Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy" - Страница 81

Он приехал в кабинет к Джереми и Эмилю сам. Он ничего не объяснял уже давным-давно. Не стал и в этот раз — какое им может быть дело до их с Томми коллизий?

Томми. Его родной светлый мальчик. Томми… Аллегу очень хотелось верить, что все это только из-за долга. Из-за чувства справедливости. Он должен сделать так, чтобы этот парень получил по всей строгости, чтобы не отделался простой двадцаткой-тридцаткой и не вышел раньше срока за хорошее поведение. Он обязан приложить для этого все усилия. В этом главная причина того, что он все-таки явился сегодня, в этом!..

Но самого себя не обманешь. Томми… Ему все ещё было больно вспоминать. Било все — и оскорбления, и резкий голос, и тяжелый взгляд. А больнее всего — то, что во всем этом были крупицы истины. Аллег и правда боялся, и правда собирался дать заднюю. Снова. Ну такой он человек, что поделать?! И вообще, Эмиль прав — он достаточно натерпелся и имеет полное право уйти на покой.

Тогда почему ты пришел? Почему снова сел в это кресло? Почему снова держишь в руках телефон? Долг? Справедливость? Желание проявить свое мужество?

Чушь. Томми. Его наглый самоуверенный безжалостный Томми. Тот тоже сидит по ту сторону телефона. Тоже ждет его слов… Баран. Малолетний козел. Аллег соврал, если бы сказал, что не зол на него. И что не боится его. Не боится все тем же глухим безотчетным страхом. Так боятся темноты на кладбище, так боятся темного подвала в пустом доме. Так боятся воя во тьме, когда непонятно, кто кричит и на каком находится от тебя расстоянии. Первобытный ужас перед неясной угрозой.

Аллег устал. Устал не высыпаться, устал мучиться чувством вины. Устал бояться. Нормальные отношение не про это. Нормальная жизнь не про это. Томми когда-то говорил, что у него не все в порядке с головой. Аллег охотно этому верил. Он был в шаге от того, чтобы принять решение. Болезненное, но необходимое.

В телефоне, в черновике сообщений, давно уже лежал текст смс, напечатанный Аллегом ещё в первую ночь в своем доме: «Прости за то, что пришел в тот день. За то, что дал надежду, и за то, что отнимаю ее вновь. Я люблю тебя, и это любовь меня убивает. Мое сердце для тебя — открытая книга. Я отдал бы все, чтобы также было с твоим для меня. Ты изменил мою жизнь и продолжаешь менять — я никогда не стану прежним. Ты пугаешь меня. Ты вырываешь из меня по куску. Я не могу так. Я занесу тебя в черный список. Все это должно прекратиться. Прости. Я слишком нормальный и скучный для изворотливого опасного Черта вроде тебя. Я уеду из города. Присмотри за Минни. Поцелуй Чуги. И прости за малодушие. Ты знаешь — я привык спасаться бегством».

«Ты помнишь, как все начиналось? Ты помнишь, как мы встретились с тобой?

Конечно, помнишь — я не дал тебе забыть. Будет ли теперь тот столик в кафе на заправке сливаться с окровавленным ножом? Будет ли та улыбка, что я подарил тебе в то раннее утро, перекрываться моим безудержным оскалом?.. Не хотелось бы. Наша любовь — чистое чувство, и я не хочу, чтобы ее грязнили мои неаккуратные, непродуманные, неправедные поступки.

Ты помнишь, когда впервые взял меня за руку? Ты помнишь наш первый поцелуй? Я помню, твои губы были горьковатыми от пива, глаза — синими и темными, как летняя ночь. Серебро тогда ещё не тронуло твои волосы, и у подбородка кожа не отвисла. Да-да! Я помню тебя без бороды, помню твои гладкие впалые щеки. А ты? Ты помнишь, как все было «до»?..

Запах машинного масла. Серебро в прищуренных раскосых глазах. Слова. Слова обо всем, слова о чем-то. Высокий голосок. Сухая кожа. Опущенные ресницы. Слова. Слова, слова, слова… Улыбка.

Ты помнишь мое первое «да»? Ты помнишь, как тряслись мои руки?

Мы сидели на поляне близ нашего озера, и над нами раскинулась сама Бесконечность. Лес шипел за нашими спинами. Песок под нами холодил сквозь одежду. Твое сердце заполошно билось под моей щекой — но не я был тому виной. Пока что. Ты говорил, что тебе все это ново. Ты предупреждал, что все ещё может измениться. Но заверял при этом, что не бросишь. Твой голос гудел под светом крохотного осколка Луны. Я не мог наслушаться…

Запах тины, мокрого песка и древесной смолы. Уютное тепло прямо над сердцем. Темные волосы щекочут щеки. Тишина… Впервые спокойная. Оберегающая. Пальцы гладят по колену, и трепет охватывает болезненно пульсирующее нутро. Не нужно спешить — слишком много волнующих «если».

