Дитя Зла (СИ) - Химченко Павел - Страница 19

Первая ночь перехода оказалась сносной, хотя Алистеру пришлось прочувствовать все тяготы ходьбы по лесной местности без каких–либо намёков на остатки дорог. Остановившись под утро в очередной болотистой местности, Мовиграна разрешила развести костёр и отлучилась по своим делам. Когда женщина вернулась, она нашла мужчин спящими возле сложенного конусом хвороста, который должен был быть костром. Осмотрев хворост, она увидела обугленные ветки и все ещё тлеющий трут. Мовиграна решила не будить уставших славиземцев и собственноручно разожгла огонь. Мужчины оказались настолько уставшие, что даже жар костра не смог разбудить их, вместо этого они прямо во сне отползли от огня, не приходя в сознание.

Проспав несколько часов Алистер проснулся, ощущая запах растопленного жира и жареного мяса. Заняв сидячее положение, паладин осмотрел бивак и не нашёл Мовиграну, зато сразу разглядел шампуры из веток, на которых красовались красивые куски мяса бурого цвета, совсем не похожие на тех дохлых зайцев, что ему пришлось есть вчера. Шампуры располагались на деревянных палках, которые были воткнуты возле костра на таком расстоянии, чтобы мясо не сгорело от жара, но и не остыло, оставаясь тёплым.

Увидев спину своего оруженосца, до которой мог свободно дотянуться ногой, Алистер без промедления пнул его. Станислав дёрнулся с громким вскриком, спешно поднимаясь на четвереньки.

— Мы что, уснули? — сердито спросил паладин.

— Не знаю, мастер. Я разводил костёр, лёг, чтобы раздуть пламя и… И вот вы меня пнули.

— То есть, это не ты всё сделал? — указывая на костёр, продолжил Алистер.

— Нет, мастер. Я… Наверное, это Мови сделала. А где она?

— Я только что проснулся и сразу тебя разбудил. Ты должен был развести костёр и дождаться её. Ты почему уснул?!

— Господин, я право не знаю, как так вышло! Простите.

— Да ладно, — выдохнул паладин, — эта женщина не так проста, как кажется. Судя по цвету мяса, это олень. Она, походу, завалила оленя…

— Я думал, что женщины на такое не способны.

— Наши женщины! — подняв палец, уточнил паладин. — А это какая–то дикая женщина, она сама себе и зверя уложит, и дров наколет, и дом построит.

— Да… она хороша… — мечтательно проговорил Станислав.

— Э, ты это, губу–то закатай. Не по зубам тебе такие. Да что уж там, такие и мне, похоже, не по зубам будут.

— Простите, мастер.

— Да хватит тебе уже извиняться за всё. Просто аккуратней в словах будь. В словах и в желаниях. Особенно в желаниях… — последнюю фразу Алистер сказал сам себе, глядя в огонь и вспоминая тот момент, когда он решил двинуть свой отряд в лес.

Оруженосец не стал терять время зря и подошёл к костру потрогать мясо и повернуть его другим боком, чтобы прогреть уже остывшую сторону.

Алистер смотрел в огонь и поймал себя на мысли, что с тех пор, как он очнулся в биваке Мовиграны, его ещё ни разу не укусил ни один комар, ни одна муха, хотя они всё время ходят среди болот.

«Видимо, эта женщина знает какие–то секреты природы, что даже в её отсутствие эти проклятые кровососы не нападают. — паладин улыбнулся своим мыслям, вспоминая, как его отряд мучился с гнусом. — Вот бы мне знать эти секреты, сколько бы крови сэкономил… Кровь. В Стасика же попали стрелой!»

— О, Стасик, я тут вспомнил кое–что.

— Да, мастер.

— Когда мы бежали из нашего бивака, в тебя попала стрела, помнишь?

— Да, мастер, она отскочила от вашей брони и воткнулась мне в грудь, но мне повезло и она оказалась без зазубрин. Отскочив от вас, стрела потеряла бо́льшую часть скорости и вошла неглубоко, поэтому я без труда её достал.

— А рана не загноилась?

— Нет, мастер. Когда мы упали в болото, я стал терять сознание, но смог оттолкнуться от какого–то корня и приподнялся чуть наверх, где уже смог худо–бедно дышать. Когда дикари пробежали мимо, ко мне подбежала лиса, обнюхала и побежала дальше, а после подошла вот эта женщина, Мови. Она помогла мне выбраться, а потом мы вместе с ней вытаскивали вас, мастер. Вы упали в двух шагах от меня и были без сознания, поэтому нам пришлось вытаскивать вас втроём.

