Дилеммы XXI века - Лем Станислав - Страница 8

«Предсказателями», так сказать, «по профессии» являются писатели, работающие в жанре научной фантастики; надо знать, что они придумали такое количество всяческих изобретений и открытий, какое ни одному учёному не снилось (в 1939 году появились уже рассказы об… атомной бомбе!). Я думаю, что, быть может, стоит когда-нибудь составить каталог этих, «предложенных» писателями, открытий. Был бы он наверняка интересный, хоть работа, необходимая для его составления, лишила бы сна пожалуй сотни библиографов и специалистов по инвентаризации, поскольку таких произведений, романов и новелл появляется ежегодно много тысяч, и так уже около пятнадцати лет с лишним! Другое дело, что и писатели не могут придумывать совсем на «пустом» месте – что и они творят, прежде всего, комбинируя, переиначивая, смело модифицируя существующие понятия и гипотезы. Того, чего мы не знаем хорошо, мы не будем знать, пока… пока просто не узнаем – и всё; из чего, разумеется, не следует, что напрасно всяческое предвидение. Осторожность здесь, однако, не помешает…

Первоисточники опубликованного выше:

Каким будет мир в 2000 году? – Lem S., Jak będzie wyglądał świat w roku 2000? / Kalendarz Górno-Śląski na rok 1955. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1954, s.196–199.

Перспективы будущего – Lem S., Perspektywy przysz-łości. – Nowa Kultura (Warszawa), 1954, nr 36.

Об астронавтике – по существу – Lem S., O astro-nautyce – rzeczowo. – Życie Literackie (Kraków), 1955, nr 36.

О границах технического прогресса – Lem S., Człowiek i technika [O granicach postępu technicznego]. – Nowa Kultura (Warszawa), 1956, nr 9.

Фельетон о 2000 годе – Lem S., Felieton o roku 2000 [O roku 2000]. – Zdarzenia (Kraków), 1958, nr 10.

Обратим внимание, что об астронавтике (космонавтике) в своих статьях Станислав Лем писал ещё до запуска первого искусственного спутника Земли – человечество уже жило ожиданием скорого прорыва в космос.

Следует отметить, что в это же время Станислав Лем опубликовал относящуюся к тематике настоящего сборника свою первую философскую монографию «Диалоги» (Lem S., Dialogi. – Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1957, 323 s.), которая издана и на русском языке (правда, только через 48 лет, но зато расширенное издание) и с которой рекомендуем ознакомиться: «Лем С., Диалоги». – М.: АСТ, 2005, 523 с., серия «Philosophy». Первое издание этой монографии полностью называлось так: «Диалоги о воскрешении из атомов, теории невозможности, философской концепции людоедства, грусти в пробирке, кибернетическом психоанализе, электрическом переселении душ, обратных связях в эволюции, кибернетической эсхатологии, личности электрических сетей, коварстве электромозгов, вечной жизни в ящике, конструировании гениев, эпилепсии капитализма, машинах для правления, проектировании общественных систем», – и состояло из Диалогов I–VIII. Для оформления диалогов Лем позаимствовал героев у английского философа Джорджа Беркли из его трактата «Три диалога между Гиласом и Филонусом», увидевшего свет в 1713 году. Лема привлекли имена героев, ибо Гилас происходит от латинского hyle (материя; телесный, материальный, конкретный), а Фи лонус – от phylos nos (любящий мысль; духовный, интеллектуальный), именно в споре этих двух ипостасей Лем пытался найти истину. Сам Лем разбивал «Диалоги» на три части: «Первая говорит о парадоксе воскрешения (…). Во второй части мы находим универсальное лекарство ко всем болезням философии, прописанное доктором Филонусом в виде кибернетики (…). Третья часть – это моё частное дополнение, которое использует понятийный аппарат для расправы с различными видами системного зла» («Так говорил… Лем», c.100).

