближение оргазма, он пытался сдержаться, не столько для того, чтобы продлить удовольствие, сколько потому что боялся, что вместе с оргазмом выплеснет из себя что-то очень дорогое, что должен был сохранить во что бы то ни стало, и это дорогое исчезнет в ненасытной заднице Кронберга как в чудовищной черной дыре, засасывающей в себя и свет, и время, и пространство… Но Андреас уже не в силах был сдерживаться. Его оргазм был ослепительным взрывом наслаждения и в то же время полным какого-то запредельного отчаяния, падением в бездну, в конце которого его ждала только смерть…