— Втроём?

— Ну да: я, Мови и лисичка, которая старательно тянула вас за ремень.

— Так это ручная лиса?

— Не знаю, Мови не сказала мне да и времени особо не было. Когда мы вас вытягивали, эта женщина ругалась такими словами, которых я в жизни не слышал; она оказалась очень сильной. В конце концов, мы положили вас на полотно, я сразу сказал, что нужно снять ваш доспех, чтобы было легче тащить. Ох уж и настрадалась она, пока помогала мне снять с вас доспехи и поддоспешник. — Станислав улыбнулся своим воспоминаниям. — Потом я тащил вас на полотне, а она связала части ваших лат ремешками друг с другом и тянула их по земле. Мови держала в одной руке цепь из латных соединений, которые заканчивались кирасой и поддоспешником на земле, а в другой ваш меч. Ну и лисичка ещё, та тащила одну вашу перчатку в зубах.

— Ага, вот откуда у неё нелюбовь к моим «железкам».

— А, да, я же не о том, — усмехнулся оруженосец и протянул кусок горячего мяса Алистеру, надкусывая второй прямо с палки. — Когда мы пришли к её костру, она первым делом осмотрела вас.

— Полностью? — подняв брови, спросил паладин.

— Ну рубашку развязала, обувь, шоссы сняла… А, если вы про исподнее, то нет. Её интересовали раны. Потом она осмотрела меня, обнаружила рану от стрелы, спросила от чего рана и удалилась в лес. Я поначалу даже подумал, что сейчас она приведёт дикарей и на том всё кончится, но нет. Она пришла с каким–то цветком, который разжевала во рту, подогрела на огне кашицу и выложила мне на рану. А, вспомнил, потом она вскипятила воду, остудила и промыла рану, а затем наложила компресс.

— Прямо–таки квалифицированная медицинская помощь, не иначе.

— Я не знаю, мастер, кто она, но навыки выживания у неё развиты отлично.

— Скажи мне, Стасик, а когда она нашла тебя, почему ты доверился ей? Почему не зарубил сразу, ведь она могла оказаться одной из этих дикарей.

Оруженосец не стал отвечать сразу, взяв паузу для раздумий и вспоминая тот миг, пока пережёвывал жёсткий кусок мяса.

— Наверное, потому что я умирал. Чувствовал, что умираю. А она пришла спасать меня. А потом… А потом мне нечем было её рубить, — улыбаясь, говорил Станислав, — топор–то мой в болото канул. Да и вообще таких мыслей в голове тогда не было. А вот вы, мастер, вы бы зарубили её, если бы она вас первым вытащила и вы оставались в сознании?

— Не знаю, Стасик, — потупив взгляд в огонь, отрешённо ответил Алистер, — но думаю, что даже если бы и попытался, то получил бы по рогам.

Оруженосец рассмеялся.

Закончив приём пищи, мужчины побродили возле территории костра и нашли разделанного оленёнка под еловыми ветвями — того самого, мясо которого они ели. Побродив ещё немного и не найдя Мовиграны, мужчины вернулись к костру и очень быстро заснули под тяжестью съеденного мяса.

Вернувшись назад, женщина разбудила славиземцев, дала распоряжения потушить костёр и в скором времени отряд двинулся дальше в путь. На вопрос Алистера к Мовигране: «А ты вообще спала?», паладин получил в ответ полное игнорирование и комментарий от оруженосца: «Мне кажется, что нет, мастер». Как бы там ни было, женщина держалась бодро, постоянно подгоняя своих спутников.

Следующие сутки пути прошли при практически полном безучастии Мовиграны в бессмысленных, на её взгляд, разговорах двух мужчин. Лишь изредка она встревала, чтобы внести ясность или сделать замечание.

Бесконечный лес оказывал на славиземцев тяжелеющее с каждым шагом давление. И если паладин по своей воинской выучке и выдержке ещё как–то держался, то вот его оруженосец потихоньку начинал сходить с ума; как говорят в Ружанском замке: у него закипел котелок и срывает крышечку. Мовиграну раздражало такое поведение со стороны жителя равнин, но она проявляла недюжинное терпение к ним обоим. И даже когда Алистер начинал ругать оруженосца на чём свет стоит, она, порой, вставала на сторону Станислава.