Война. Часть 1 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович - Страница 79

— Как под непосредственный впрыск? — Лосев встревоженно смотрит на меня, — Алексей, а если у нас ничего не выйдет? Мы двигателями никогда не занимались… большой риск…

— Не волнуйтесь, — излучаю уверенность и оптимизм, — этот мотор разрабатывается и с обычной карбюраторной подачей топлива, который является основным. Просто хочу подчеркнуть, что в добавок к тем преимуществам, что я уже перечислил, мотор с непосредственным впрыском и пьезокерамической форсункой будет работать на режимах мощности, равных мощности карбюраторных моторов, на топливе с меньшим октановым числом, примерно на десять единиц. Так что если у нас всё удастся, то колите дырки на лацканах пиджаков под ордена.

16 декабря 1938 года, 10:00.

— Товарищи, — стоящий на трибуне директор института, пытается перекричать вдруг загудевший зал, — к нам на двадцатилетний юбилей ГОИ из Москвы прибыл нарком, депутат Верховного Совета товарищ Чаганов!..

«Долгие продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, слышны крики: „Ура нашему великому Чаганову“! Нет, слава богу, пока до этого не дошло. Что-то Вавилов меня не предупредил что будет торжественное собрание, да и Фриш тоже, волновался, наверное».

— Прошу вас на трибуну, товарищ Чаганов, — дирижирует публикой Чехматаев, показывая, что сейчас надо похлопать.

«Сколько здесь людей? — обвожу взглядом заполненный до отказа зал, — человек двести, почти весь институт, могу и речь толкнуть, опыт публичных выступлений у меня уже не малый».

— Товарищ Чаганов, — на перроне при выходе из вагона к нам с Олей бросается мужчина лет сорока в темном пальто с меховым воротником и в, того же меха, шапке-пирожок, — я — учёный-секретарь Оптического института Фриш, мне поручено встретить вас.

— Здравствуйте, Сергей Эдуардович, — щёлкает что-то у меня в голове, — спасибо, помните, вы читали нам в ЛЭТИ курс общей физики в 1931 году?

— Не помню, — смущённо разводит руками профессор.

— Тогда будем снова знакомы, зовите меня Алексей, разрешите представить мою невесту, — получаю незаметный, но чувствительный толчок в бок, — Анну Мальцеву.

Услышав вчера о моём желании съездить на день в Ленинград, подруга со словами, что больше меня не отпустит одного в поездку в спальном вагоне и железным тоном довела по телефону до режиссёра своё решение о переносе батальной сцены со своим участием в фильме «Ошибка инженера Кочина» на более поздний срок.

— Очень приятно, — мило улыбается Оля, демонстрируя свои белоснежные зубы.

— Прошу вас, — показывает путь Фриш, — товарищ Чаганов, я должен вам рассказать о той чрезвычайной ситуации, которая сложилась у нас в институте при новом директоре Чехматаеве. Из ГОИ уходят лучшие люди во главе с академиком Рождественским.

Из сбивчивого рассказа профессора во время короткой поездки на «эмке» до Васильевского острова удаётся понять, что новый директор инженер — механик, «специалист по изготовлению винтов», не способный что-либо видеть за пределами ближайших задач, он «вытравливает ненужную в институте науку» и что «представить себе менее подходящего руководителя Оптического института трудно».

— Скажите, Сергей Эдуардович, — вклиниваюсь в возбуждённую речь Фриша, — а что по этому поводу думает академик Вавилов, он ведь заместитель ГОИ по науке?

— Для меня позиция Сергея Ивановича является загадкой, — сокрушается профессор, — ведь он хорошо понимает роль науки в развитии техники, он сам часто повторяет о необходимости «научного заделя», но вместе с тем сдаёт позицию за позицией. Рискну предположить, что он слишком стремится избегать конфликтов, а Чехматаев пользуется этим. Скоро Оптический институт окажется просто придатком ЛОМЗа…

— Понимаю вас, товарищ Фриш, — машина сбавила ход на аллее небольшого парка, перед главным зданием ГОИ, — давайте сделаем так, сегодня вечером встретимся с академиком Рождественским и поговорим об этом более подробно. Кстати, пригласите на встречу и других «оппозиционеров», где бы лучше это устроить?

