Космос. Меридиан (СИ) - "pine wood / limitless the sky" - Страница 3

Предпоследний этаж размером с небольшой стадион напоминал пчелиные соты с множеством криокапсул. У Льюиса отвалилась бы челюсть при виде таких масштабов, если бы он эту челюсть не потерял на предыдущих этажах. Среди капсул с жуткими мутантами были и обычные разумные с почти незаметными мутациями. Лу проверил несколько анкет, из которых стало ясно, что там они по доброй воле, и разморозят их, как только найдут либо решении их проблемы (излечение от редкой болезни), либо они просто решили перепрыгнуть в другой временной промежуток.

Льюис удивленно посмотрел на Августа, но тот, видимо, в подобном ничего необычного не видел. Они молча преодолели «стадион» и спустились еще на один этаж, где их встретил взвод хомуисов. На этаже хранилось оружие и находились личные помещения охраны. Еще ниже был продовольственный склад и семенной резерв для джунглей, с зелеными лабораториями и саженцами, некоторые из которых были как живые.

Очередной этаж, к счастью, оказался последним: относительно небольшое по сравнении с предыдущими помещение имело низкий потолок и огромное количество труб с фильтрами для воды, воздуха и еще чего-то, Лу устал вникать в эти тонкости. Поняв, что выматывающая экскурсия подошла к концу, Льюис рвано выдохнул и почти упал в объятия развернувшегося к нему Августа, который за все время не проронил ни слова.

— Я удовлетворил твое любопытство?

Лу показалось, что с его плеч гора свалилась — Август хоть и исключительный засранец, но не изувер, убивающий прекрасных девушек для своих коварных целей.

Сильные пальцы обхватили подбородок и вздернули вверх.

— Помнишь, что ты мне обещал?

Лу кивнул.

====== Часть 2 ======

Комментарий к Часть 2 Прежде чем читать эту часть включите плиз это трэк: Hurricane – Thirty Seconds To Mars

«Больше не важно, что тысячи раз ты пытался сбежать,

Больше не важно, что воздухом здесь невозможно дышать,

Больше не важно, что сотни бессонных ночей пронеслись под стук дождя…

Где ты сейчас?

Где ты сейчас?

Где ты сейчас?

Стук сердца, стук сердца, слышу стук сердца, стук, стук…

Мог бы ты убить, чтоб жизни спасти?

Мог бы ты убить, чтоб свет нести?

Крах, крах… Жечь, надо всё сжечь.

Загонит под землю нас огненный смерч»

Thirty Seconds To Mars — Hurricane

POV Льюиса

Под одеждой бежали мурашки, а от взгляда Августа припекало на шее. Что-то внутри вибрировало в нетерпении и желало, чтобы время пустилось вскачь. Лифт полз слишком медленно, а одежда на мне начинала причинять физический дискомфорт. Я плавился от его взгляда, от напряженного желания, окутавшего нас словно плотное покрывало. Он стоял напротив и отводил взгляд, я тоже старался не смотреть, потому что, если наши глаза окажутся в контакте слишком долго, то, боюсь, до апартаментов мы добраться не успеем.

Тихий шум и тяга, строгие линии лифта с мягким освещением, металлические, натертые до блеска поручни и наше отражение на стенах. Это было невыносимо. Реальность сжималась вокруг нас, уплотнялась. Я расстегнул две верхние пуговицы, ослабляя высокий воротничок. Поднял взгляд на отражение и столкнулся в нем с пожелтевшими глазами Августа.

Всего один шаг, и он за спиной, руки сжимаются вокруг моей талии, а нос, касаясь кожи на шее, скользит к предплечью, вдыхая запах. Дразнящие, легкие поцелуи щекотным импульсом пробегают по позвоночнику к копчику, заставляя выгнуться в пояснице и прижаться плотнее. Мешающий воротничок дергают в сторону, и отлетевшая пуговица освобождает предплечье от ткани. Стоять ровно и неподвижно невозможно, тело словно лоза хочет обвиться вокруг него, оплести мощный стан. Сладкая мука расслабляет тело, выкручивая в удовольствии суставы.

