Её (мой) ребенок (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 22

Несколько раз набирает, он не берет трубку.

Зло и скептически дергаю бровями.

— Он занятой человек! — срывается она на оправдания.

— Ну да… а остальные розами торгуют. Я например, вообще хренью бесполезной занимаюсь. Поэтому могу прилететь по каждому твоему выстрелу. А он, конечно, отдельная каста занятых.

— Прекрати!

Лившиц наконец-то берет трубку.

— Юра, это я…. Да, извини, что так вышло… Я ничего не помню почти. Какая полиция?! Да ты что… Ну что ты… нет. Нет, он бы никогда так со мной не сделал, — со злостью смотрит на меня. — Он идиот, но не конченый.

— Спасибо… — демонстративно кланяюсь я. — За «не конченого».

— Он не трогал меня! Ну что ты говоришь такое… — вздыхает.

— Нет, я трогал, — сжимаю ее кисть. Вырвав шлепает меня по руке.

— Юра, стоп. Ты можешь просто приехать и отвезти меня домой? Я не настроена спорить, мне нехорошо. Где?… А… — растерянно. — Я понимаю… Все нормально. Конечно! Это важно. Я сама справлюсь. Нет проблем.

— Есть проблемы, Кошкина, — забираю её телефон, скидываю вызов. — Ты выбрала не того мужика. И я не понимаю, почему ты его еще не выдрессировала!

— Потому что!

— Ну?

— Не твое дело.

— Ты слишком хороша, чтобы на отказ своего мужчины отвечать — «я понимаю», забыла??

— Да не мой он! Отцепись, бога ради! — вырывает свой телефон.

— Так…

Закрывает лицо руками.

— Мне больно. Я хочу домой, — жалобно.

— Хорошо. Поехали. Иди ко мне…

Несу ее на руках, в коридор. Присаживаю на пуфик.

Собираю высохшие вещи Аленки, рассказывая Кошке, что мы потеряли сапог и еще парочку злоключений.

— А в чем же она пошла?

— Ну что я сапоги дочери не в состоянии купить, а?

— Спасибо…

— Молчи лучше…

Выходим.

— Здравствуйте! — поднимается с пакетами из супермаркета по лестнице румяная Маша.

— Привет! — коротко улыбаюсь я, и представляю их. — Заочно уже знакомы. Марьяна… Мария…

— Спасибо за сырники, Маша, — держится за меня Кошкина.

— На здоровье! А вы уже уходите? Но вы же вернетесь? Мы с Мишей хотели вас на ужин пригласить.

— Спасибо, но… — синхронно отвечаем мы и стушевавшись замолкаем.

Маша переводит тревожный взгляд с меня на Марьяну.

— Вы обязательно приходите. Я Алёнке пончики обещала… А Миша гриль сделает из лосося… Алёнка расстроится, если не придёте. Мы ей уже пообещали. До вечера… — выразительно смотрит на меня и сбегает.

— Может, останетесь? На пару дней?

Отрицательно качает головой, не глядя мне в глаза.

Прихрамывая несу ее вниз.

— Айдаров, поставь меня на ноги. Ты так хромаешь, что мне еще больнее.

— Терпи.

Помогаю сесть в Машину.

С каждой минутой мы все ближе к моменту расставания. А мы еще совсем ни о чем не поговорили.

— Над чем работаешь, Ян?

— Фильтры нового поколения.

— Круто. А тогда были тоже фильтры, я помню…

— Да. Если их внедрят это решит часть проблем по загрязнению атмосферы.

— Жаль, что не наших с тобой проблем, — вздыхаю я. — Не придумала ты случайно такого фильтра?

— Увы…

— Расскажи мне про Аленку.

— Лёва… ты извини, но не сегодня. Что-то это всё меня вымотало. Хочется ненадолго умереть.

— Ясно…

— Дай мне телефон Елены Михайловны, пожалуйста. Я ее попрошу Аленку завести.

— Я сам… я ей обещал что приеду. А телефон скину.

Поднимаемся в лифте.

Яна стоит на одной ноге, я держу ее за талию прижимая к себе.

— Ну как ты будешь одна, а? Еще и с ребенком!

— А как раньше была? Что-то ты не особенно парился.

— То есть, я виноват?! — взрываюсь снова.

Переругиваясь выходим из лифта.

Кошкина возится с замком.

— Дай сюда!

Отбирают ключ, втыкаю… он заходит с нарядом и не до конца.

— Этот ключ не от этого замка.

— В смысле?..

— Ты перепутала ключ.

