Космос. Меридиан (СИ) - "pine wood / limitless the sky" - Страница 4

Ручка двери тихо повернулась и дверь медленно открылась.

Он так странно пах, какой-то грозовой, озоновой прохладой. Я часто вдыхал его запах, когда он спал, а потом нюхал его парфюм и там точно было что-то другое, абсолютно не похожее.

Прошел мимо него.

Невыносимый взгляд.

Белоснежное постельное белье будто светилось в темноте, отражая скудный лунный свет. Было прекрасно прохладно. Широкая, грубая ладонь легла между лопаток и медленно заскользила вдоль позвоночника, отчего сердце бросилось вскачь. Остановилась на пояснице у полотенца, пальцы пробрались под мягкую ткань и дернули на себя.

Хотелось прорычать: обязательно это делать так?! Упиваться своей победой, властью надо мной? Но резко развернувшись, я понял, что ошибся. Упивается властью тот, кому ее мало, а у него ее было столько, что власть надо мной казалась естественной, органичной частью его натуры. Глупо. Все равно, что льва упрекать за его клыки.

Он хотел коснуться меня, но я отступил на шаг и упал на кровать. Собранные волосы неудобно приподняли голову, я перевернулся и попытался отползти на другой край кровати, но прежде чем успел подняться, жесткие ладони обхватили за бедра и вздернули вверх.

Я застонал и резко оборвал себя, пряча лицо в постели. Широкая ладонь вновь прошлась по спине, очерчивая ее изгибы, и нырнула под грудь, поднимая и прижимая к себе еще плотнее.

Не став ждать его руки, я сам повернулся и мои губы накрыл поцелуй.

Шпилька исчезла из волос, и те плотным жгутом упали на плечи. Не разрывая поцелуй, Август намотал волосы на свою руку и потянул вниз, заставляя выгибаться и плотнее прижиматься к нему.

С губ на шею переместились клеймящие поцелуи. Следуя за натяжением волос, я покорно подставил шею.

Покорно…

Дернувшись, вырвался. Упал на грудь и рывком перевернулся, прежде чем он накроет меня собой, вжав в постель.

Август насмешливо хмыкнул, поймав меня за лодыжку, и подтянул к себе.

Голень знакомо легла на плечо, а я закрыл глаза, не желая смотреть на искривленные в усмешке губы, на язык, прочертивший кромку белоснежных зубов с заостренными клыками и коснувшийся косточки на лодыжке.

Он обвел ее по кругу, а потом прикусил.

С губ сорвался стон. Я выгнулся и, подтянув к себе одеяло, зарылся в него лицом.

Я не умел быть похабным, а Августу это шло.

Шло не иметь границ. Сковывающих рамок и зажимов.

Спрятаться надолго не вышло, совсем скоро одеяло выдернули из рук. Чем больше Август отпускал себя, тем более уязвимым я чувствовал себя перед накрывающим меня мучительным томлением. Он делал то, что я хотел, но не разрешал себе, потому что даже в постели были приличия.

Были… у всех, кроме Августа.

Я попытался развернуться, чтобы спрятать пылающее лицо в матрас, но лишь помог Августу зарыться в мои волосы на затылке и за них подтянуть меня к себе для еще одного растворяющего мозги поцелуя.

— Я знаю, как ты хочешь…

Вкрадчивый шепот мурашками пробежал по ушной раковине и скользнул на лопатки, заставляя их дернуться, а ладони нервно выгнуться.

— И ты знаешь, что я знаю… но молчишь… Зря. Все равно скоро закричишь.

Развернув меня словно легкую куклу спиной к себе, Август плотнее намотал волосы на запястье и, потянув, приблизил к своему лицу. Ему нравилось в момент, когда я становился его, смаковать эмоции на моем лице.

В этот раз не было нежности. Нежностью награждают, а сейчас он клеймил меня собой, присваивал. Оставлял следы и доводил до исступления. Врывался, нарушая границы тела, границы спрятанной души. Грубо вытряхивал ее из меня, чтобы забрать себе.

Ночное безмолвие спальни нарушало наше шумное дыхание, вульгарное слияние тел, но ни одной фальшивой ноты в нашей симфонии нет. Мятеж в душе и жар в теле. Я уже давно принадлежал ему, но он об этом не узнает. Только в постели я отдаюсь ему, только в борьбе он добивается меня, и не может быть иначе. Недостижимый горизонт — его высота. Покоренные вершины теряют ценность в момент завоевания, поэтому я не дам ему триумфа над собой.