Ты помнишь, когда я впервые коснулся тебя? Ты помнишь, из-за чего сказал тихое скромное «нет»? И не вспомнишь — ведь я не объяснил причину.

Ты поселил меня в своей квартире. Ты оставил мне все свои вещи, все свои деньги. Тебе было не до того. Я знал, был уверен на все сто, тебя что-то гнетет. Что-то вьется над тобой, как тень, как морок, как губительный дух. Я ненавидел это, хотя понятие не имел, что это. Мне было все равно. Тебе плохо. Но вот он я, здесь!.. Поцелуй меня, и забудь, что на свете есть еще хоть что-то.

Мне не хотелось все портить. Мне не хотелось опускаться до уровня Льюиса, Чарльза, Мартина, нет… Ты был другим. Ты заслуживал лучшего…

Приласкать — так ли это тяжело? Он же был мальчиком. Мужчиной. У него не было раньше никого, кроме Элли. Он так боялся сделать что-то не то. Тихое «нет» — и он в панике. Больно? Страшно? Он поспешил?.. Нет. Просто рано. Просто рано — не нужно волнения. Поцелуй меня — и весь мир останется там, за пыльным окном, затянутым бежевым покрывалом.

Чувства губят. Любовь — проклятье. Не привязывайся до конца — убить будет проще. Простое слово, простой закон. Как любить мертвеца?.. Я научился. Ты меня научил. Сотня слов — правда пополам с ложью — и все впитаны тобой, как божье вино. Глаза следят внимательно, и я чувствую — ты пропускаешь всю мою жизнь сквозь себя. Ты отдаешься мне целиком, без остатка. Кидаешься в омут очертя голову, не страшась, не волнуясь… Я иссушен, и чем дальше идет караван, тем сильнее моя жажда. Моя сладкая агония.

Ты так легко веришь — тебя просто провести. Ты хочешь чувств — тебя в свое время ими обделяли. Я хочу знать ответ — и все же мне плевать. Вот он я, обними меня и забудь, что кто-то когда-то был тебе дорог.

Ты помнишь наш первый день в доме? Серые стены, серые полы. Красивая разбитая раковина, мы соберем ее снова… Ты помнишь наш последний день? Полицейские, скорая, боль, много крови. Крышка надломлена, и шкатулка больше не играет… Ты был там после? Ты знаешь, как там сейчас?

Холодно. Горько. Светло. Пустота — вакуум прошлого. Старые фотографии побледнели, но лица и фигуры на них все ещё можно разглядеть. Каждый сон — как портал в «тот самый день». Каждый день — как напоминание «о том, что мы бы сейчас сделали». Глухая головная боль. Реквием по мечте. Лебединая песня нашему счастью.

Все в тебе напоминало мне о Них. Тех, что были когда-то. О Калебе, Мартине, Льюисе и многих других. В каждом было что-то от тебя, а в тебе — что-то от каждого. Но ты был иным. Ты затмил их. А всего-то надо было сделать мне подарок. Такой большой, такой неожиданный, такой… бесценный подарок.

Дни, недели, месяцы. Работа — дом, дом — работа. Поцелуи, объятия, тихое «да-нет», пронизанный тягостью сладкий миг единения. Тишина. Ты не хочешь объяснять, куда исчезаешь временами. Наш луг, наша поляна, наш лес. Тихое озеро. Короткий стон, укол наслаждения, молчаливый разговор, прохладная вода, обнимающая ступни. Тишина. Ты не хочешь говорить, потому что не желаешь втягивать меня в свои проблемы. Взаимопроникновение. Медленно. Я влюблялся, влюблялся и ты. Нарастание КПЧ — коэффициента полезного чувства. Сон на продавленном матрасе. Еда из кафе напротив.

Ты помнишь, что изменило это? Ты помнишь, тот самый вечер?..

Умоляю. Умоляю Бога, Дьявола, кого угодно — замолчи. Ни слова. Замолчи, замолчи, замолчи!.. Дайте мне бросить трубку. Дайте мне завершить разговор. Совесть, гордость, честь, долг, умоляю вас! Сжальтесь! Спасите! Спрячьте! Томми… Томми! Мой дорогой светлый мальчик! Сжалься над своим жалким трусливым стариком! Молю тебя, заставь его замолчать!..