Сделаем ещё одну попытку заглянуть в будущее нашей планеты. Попытки эти сегодня в моде, многими повторяются, перьями учёных и публицистов уже даже вырыты целые колеи, в результате множества усилий проявилось Янусово обличье современных пророчеств, где орлом является технологическое совершенство, автоматизированная роскошь будущей цивилизации, а решкой – незримый огонь радиации, тотальная гибель. Наверное, будущему придётся выбирать между этими крайностями, однако есть ли уверенность, что нас ничего не ждёт, кроме автоматизированного рая либо водородного ада? Уже сложился стереотип: пишущий, в зависимости от обстоятельств, становится либо апологетом, либо Кассандрой – в конце концов можно полагать, что будущее, хорошее или плохое, будет простым, как простыми являются, в конечном счёте, оба указанные решения. Мои намерения на сей раз скромны: пересмотреть некоторые положения, присмотреться к фактам, быть может, подвергнуть сомнению выводы, ничего не заявлять с уверенностью без обоснования, наконец, если это понадобится, поставить вопросительные знаки там, где до сих пор ставили только восклицательные. Всё более отдаляющееся прошлое, уменьшающееся в масштабе с уже кажущимися скромными гекатомбами неатомных войн, содержит в себе, наверное, некое зерно, некий горький стержень опыта хотя бы потому, что является собранием фактов, нерушимой реальностью, и в зигзагах его застывшего пути можно прочесть многие из тех закономерностей, которые сформируют нашу будущую судьбу.

Существующее сейчас атомное равновесие является, разумеется, процессом, а не состоянием; оно обладает своеобразной динамикой, которую можно было бы исследовать, даже в отрыве от задач большой политики, математическими методами. После создания мощнейших средств уничтожения естественно пришло время для конструирования приспособлений, доставляющих эти средства к цели. Таким образом, после атомной гонки наступила гонка ракетная. Когда водородные заряды достигли своеобразного «оптимума» и дальнейшее увеличение их мощности утратило единственное, берущееся в расчёт стратегическое значение, ибо город, или совокупность городов, или целую страну, можно, как и человека, уничтожить (буквально) только раз, – предела совершенства достигли и ракеты, по крайней мере что касается скорости. Кто захотел бы, чтобы ракеты летали быстрее, чем это можно сделать уже сегодня, запускал бы их в небо, но они не возвращались бы на Землю; достигнув максимума, дальнейший путь в этом направлении перестал бы существовать. Очевидно, что лихорадочная деятельность может продолжаться, касаясь, однако, в основном деталей, то есть различных технических и технологических элементов, например, двигательных установок, прицельных приспособлений или контрольно-наблюдательной аппаратуры, однако этот процесс не вносит в существующее положение дел какие-либо факторы, значительные настолько, чтобы они были способны его в какой-то степени изменить. Поскольку в нашей юдоли ни одно состояние непрестанного движения не может оставаться неизменным, постольку во внешне видимом монолитном (хоть и двойственном) равновесии сил военного атома появляются тревожные, пока ещё малозаметные явления. Дело в том, что «атомный клуб» начинает понемногу разрастаться. После Англии – Франция, уже есть информация и о Западной Германии, которая с пресловутой скрупулёзностью и обстоятельностью приступила к работам и в недалёком будущем будет готова представить миру атомные бомбы, более дешёвые и простые в изготовлении. Если этот процесс не притормозить – а я не представляю себе, что его может замедлить, кроме реального разоружения, какие-либо полумеры и компромиссы могут, в лучшем случае, лишь приостановить эту «акцию распространения бомб» среди народов, – то через некоторое время может возникнуть такая ситуация, когда какой-нибудь южноамериканский диктаторчик или какая-нибудь в элегантном мундире цвета хаки «сильная личность» типа полковника Мобуту получит в своё распоряжение одну из дешёвых, демпинговых немецких атомных бомб. Было бы непростительной наивностью думать, что такие державы, как, в частности, производитель этих дешёвых бомб in spe ФРГ, которые дадут старт процессу распространения атомных бомб, будут в состоянии этот процесс контролировать и регулировать настолько, что вероятность разжигания радиоактивного военного пожара в какой-либо удалённой от основных столиц точке планеты перестанет существовать.