У Черных рыцарей - Дольд-Михайлик Юрий Петрович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/85
• Следующая

Агнесса любит ездить верхом и сумела приохотить к этому виду спорта своего молодого друга. Когда Иренэ чувствует себя хорошо, их прогулки бывают особенно приятны. Агнесса в такие дни весела и беззаботна. Дома, чтобы развеселить гостя и дочку, она поёт цыганские песни, иногда даже танцует. Фред с её помощью быстро научился играть на гитаре, выучил несколько цыганских мелодий и выполняет теперь роль аккомпаниатора.

А маленькая Иренэ так и льнёт к Фреду. Он мастерит ей игрушки, изучает вместе с нею итальянский язык, которым владеет ещё слабо.

Нунке, конечно, знал, куда зачастил молодой воспитатель, и строго предупредил Фреда, чтобы тот не разговаривал с Агнессой о школьных делах. Патронесса должна знать о школе не более того, что ей сказали. Что ж, до поры до времени Григорий действительно будет избегать этих разговоров, сославшись на переутомление, на то, что школьные дела ему осточертели. Тем более, что Агнесса охотно согласилась: ни о каких делах во время прогулок не упоминать. Они весело болтали о всякой чепухе, иногда просто молчали, и в эти минуты Фред отдыхал душой и телом.

Агнесса все более интересовала его и как человек, и как женщина с не совсем обычным характером. Внешний лоск, о котором в своё время позаботились воспитатели молодой цыганки в Италии и о котором так пёкся покойный Менендос, с годами не исчез, но и не убил в ней её подлинной сущности. В глубине души Агнесса оставалась цыганкой — свободолюбивой, порывистой. Если на виллу заглядывали Нунке и Шлитсен, их принимала красавица-донья с изысканными манерами, элегантно, но скромно одетая. Когда же приходили Фред или Воронов, их встречала совсем другая женщина.

В ярком, пышном наряде, который так ей шёл, она в такие минуты, казалось, и сама перерождалась. Исчезала скованность в движениях, красивый рот становился ещё ярче от озарявшей его улыбки, глаза сияли неподдельной радостью. От официальной, немного надменной патронессы школы не оставалось и следа.

Агнессе пошёл тридцать первый год, Фреду — двадцать шестой. В таком возрасте разница в пять лет не так уж заметна. Они чувствовали себя однолетками, и это ещё больше сближало их.

— Идя ко мне, не приглашайте Воронова! Пусть приходит, когда вас нет, — вырвалось у Агнессы во время последней встречи. При этом она так поглядела в глаза Фреду, что подтекст просьбы стал бы ясен и человеку, значительно менее наблюдательному, чем её собеседник.

Фред был и обрадован и смущён.

Последний раз он допустил бестактность, окончательно испортившую ему настроение. Фред решил проверить свои успехи в итальянском языке и накануне перевёл с русского одну из песенок Вертинского «Безноженька». Почему-то именно она пришла ему на память, хотя он чувствовал, что текст и музыка сентиментальны и в какой-то мере спекулятивны. Автор старался растрогать слушателей типичной мелодраматической ситуацией: у маленькой бездомной девочки, которая днём просит милостыню, а ночью находит приют на кладбище, нет ног. И каждую ночь она молит «боженьку» дать ей, хоть во сне, ноги здоровые и новые…

В тот вечер, сам себе аккомпанируя, Фред пропел песенку Агнессе и Иренэ. И только закончив, понял, что причинил обеим боль. Ведь Иренэ только для того и изучала итальянский язык, чтобы поехать в Ватикан и умолить папу помолиться за неё.

В комнате ещё не зажигали свет, хотя вечерние сумерки завесили окна и открытую дверь веранды тёмно-голубой вуалью. Долго-долго в комнате царила тишина. Потом с кресла, в котором сидела Иренэ, донеслось тихое всхлипывание. Фред понял: Иренэ верила в чудо, в то, что сможет ещё ходить. А в песенке шла речь о глупенькой калеке, глупышке, которая надеялась на «доброго боженьку», могущего вернуть ей ноженьки. Ноженьки здоровые и новые!

Фреду стало стыдно.

— Простите меня, я не подумал!

Кляня себя, он выскочил на веранду, а вскоре совсем ушёл. Потом несколько дней не приходил на виллу.

И вот сегодня записка от Агнессы:

«Непременно приходите сегодня! Ждём. А.»

Выходя за ворота бывшего монастыря, каждый, даже старый кадровый преподаватель или воспитатель, должен был сообщить Нунке, если того не было Шлитсену, если же отсутствовали оба, дежурному, куда и на сколько времени он уходит. Нарушишь это правило — лишаешься права выхода за ворота на две недели, а то и на месяц.

