Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy" - Страница 80

Томми растворялся в этом деле. Нет, даже не так — он жил им, буквально подпитывался от него. И реагировал невероятно скверно, если что-то где-то стопорилось. Как-то диалог с Феликсом пришлось задержать на сутки — записывающая аппаратура вышла из строя. Томми был в неистовстве, весь день хвостом ходил за братом, буквально требуя, чтобы приемник привезли немедленно. Итог: выбитый зуб и подбитый глаз — братья сцепились прямо в коридоре участка, и Данко пришлось их растаскивать, а Аллегу ещё и отбивать Томми у брата — Джеки собирался «всерьез заняться его воспитанием». «Это не в его власти, Томми, — мягко заметил Аллег позже, когда они остались наедине. Даже улыбку из себя выдавил. — Да и я был бы не против чуточку отдохнуть…» И умолк, как подавился, когда нежное, заранее заготовленное «с тобой» разбилось о резкое, раздраженное до злости: «Тебе бы только отдыхать. Не лезь, куда не просят».

И Аллег перестал лезть. Страх окончательно вбился в сердце ледяной занозой. Он не узнавал его. Он не понимал его. Его… Томми, его милый дорогой мальчик. Неужели он не понимает? Неужели не догадывается?.. «Сначала Рози, потом Элли, после раковая опухоль, а теперь ещё и этот ублюдок Феликс…» Проклятые десять лет. Постоянная головная боль, слабость, внешнее уродство, отсутствие вкуса и кошмары. Кошмары, кошмары, кошмары. Теперь они преследовали его и наяву.

Аллег чувствовал ещё немного — и от его рассудка не останется ничего.

«…Я понял, что он меня не отпустит. По крайней мере «без боя» нет.

Я побаивался такого исхода, но все равно был к нему готов. Я говорил себе, что он, в конце концов, всего лишь человек. Абсолютно безбашенный, полубезумный, не знающий страха, но человек. А любого человека можно убить, это я прекрасно знал. Однако же я долго выбирал время — в отличие от него, я совсем не стремился на тот свет к его безносой госпоже. Риталин тут не помог бы — он знал наркоторговлю и прекрасно разбирался в товаре. Да и вообще, мне почему-то казалось, что его он не возьмет. В итоге, я не придумал ничего умнее, чем просто его застрелить. И это… не удалось.

Мы сцепились, он выбил у меня пистолет, но я смог стащить со стола его кинжал. С трудом, не без боли и промахов, но я все-таки воткнул в него это чертово лезвие. Прямо в грудь. Глубоко, по самую рукоятку, а он… будто не почувствовал. Стоял, смотрел, истекал кровью — и улыбался. Широкой кровавой улыбкой. Никогда не забуду ее. Никогда. Я оставил его там, в его клубе. Не знаю, что с ним сделали. Меня не искали. Я постарался откреститься от этого, навсегда забыть… И ты мне в этом очень помог…»

Томми был в неистовстве. Аллег уже давно его таким не видел. Впрочем, он тоже был несколько… не в себе. Чуги наблюдал за ними из-под кофейного столика — черные глазенки непонимающе сверкали в ворохе серых кудряшек.

— Ты обещал! — вопил Томми, не помня себя. — Ты уверял меня, что готов пойти до конца! Ты сам говорил, что знаешь, на что подписываешься!

— А ты говорил, что всегда будешь рядом! — рычал Аллег в ответ, весь красный и дрожащий от злости. — Говорил, что последнее слово за мной! Так вот оно, Томми — я так больше не могу! Ты меня слышишь?! Я так больше не могу!

— Сраный трус!..

Все обещания полетели черту под хвост. Его чувства были важны, его просьбы имели ценность, его желания значили многое… в начале расследования. Тогда, когда было непонятно, как далеко это все заведет, ещё до того, как Феликс разговорился, начав штамповать одну увлекательную историю за другой. Столько подробностей, столько новой информации, столько всего, что можно рассмотреть, изучить, разобрать под лупой… Томми упивался всем этим. Он был в восторге, в исступлении. В экстазе. Это Аллег понял давно, но только теперь посмел сказать напрямую — ему это не нравится, это его пугает. И вот он, вот он ответ!..

— Ты сам говорил, что нельзя больше прятаться за баррикадами! Ты сам говорил, что готов принять бой! — кричал мальчишка, мечась по комнате и размахивая руками. — Готов принять вызов! Ну так что же?! Что?! Теперь это уже не просто вызов — это наглая провокация! Мы должны ответить! Должны!

— Ничего я никому не должен, — отрезал Аллег, скрестив руки на груди. — Я устал, у меня болит голова, и я нажрался этого вашего расследования до горла. С меня хватит. Я говорю: «Стоп».

