Дитя Зла (СИ) - Химченко Павел - Страница 18

— Моё имя Мовигра́на, но обращайся ко мне «Мо́ви», и никаких больше «госпожей» в свой адрес слышать не желаю.

— Да, как скажете, Мовибра…

— «Мови», — чётко повторила женщина, — и не стоит обращаться ко мне уважительно, я с тобой на равных.

— Я понял, Мови. — оруженосец слегка изменился в лице, почувствовав себя на равных с женщиной, которая смогла заткнуть за пояс его господина одной фразой.

Алистер почувствовал очередной укол своей гордости, ведь эта женщина не представилась ему, когда он её спрашивал, а оруженосцу же сказала своё имя даже без вопроса. Статусный славиземец понял, что расстановка сил изменилась и он, по крайней мере сейчас, уже не является самой главной фигурой, которой только и должно, что восхищаться.

Мовиграна имела внутри себя ощутимую силу, обузданную столь же твёрдым характером и прикрытую природной красотой и молодостью. Алистер видел, как оруженосец всё крутится вокруг новой знакомой, как улыбается и во всём старается услужить, что заметно раздражало её. В какой–то момент времени мужчина начал чувствовать возмущение действиями своего слуги, хотя тот делал всё предельно чётко и скрупулёзно.

Пообедав, Станислав принялся очищать доспехи своего господина, Алистер взялся за свой меч. Оруженосец постоянно украдкой поглядывал на Мовиграну, которая занималась своими делам с другой стороны костра. Поглядывал и Алистер, только на них обоих. Поглядывал и размышлял обо всём услышанном и обо всём пережитом.

— Двигаться на север начнём вечером. — неожиданно прервала тишину Мовиграна, отрывая мужчин от своих занятий.

— А почему не утром? — спросил Алистер.

— Потому что вокруг нас много юновлян, а ночью они спят. Идти отсюда до окраины леса больше двух дней, если не все три, и самый опасный участок мы должны пройти ночью. Я проведу вас безопасным путём.

— Тебе решать. — угрюмо ответил Алистер, безрадостно отдавая роль командира их маленького отряда в руки женщины–дикарки.

Перед ужином Станислав снова отправился за хворостом, а Мовиграна исчезла в лесу, оставив Алистера один на один с пламенем костра и своими мыслями. Славиземец не хотел или даже не мог верить во всё то, что рассказала ему дикарка. От размышлений об услышанном у него закипало в голове, разрушая привычный ему мироуклад. И всё же он решил полностью довериться дикарке, которую видел первый раз в жизни и которая говорила такое, за что любой нормальный человек покрутил бы у виска, если бы не сделал чего похуже.

«Эта женщина умеет убеждать. — рассуждал про себя Алистер. — Она знает цену тому, что говорит. А раз она дорожит своими знаниями и совсем не выглядит сумасшедшей, значит, стало быть, она говорит правду или верит в то, что говорит правду. По крайней мере, её слова хоть и косвенно, но совпадают с тем, что мне пришлось увидеть за эти три дня, начиная от проклятого леса и… заканчивая этим проклятым лесом.» — закончив в голове фразу, Алистер сплюнул в костёр.

«Интересно, сколько же ей лет. Она выглядит так молодо, одета так откровенно… А чтоб меня, что я несу? Неужели мне сейчас придётся пускать слюни на женщину–дикарку? Нет! Точно нет… — мужчина вёл внутри себя настолько оживлённый монолог, что не замечал, как некоторые фразы проговаривал вслух. — Но что же меня в ней влечёт? Глаза? Тело? Таинственность? Или тот бред, что она мне наговорила? Нет! Ничего не влечёт! Мне просто нужна женщина. Выйдем из этого проклятого леса, найду себе какую–нибудь бабёнку да оттрахаю, и весь сказ на том.»

Он ещё раз плюнул в костёр и пододвинул палкой обгоревшие ветки в огонь.

«И всё же, она не похожа на дикарку как эти самые. Она… она похожа на… ведьму? Да нет, ведьмы — сказки. Слышал я эти сказки, нет правды в них, намёка даже нет. Нужно будет расспросить её об этом, хотя вряд ли она мне что–то скажет. Пока. И Стасик этот ещё к ней пристаёт, тоже мне мужик нашёлся. Не понимает, что ли, что такая баба ему не по зубам? Ещё и латы мои загадил, щенок. Так и подмазаться же смог! Да так, что она демонстративно меня перед ним опустила! Вот те на… Дикая бабень из леса опускает паладина! И не просто опускает, как будто одного этого мало, она ещё и делает это на глазах его подданного! Да где такое видано?! — Алистер почувствовал, как закипает от собственных размышлений, поэтому решил просто лечь возле костра, отпустив рассуждения. — Будь что будет. Хватит с меня решений и приказов, пусть покомандуют другие.»