Получив записку, Фред пошёл к Нунке и предупредил его, куда уходит.

— Идите, идите! Похоже, что вдовушка скучает без вас. Ну, что ж, это хорошо! Нам давно пора прибрать её к рукам, да некому. А вы — кандидатура…

Фред почувствовал, как кровь приливает к лицу, резкий ответ готов был уже сорваться с губ, но он сдержался.

Слова Нунке задели его за живое. Вилла Агнессы стала для него тем островком среди трясины, куда можно было убежать от опостылевшей школы, хоть на час забыть о проклятых «рыцарях». На этом островке он чувствовал себя просто человеком. К тому же, сюда не отваживались лезть «практиканты» — всетаки патронесса, дама.

И вот, оказывается, его визиты к Агнессе и то, что она хорошо к нему относится, Нунке собирается использовать, чтобы окончательно запутать бедную жертву в сетях своих преступных планов. И он, Фред, должен сыграть роль соблазнителя беззащитной женщины! Нет, лучше совсем порвать с Агнессой, чем выполнять это позорное задание!

А жаль рвать эти отношения, даже больно! Он так привязался к маленькой Иренэ. Ведь у Григория никогда не было ни брата, ни сестры, так же, как не было семьи, детей. А чувство отцовства, верно, живёт в каждом человеке. Особенно, когда видишь такое обиженное судьбой существо, как эта милая, ласковая девочка…

Но если быть честным, то не только Иренэ манит его в этот уголок. Фреду приятно, что молодая, красивая женщина так доверчиво заглядывает ему в глаза, так ласково пожимает руку, так нетерпеливо ждёт его.

Григорий Гончаренко не предаст память Моники, Нет! Но… но на виллу Агнессы ему приятно ходить. И он будет ходить…

— Вы совсем нас забыли, — укоризненно воскликнула Агнесса, выходя в сад навстречу гостю.

— Только семь часов. А я всегда…

— Мы ждали вас раньше…

Агнесса часто вместо «я» говорила «мы». Правда, чаще это бывало в присутствии Иренэ, но сейчас девочки не было видно.

— А Фред, верно, нас разлюбил! — послышалось из-за кустов.

Фред раздвинул ветки. То, что он увидел, одновременно удивило и обрадовало его. Девочка сидела в своём «выездном экипаже» — так она именовала свою коляску, а перед ней стоял маленький длинноухий мул, которого Иренэ поила молоком из бутылки. Кувшин с молоком держал смуглый, загорелый мальчик лет одиннадцати.

Мул был совсем малыш. Передние ножки его разъезжались, уши были комично прижаты к голове. Но особенно смешным делал его большой розовый бант, болтавшийся на шее. Малыш время от времени переставал сосать и отдыхал, причмокивая губами, потом снова жадно хватал соску.

— Это мой новый Россинант, Фред! Нравится? Иренэ сияла от гордости. — Пей, Россинант, пей, глупенький! И никогда не бойся Фреда, это мой друг.

Девочка была так возбуждена, что на её худеньких и всегда бледных щёчках появился нежный румянец.

— Откуда он у тебя? А это кто — тоже твой новый товарищ? — Фред положил руку на плечо черноглазому мальчику.

— Это Педро, он теперь всегда будет жить у нас. Правда, Педро, ты не захочешь разлучаться с Россинантом и со мной? Ой, гляди, он уже все высосал! Налей ему ещё молока! Мама, ты ведь обещала сшить ему попонку! Малыш может замёрзнуть ночью…

Агнесса тоже весело, возбуждённо рассмеялась.

— Видите, сколько у нас с Иренэ новостей? Пойдёмте в комнаты, надо дошить попонку, и за работой я вам все подробно расскажу.

Разложив на коленях белый тонкий войлок, Агнесса принялась обшивать его красной тесьмой.

— Понимаете, Фред, как счастливо всё сложилось! Позавчера Пепита поймала у наших ворот этого мулёнка, он уже и на ногах не держался. Потом выяснилось, что рядом паслись мулы и малыш отбился от стада… Видели бы вы, как обрадовалась Иренэ. И вдруг через час, а может, и больше — приходит Педро. Это тот мальчик, которого вы видели. На щеках — дорожки от слёз. «К вам в сад не забежал мулёнок? Я недалеко пас стадо, и он вдруг исчез!» Ну, дело ясное, надо отдать… А с Иренэ чуть ли не истерика! «Чьё, — спрашиваю,

• Предыдущая
• 60/85
• Следующая