— Нет. Ничего я не перепутала…

Пробую еще раз.

— Значит, кто-то сменил замок.

— Не может быть!

— Вызовем слесаря?

— Не получится, Лев. У меня нет документов на квартиру. Сын моего крестного затеял тяжбы с оспариванием моих прав. И окончательный вердикт еще не вынесен. То есть, формально, я не хозяйка. И не прописана даже здесь. Думаю, что он сменил замки. Черт…

— Разберемся.

— Там все наши вещи! — устало.

— Предлагаю рыдать на эту тему под винишко и лосось гриль. Лившицу не до тебя. А Алёнка будет счастлива. Ты как?…

Погода — супер! Чуть ниже нуля, и медленно кружатся снежинки.

Алёнка с Милой лепят снежную бабу, Крольков копается под капотом своей тачки, Марьяна с Машей на качелях о чем-то болтают. Льдышечка моя немножко оттаяла и даже иногда улыбается, но чаще морщится от боли.

Мы с Медведем — в паре метрах у мангала.

В целом — милота, уют, красота… Момент бесценен!

— Нормальная девочка, — косится Медведь на Марьяну. — Наговаривал больше.

— Это с тобой она нормальная, а со мной ненормальная.

— Да ладно!.. — скептически.

— Стервозина, — вздыхаю я. — Ну и вот, — продолжаю рассказывать я, — сын её крестного, судя по всему сменил замок.

— А крёстный, ты говорил, бывший судья?

— Да, но уже несколько лет на пенсии.

— Не Липатов? — поднимает голову Крольков.

Марьяна, вздрогнув, прерывается на полуслове, обводя нас растерянным взглядом.

— Липатов, — киваю я.

— Два года назад у меня по делу чёрных риелторов шел Липатов, сын судьи. После этого Липатова срочно «ушли» на пенсию. Сами понимаете… Да и возраст…

— Не припомню что-то.

— Да висяк… Недоказуемое дело.

— Ой, Крольков, — закатывает глаза Медведь. — У тебя каждое первое дело — висяк.

— Как обвиняемый проходил? — уточняю я.

— Соучастник. Но до суда не дотянул прокурор.

— Судья, наверное, надавил? — хмыкает Медведь.

— На удивление — нет. В процесс не вмешивался. Комментариев не давал.

— Ладно, завтра в архиве посмотрю.

— Лев… — переводит на меня взгляд Марьяна. — Вы о чем?

— Знакомы мы, оказывается, с сыном твоего крестного. Как его там?

— Слава Липатов.

— Да-да, точно он, — кивает Крольков. — Скользкий засранец.

— А почему Липатов старший тебе квартиру оставил, а не ему?

— Не общались они, — пожимает плечами Марьяна. — Слава много глупостей сделал. Разочаровал отца. Дядя Митя разорвал отношения с ним. Других детей у него нет. Внуков тоже. Поэтому — я.

— Каких глупостей?

— Жена дяди Мити, Ольга Викторовна, мать Славы. Лежала в больнице в очереди на трансплантацию. Чтобы оплатить пересадку, дядя Митя продал вторую квартиру. Вернее поручил это Славе. Он продал, а деньги не довёз…

— Как так?

— Слава сказал, что у него их отобрали люди, которым он был должен. Он тогда играл… В общем, деньги экстренно достали мои родители. Мы тогда дачу деда в Подмосковье продали. Но очередь по пересадке была пропущена, оперировали позже и неудачно, — вздыхает Марьяна. — Дядя Митя не простил. А эту элитную квартиру на меня переписал.

Многозначительно переглядываемся с Медведевым.

— Риелтор, значит… ну-ну… — задумчиво прикидываю я расклад.

— Девочки, может, вина? — поднимает Миха бутылку.

— Кошкиной нельзя, — отрицательно качаю головой.

Марьяна поджимает губы, пряча улыбку.

— Почему нельзя?

— У нее непереносимость алкоголя. От бокала в дрова и ни в чем себе не отказываем, да? — дергаю мстительно бровями.

Гордо фыркнув, отворачивается.

— Айдаров… осел… — шепчет мне Медведев, — расслабил бы девочку. Может и поговорили бы на других тонах.

— Не, Мих. Там реально забрало падает. Да и нельзя ей. В ней тьма химии всякой после больницы.

— Тогда — прав, да. Беру свои слова обратно, о благородный Лев, — стебётся он.

— Отвали… — со смехом толкают его в плечо.

Девочки, все извалянные в снегу бегут к нам.

— Нам морковка нужна! — пищат воодушевленно наперебой.