Заговор против Сталина - Тамоников Александр - Страница 8

– Командир, это мы… – бубнил Вадим Молчанов, вываливаясь из коридора. – Гришка где-то здесь был…

– Да здесь я, куда же денусь с этой подводной лодки. – Заречный пробивался к товарищам. – Товарищ майор, хана кораблю! Не удержится он на плаву, спасаться надо… Нина Ивановна, ты в порядке?

Женщина жалобно стонала, ее трясло – падение с лестницы не прошло даром.

– Должны отбиться, – хрипел Молчанов. – На «Вестминстере» хорошее вооружение, плюс противолодочные катера.

Вторая торпеда ударила в левый борт, пробила корпус ниже ватерлинии. Судно вздрогнуло, в трюме прогремел взрыв. Крики усилились. Погасла единственная лампочка.

Григорий не растерялся, включил фонарь и первым прыгнул на опустевшую лестницу. Одеты были «дипломаты» как попало, едва натянули обувь и верхнюю одежду. Мелькнула мысль: «Документы остались в каюте. И не только документы, все там осталось!» Но возвращаться было равноценно самоубийству. Заречный схватил под локоть Нину, поволок ее по лестнице. Девушка качалась. «Останки» поручня висели, пришлось прижиматься к стене. Вскрикнул Молчанов – треснула ступень, нога провалилась в пустоту. Павел схватил его за шиворот и вытащил из ловушки, едва не сломав ему щиколотку. Фонарь покатился по уцелевшим ступеням, но это не имело значения – палуба была рядом. Люди выбирались наружу, помогая друг другу. Крен был сильный. Григорий не устоял, заскользил к борту, махая руками. Он ударился плечом, заорал от острой боли.

Люди сбились в кучу. Картина была безрадостной, судно тонуло. Кто-то кричал, что погиб капитан – он находился в машинном отделении в момент пуска торпеды. На судне имелись две вместительные спасательные шлюпки – достаточно для двух десятков человек.

Подводная лодка оставила в покое гибнущее судно и отправилась искать другую мишень. «Хэмилтон» шел по правому борту на расстоянии полутора кабельтовых, торопясь покинуть опасную зону. На судне снаряжали шлюпку для помощи терпящим бедствие. Но как доплыть в такой шторм? Море бурлило, перекатывались гигантские волны. Дул промозглый ветер. «Вестминстер» шел по курсу, судно держалось на плаву, работали двигатели. Но на нижней палубе что-то горело – из разбитых иллюминаторов вырывалось пламя. Моряки сбрасывали глубинные бомбы, и они рвались под судном, усиливая волну.

На «Глазго» уцелела одна шлюпка, вторая была разбита вдребезги. Скрипела лебедка – моряки спускали на воду уцелевшую посудину. Суденышко перекосилось, заклинило шестерню. Раздался душераздирающий треск, штанга лопнула, и остроносая шлюпка повисла в воздухе. Матросы столпились на борту, кричали. Кто-то вскарабкался на борт, прыгнул, вцепившись в трос, стал сползать по нему к задранной корме лодки. Но едва ли в подобных условиях можно было провести починку.

– Товарищ майор, они не спустят шлюпку! – крикнул Заречный. – А если и спустят, нам не хватит места! Половине матросов не хватит! У вас есть идеи, товарищ майор? До берега вплавь не доберемся!

– Товарищи, я плавать не умею… – стонала девушка.

– Успокойтесь, Нина Ивановна, – нервно засмеялся Молчанов. – Будь вы хоть трижды призер по плаванию – больше двадцати метров в этой воде не проплывете!

Полезных мыслей в голове не было. Павел вцепился в леер и потрясенно смотрел, как матрос болтает в воздухе ногами. Его руки разжались, он полетел вниз, ударился головой о край шлюпки и исчез в бурной воде. Назад он не выплыл.

Волна захлестнула тонущее судно. Нина закачалась, чуть не выпала за борт. Павел схватил ее за талию, оба повалились под леер. Оперативники ругались матом, забыв про свою интеллигентную сущность. Романов поднялся, повертел головой, чтобы быть в курсе событий. Кое-кто недавно назвал его удачливым? Спасибо вам огромное, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга!

Помощь с «Хэмилтона» не спешила, у команды возникли трудности. Шлюпка, отправленная на выручку, перевернулась, и членам команды, оставшимся на борту, пришлось спасать своих.