«Больше не важно, что много смертей, — я запомню их всех,

Больше не важно, что жизнь вся во лжи, — я не буду жалеть,

Только пожар там, внутри, разжигает мятеж, чтоб взорвался я вспышкой во тьме…

Где же ты, Бог?»

Hurricane — Thirty Seconds To Mars

====== Часть 3 ======

«Тишина. Только чайки – как молнии.

Пустотой мы их кормим из рук.

Но наградою нам за безмолвие

Обязательно будет звук»

Егор Летов

Вельзувий бурлил словно кратер просыпающегося вулкана. Из больше чем тридцати автономных единиц колоний с деревенскими поселениями и шахтами по-прежнему работали лишь девять, но и им недолго осталось. Прокс, закинув ноги в грязных берцах на благородный деревянный стол, чистил раритетный Colt из особой коллекции бывшего начальника колонии и раскуривал его терпкие папиросы. Сам начальник колонии частично был на стене в виде разлетевшихся от выстрела извилин, а частично валялся по углам комнаты: где-то рука, где-то нога или ухо. Предыдущая ночь была столь насыщенной, что, пожалуй, стоило бы немного подремать, но в руках был код доступа от защитного купола в РRi-17 и это бодрило не хуже внезапной перестрелки.

— Босс! — Дверь бесшумно отъехала в сторону и перед мужчиной нарисовался щербатый разумный в шмотках с чужого плеча. — Там жена евоная… — Полные губы на безобразно большом рту растянулись в заискивающей улыбке. — И дочки… можно мы их того…

Кулби подбирал слова, потому что с вальяжно развалившимся Проксом нужно вести очень осторожно, иначе в любую минуту можно словить девять миллиметров свинца.

— Трахнуть крошек хотите? — ласково протянул Прокс, любовно оглаживая ствол в своих руках.

Кулби неуверенно кивнул.

— Нет, — припечатал Прокс.

Кулби уже хотел выйти, как за спиной Прокса нарисовался Гепси, у которого прочно стояло уже который день. В поселении, куда они дорвались, оказалось множество женщин и их хорошеньких дочерей, но трогать тех было почему-то запрещено, хотя все парни знали, что у Рикбли в команде с трофейными можно делать что хочешь, правда, Рикбли был псих и садист, но это сейчас уже не казалось серьезным недостатком.

— Слышь, Прокси, мы, конечно, все понимаем, ты у нас большой босс, но ты же свою задницу подставлять не собираешься. Так отдай нам девок!

Прокс крутанулся на кресле и уставился на замершую в дверях толпу одичавших в застенках разумных. Мужики были на взводе. Прокс тяжко вздохнул, медленно встал со своего места и молча вышел из кабинета. Разумные перед ним расступились и потянулись следом. У входа на полу валялась жена начальника колонии, кажется, дамочка задохнулась во время эпилептического припадка — жаль, именно таких рыжих тонкокостных дамочек Прокс любил.

Выйдя на улицу, он прошел к стоянке и, вскинув голову вверх, посмотрел в черное звездное небо.

— Что ты видишь, ушлепок? — обратился Прокс к застывшему рядом Рикбли, который так же, как и он, вскинул голову вверх.

— Защитное поле?

— Дальше, ушлепок.

Рикбли опасливо покосился на высоченного босса и вновь вгляделся в звездное небо.

— Э-э-э, небо?

— Ух, ебать, а я-то думал, там земля. Спасибо, что подсказал! — Прокс затянулся папиросой и выдохнул дым в лицо растерянному разумному. — Ты спинным мозгом, что ли, думаешь, устрица? — Прокс не любил объяснять очевидные вещи, но вокруг собралось слишком много разумных, которые не понимали, чего ради они сдерживаются.

— Кто-нибудь, кроме меня, видит там корабли или я выжил из ума?!

Все как по команде вскинули головы вверх. Через некоторое время нестройный гул голосов подтвердил наличие кораблей и кто-то даже попытался их посчитать.

— Что ты хочешь сказать, Прокс? — хриплый голос самого смышленого в этой компашке прервал тишину.

— А ты как думаешь?

Прокс выбросил остаток папиросы и, раскатав ее ботинком по асфальту, направился обратно в кабинет, где с помощью отрубленной руки активировал комп и вывел огромную голограмму планеты, вокруг которой скопилось просто огромное количество кораблей. Подчиненные потрясенно выдохнули.