Нелепый костюм из лаборатории помешал добраться до остальных пуговиц, и стоящий за спиной Август просто взялся за воротничок и в два рывка разодрал его на две части. Если бы не сигнал приехавшего на нужный этаж лифта, мы бы и не заметили, что тот остановился, а двери распахнулись. В таком состоянии выпутаться из разодранной ткани было сродни подвигу, поэтому, давя нахлынувший истеричный смех, в котором наружу рвалось все напряжение последних дней, я вывалился из лифта. Август шел следом с кривой улыбкой, наблюдая, как за моими ногами волочится серая разодранная ткань.

Нега в костях сделала мое тело послушным для Августа, но не для меня, все больше теряющего контроль. Оттого тяжелые двери спальни я так и не смог открыть, привалившись к ним лбом и ожидая, когда Август толкнет дверь. Не хотелось к нему поворачиваться, пусть стоит за спиной и смотрит на мою попытку скрыть свою реакцию на него.

Толчок его руки над головой и двери распахиваются в стороны. Вечерняя прохлада заполнила спальню и обдала лицо.

— Мне нужно в ванную.

За хриплый голос становится неловко и обидно, черт возьми, я утратил всякие ограничения. Мне нужно в ванную, может быть, там я немного приду в себя и остыну.

Пьяный взгляд не пропал даже после прохладного душа. Надеюсь, румянец скроет вечерний сумрак. Обмотав вокруг бедер полотенце, я вновь умыл лицо холодной водой. Не помогло.

Чертовы лохмы лезут в лицо, пришлось распустить хвост и скрутить на затылке узел. Пошарив по полкам, нашел длинную черную шпильку и, воткнув ее в волосы, закрепляя пучок. Решительным шагом направился к двери, взялся за ледяную ручку и замер.

Пирамида — единственное место из всех современных, в которых остались привычные мне двери, а здесь они еще и с резьбой. Кажется, это раритет, вряд ли Август стал бы делать двери из дерева, оно слишком дорого стоит, тем более здесь они настолько тяжелые… О чем я, черт возьми, думаю?

Привалившись лбом к двери, замираю, прислушиваясь к тишине из спальни. Он там… ждет меня. На кровати или у окна. Может быть, курит. Чувствую себя Клеопатрой, осталось завернуться в ковер. Нервный смешок. Августу бы понравилось, это бы компенсировало ему то, что я не дал себя раздеть. Он просто обожает сам стягивать с меня одежду, а я это просто терпеть не могу, потому что слишком интимно. Интимнее, чем сам секс.

Каждый раз, когда он меня раздевает, он меня присваивает.

За дверью послышались тихие шаги. Он встал у двери и замер. Дыхание перехватило, я замер и мгновенно покрылся чертовыми мурашками, которые хотелось с себя стряхнуть. Было так тихо, что звук собственного дыхания казался слишком громким.

Я знаю, он меня слышит. Знает, что стою вплотную к двери, уткнувшись в нее лбом, но не тороплюсь открывать. Какой-то странный контакт между нами, немой и осязаемый.

Нам обоим сложно говорить по душам, а Август вообще как в стеклянной оболочке, внутри которой расплавленный металл, но в такие моменты личина спадает, а за ней жгучая лава чувств и желания. Он убил Снорре, а я даже не злился на него, но Август не знает об этом… и не узнает. Я наказывал его не за Снорре, кажется, я стал слишком жесток, раз меня не терзает смерть бывшего союзника. Я наказывал его, чтобы почувствовать хоть какую-то власть над ним. Я не могу полностью принадлежать ему и не чувствовать, что владею им взамен. Только так.

Это так изматывает и настораживает — не знать, чего он хочет. Я всегда знал, чего хотят мои любовники, что они от меня ждут. Как они хотят, чтобы я подстроился под них. Но Август ничего не просит. Ни нежности, ни послушания, ни искренности или покорности, он, черт возьми, просто берет все, что у меня есть, и упивается этим, хмелея словно от вина. Ему не нужны удобные личины. Сукин сын настолько уверен в себе, что ему не нужна иллюзия, он владеет именно мной, и это настолько очевидно, что сколько бы я ни ждал каких-то реплик на этот счет, но так и не дождался, и его молчание стало насмешкой.

Мои попытки скрыться за обертками, которые я обычно примерял при общении с любовниками, ожидавшими от меня удовлетворения своих ожиданий, Август с обидным снисхождением воспринимал это как часть моей слабости. Часть меня.

В постели он вынуждает быть откровенным, максимально открытым, и поэтому я сейчас у двери словно у черты, за которой его неограниченная власть надо мной.