Чуги буркнул под столом. Высунул голову и буркнул громче. Звонко тявкнул.

— Мы почти добрались до сути. Осталось совсем немного, — вкрадчиво, низко, сверкая глазами, заявил Томми. — И именно в этот момент ты собрался сваливать. Именно в этот момент!

Тяв. Тяв, тяв?..

— Расследование почти окончено, — заявил Аллег. — Я уже не нужен.

— О не-е-ет, — протянул Томми, погрозив ему пальцем. — Ты нужен, как никогда. Неужели ты не понимаешь?..

Тяв. Тяв. Тяв!

— Все я прекрасно понимаю… — терпеливо начал Аллег — но был грубо перебит.

— Да! Само собой! Понимаешь! — взорвался Томми. — Ты прекрасно понимаешь, что остался только ты — только твоя история! И именно поэтому сваливаешь! Ты опять трусишь! Опять решил прятать голову в песок, да?! — Тяв! Тяв! — Тебя приперли к стенке! О тебе снова будут говорить! Снова страшный бука-зверь будет бередить старые раны — какой кошмар! — Тяв! Тяв! Тяв! — Ты не можешь смотреть врагу в лицо! Ты не можешь биться со страхами на равных! Ты даже просто перебороть себя не в состоянии — ты боишься, что тебе опять будет бо-бо! — Тяв! Тяв! ТЯВ! — Ты сраная тряпка! Ты ебаная баба! Ты чертов бесхарактерный трус!..

ТЯВ! ТЯВ! ТЯВ!

— ЗАТКНИСЬ! — заорал Томми на Чуги.

Аллега как обожгло, а пудель с испуганным скулежом рванул назад. Ударился головкой о стол, испугался ещё больше, заметался, замотал мордочкой и заскулил пронзительно и громко. Аллег бросился к нему.

— Лучше трус, чем безжалостное чудовище, — тихо проговорил он, укачивая дрожащего малыша на руках и не смея поднять глаза на мальчишку. — Я не могу поверить, что это ты, Томми. Я тебя не узнаю…

Пауза. Короткая. Звонкая. Такая…

— Аллег…

— Не надо. Не надо, мой мальчик. Я все понял. Не знаешь, где мои ключи?

— Ключи?

— От дома. Моего. Нашего с Феликсом. — Будь он проклят трижды.

— Аллег…

Аллег поставил пуделя на пол и ласково пригладил серые кудельки. Глянул на мальчишку — на своего мальчишку. Разве не так?.. Ведь он… Ведь они… Когда-то… Аллег тяжко вздохнул, отведя глаза.

— Ты пугаешь меня, Томми. Очень сильно пугаешь. Не знаю, связано это с расследованием или с чем-то ещё, но… Я хочу побыть один. Прошу тебя, последи за Минни. И умоляю — не трогай Чуги. Он не виноват, что его отчим трусливая безвольная тряпка, которую его папа не может больше выносить.

Он встал. Посмотрел на Томми вновь — и добавил, игнорируя остекленевший взгляд, полный растерянности и непонимания:

— Я закончу то, что начал. Закончу, а потом — сделаю перерыв. Я ужасно устал, Томми. От тебя, от Феликса — от всего этого вообще.

— Аллег…

Аллег заглянул ему в глаза. В те самые, темные, дорогие и любимые. Когда-то. Сейчас — пустые, серые, такие… знакомые. Он снова за тем столом почти год назад — но он больше не бежит от истины. Лик беса все такой же яркий и живой — и все такой же отталкивающий и жуткий…

— Ты хотел, чтобы я был смелым, чтобы был тверд и держал свое слово, как настоящий мужчина, — спокойно и твердо произнес Аллег. И добавил, собравшись с силами: — Вот мое слово, Томми — я больше не хочу тебя видеть.

Комментарий к 24 глава. Убийственная любовь, Это и калейдоскоп Мертвецов

*Советую глянуть значение этого имени, чтобы глубже понять персонажа и его смысл в истории.

**13.08.21 - дополнена.

========== 25 глава. Черт, который свел меня с ума, или «Из Ада с Любовью!» ==========

Комментарий к 25 глава. Черт, который свел меня с ума, или «Из Ада с Любовью!»

Метки на пару следующих глав: #сумасшествие, #галлюцинации, #сон-явь. Осторожно!

Следующие пару дней он провел в своем доме. В их с Феликсом. Белые стены, белые полы, ледяные воспоминания. Он так и не смог заставить себя подняться на второй этаж и в каждой тени чувствовал угрозу. Я буду являться в тенях…