— Я думаю, на квартире у Дмитрия Сергеевича, он здесь живёт рядом в другом здании института.

Мы с Олей и профессор Фриш приходим в квартиру академика последними.

«Большая компания, с нами шестнадцать человек».

— Товарищ Чаганов! — ко мне бросается благообразный старик с седой бородой, — вы меня не знаете, я…

— Здравствуйте, Алексей Васильевич, мы с вами познакомились четыре года назад на «Жизели» в Мариинском, там ещё был Валентин Петрович Вологдин. Я вам тогда ещё предложил создать технологию по вытягивания провода из расплава металлов.

— Так это были вы? — профессор Улитовский хватается за голову, — фамилию я вашу тогда тоже не запомнил, но позже она сыграла в моей судьбе счастливую роль…

— Как так?

— Все, наверное, помнят как год назад меня забрали в ГПУ, в «Большой Дом»? — Улитовский подбоченясь, обводит собравшихся весёлым взглядом.

В комнате повисла тревожная тишина.

— Это очень интересная история, бывая наездами в Москве, я останавливался всегда в одном и том же номере в гостинице «Москва» с видом на Манежную площадь, Исторический музей и Кремль. Так вот следователь, который вёл моё дело, понял, что того доноса, что на меня написали не хватает, чтобы засадить меня в кутузку основательно: подумаешь, демонтировал и снёс в подвал ненужную установку…

Один из собравшихся, хотел было возразить, но передумал.

— … и вот этот прохвост придумал такой ход: будто бы я хотел покуситься на товарища Сталина, используя гипноз. Вы все знаете, что мы с Володей Лосевым, — Улитовский берёт под руку стоящего рядом старика, — занимались у меня в лаборатории обнаружением гипнотических лучей…

«Похож, так вот как будет выглядеть Олег через тридцать лет».

— … придумал, но решил подстраховаться и накропал бумагу с вопросом возможно ли такое. Не знаю уж каким образом эта бумага попала к вам, товарищ Чаганов, но на счастье вы написали ответ, что гипноза не существует и всё это поповские выдумки…

«Было, помню… А что было делать? Написать, что это профессорские выдумки или что гипноз — малоизученная область науки? Выбирайте».

— … и рекомендовали отправить меня для отбывания наказания, мне дали полгода, по месту работы, сюда в ГОИ. Спасибо вам, товарищ Чаганов. Но, как бы то ни было, истина для меня всегда дороже, поэтому, зная что вы будете здесь, мы с Владимиром Ивановичем подготовили для вас небольшой гипнотический сеанс…

«Джордано Бруно, ни дать, ни взять».

— Что вы говорите, очень любопытно, — подхватываю из рук домохозяйки Рождественского большой самовар и ставлю в центр большого круглого стола, — можно мне, Владимир Иванович, выступить в качестве подопытного кролика?

— Конечно, я могу усыпить любого, — кривится Лосев, — но вы станете анализировать, сопротивляться. Будет трудно и вам и мне. Лучше иметь дело с людьми более непосредственными.

С этими словами медиум встаёт сзади домохозяйки, расставляющей чашки на столе, и вытянув руки, приблизил указательные пальцы к её вискам, не касаясь их. Девушка не замечает его. Лосев делает руками движение назад и девушка, следуя этим движениям, начинает падать на спину. Он подхватывает её и опускает в стоящее рядом кресло.

— Она спит! — все повскакивали с мест и сгрудились вокруг.

— Господа, прошу вас, отойдите назад, — с этими словами Лосев поднимает руку девушки, отстёгивает галстучную булавку и делает ей несколько уколов.

Она никак не реагирует, медиум отпускает её руку, рука безжизненно падает.

— Видите, она спит, ничего не чувствует, — не разжимая губ говорит Лосев, обходит кресло, направляет вытянутый палец к её переносице и резко тычет в неё пальцем, — проснись, будь добра, всё забудь…

— Что такое? Что со мной? Кажется мне стало дурно… — девушка тревожно оглядывается по сторонам.