Около часа Алистер пролежал в одиночестве, пока не вернулся его оруженосец с новой вязанкой хвороста. Ему абсолютно не хотелось начинать разговор, а Станислав и не настаивал, обменявшись с господином парой общих фраз. Через некоторое время вернулась и Мовиграна, неся в руках полный бурдюк с водой, трёх зайцев и птицу, похожую на глухаря. Женщина предпочитала тишину, а потому уклонялась от разговоров. Она сама управилась с подготовкой добычи, да и приготовила тоже всё сама. Оруженосец ретиво следил за огнём, а Алистер лежал не вставая, больше мешая своим присутствием, чем как–то содействуя общему делу.

Отужинав, они стали собираться в путь и глазам Мовиграны предстала смешная картина, как оруженосец помогает своему господину одеться в полный латный доспех. Особенно смешной оказалась сцена, когда надевалась кираса и как Алистеру пришлось прыгать, чтобы та села ему на плечи, а оруженосец постоянно дёргал его взад–вперёд, чтобы туго затянуть все ремни.

Мовиграна внимательно следила за процессом от начала до конца, несколько раз обронив короткие смешки. Из–за её пристального взора Станислав преисполнился волнения, заливаясь краской и постоянно совершая ошибки, что сильно раздражало паладина. Алистер стерпел всё, зная, что на него смотрит женщина, перед которой он и так уже прослыл неуравновешенным, если не сказать — истеричной капризой; ему совершенно не хотелось ещё больше портить мнение о себе. И дело тут отнюдь не в реноме всего ордена паладинов, нет, ему по–мужски не хотелось ощущать себя недостойным находиться в обществе женщины с таким характером.

Оруженосец застегнул все ремешки и паладин начал разминаться, проверяя все сочлинения. Наконец–то дождавшись, Мовиграна задала вопрос, который мучал её ещё с того момента, когда она вытаскивала паладина из болота:

— И не тяж тебе твой бастион? — ядовито начала женщина.

— Нет, он же как вторая кожа.

— И ты собрался так три дня шагать по лесу? Твоя броня как пол–меня по весу будет.

— Нет, Мови, легче. — без задней мысли ответил Станислав, проверяя застёжки на боку паладина.

Алистер повернулся к своему слуге и с выпученными глазами спросил:

— А ты что, поднимал её?

— О, нет, господин! Так, на глаз оценил.

— И часто ты на глаз оцениваешь женщин? — слегка прищурившись, спросила Мовиграна.

— Нет–нет. Прости, я так… Сдуру ляпнул. — замялся Станислав.

Женщина рассмеялась в ответ на волнительный лепет юноши.

— Успокойся, я не жандарм и не начальник. В словах своих ты аккуратен будь, но лишний раз не извиняйся.

Не найдя ничего внятного, чтобы ответить, юноша молча кивнул.

— Имей в виду, — обратилась она к паладину, — идти мы будем в темпе.

— Я не могу его оставить, это смысл моей жизни. — ответил Алистер, кладя руки на латную юбку.

— Хорошо, но свои железки несёте сами.

— Конечно, а как ещё?

— Под теми ветвями, — женщина указала рукой под одно из деревьев, — лежит бурдюк с семенем Сварога. Возьмите его и сделайте себе несколько факелов, чтобы хватило до утра. Мне свет в ночи не нужен, но у вас, думаю, таких способностей нет.

Славиземцы стали послушно выполнять распоряжение дикарки, подготавливаясь к походу.

Потушив костёр и собрав всё имущество, отряд двинулся в путь на север, обходя обширное болото с восточной стороны, далеко от той дороги, по которой Алистер шёл к оврагу. На протяжении всего пути паладин подмечал движущиеся оранжевые пятна где–то вдалеке, как потом оказалось — лиса или лисы, которые всегда находились спереди. В какой–то момент Алистер даже поинтересовался у Мовиграны за этих лис, но она не ответила, сказав ему не обращать внимания.