Из пелены возник британский противолодочный катер. Он обогнул с носа терпящее бедствие судно. На передней палубе толпились моряки. Капитан принял решение забрать команду с «Глазго». Матросы встретили ликованием появление катера – свистели, орали, махали. Катер приближался, светя бортовыми огнями.

Но немецкая подлодка, оказывается, никуда не делась. Она таилась в пластах воды, поджидая добычу. Субмарина произвела торпедный пуск и ударила почти в упор ниже ватерлинии. Катер вздрогнул, его повело в сторону. В борту образовалась пробоина, туда мгновенно хлынула вода. В трюме взорвались боезапасы, судно мгновенно превратилось в пылающий факел. Люди метались в огне, прыгали в воду. Пламя с катера перекинулось на нос «Глазго». Вспыхнул бушприт, занялись горючие материалы обшивки. Катер тонул стремительно, через несколько мгновений на плаву осталась только горящая надстройка. Несколько человек барахтались в воде, борясь за жизнь. Но это были тщетные усилия. Прогремел очередной взрыв – теперь на капитанском мостике, разлетелись пылающие обломки. Доносились слабеющие крики. С борта «Глазго» спрыгнул в воду отчаянный матрос – хотел помочь своим товарищам на катере. Его накрыл горящий обломок обшивки – матрос даже крикнуть не успел.

«Глазго» уходил под воду. Матросы метались, еще не расставшись с надеждой спустить шлюпку. Их было человек пятнадцать, остальные не выжили. Шлюпка улеглась на воду, но криво, зачерпнула бортом.

– Пойдем, – решился Павел. – Они должны нас взять, не имеют права бросить.

Молчанов кинулся первым.

В этот момент немецкие подводники решили ускорить процесс и влепили в борт «Глазго» третью торпеду. Она попала чуть ниже того места, где толпились люди. Шлюпку сорвало с тросов, она переломилась пополам и перевернулась. Взрывом половину матросов убило на месте, остальные посыпались в воду. Многие тут же всплывали мертвые. Скалился, разбросав конечности, старпом Джерри Флеминг. Повис, зацепившись коленом за леер, мертвый боцман Хартман.

Молчанов споткнулся, остальные тоже попадали. Нина скрипела зубами, сжимала в бессильной ярости маленькие кулачки. Стонал Заречный, растирал отбитый затылок. Павел на коленях подполз к Молчанову и перевернул безжизненное тело. В переносицу вонзился огрызок трубы, оторванный взрывной волной. В глазах осталась ярость. Смерть была мгновенной, он даже не понял, что произошло.

Дальнейшие события Павел помнил смутно. Ноги подкосились, в ушах фонило. Контузило не сильно, но полоскало, как после бурной попойки. На палубе валялись трупы, несколько тел качались на воде. В пяти метрах от борта плавала перевернутая шлюпка – вернее, то, что от нее осталось. Рядом висели еще тела, какие-то обломки. Палуба «Глазго» уходила из-под ног, ее захлестывала вода. Майор что-то кричал, злился на бестолковых подчиненных. Доплыть до лодки не так уж сложно – подумаешь, прохладная вода! Еще не зима, есть все возможности выжить! Шлюпка – единственный шанс, больше зацепиться не за что. Только подтащить ее к судну, к сожалению, нечем, под рукой нет подходящего багра. Нина стояла на коленях, держалась за живот – ее рвало. Девушка плохо понимала, что происходит и зачем ее тащат в ледяную воду. Что произошло с Заречным? Павел не понял. Григорий был готов плыть, кричал, что они должны вместе оказаться в воде, а Нина пусть держится между ними – сама не доплывет, надо ее поддержать. Павел не возражал. Вода уже поднялась до колен, верхняя палуба скрывалась из вида. Можно было не прыгать, просто сойти в воду. Но Гриша оступился, наглотался воды и всплыть уже не смог. Павел оказался в ледяной воде, холод продрал до костей. Онемели конечности. Груз одежды тянул на дно. Он погрузился с головой в стылую воду, но опомнился, пришел в себя, стал работать конечностями – всплыл. Это был форменный ужас. Нина стояла по колено в воде, тянула к нему руки, обмерев от страха. Некстати вдруг вспомнилось, что девушка не умеет плавать. Не научили ни семья, ни школа. Образование дали, вырастили достойного советского гражданина, а вот сладить с ее комплексами и демонами не смогли.