Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 42

Он был готов на что угодно, чтобы быть с Мариной. Иметь полное право стоять рядом. Назвать своей и никогда больше не отпускать.

— Ты же знаешь, что, если сейчас расстегнёшь эту рубашку, назад пути уже не будет? — прошептал он её нетерпеливым рукам. — Я уже не смогу остановиться.

— Не останавливайся. Пожалуйста, — стянула она через голову блузку. И шум дождя за окнами заглушил его рык, с которым он избавлялся от остального.

Его трясло от её близости. Он взмок от одного желания быть с ней. И даже не боялся, что будет слишком быстрым. Слишком между ними было всё.

Он её слишком любил. Слишком остро чувствовал. Слишком сходил по ней с ума. Слишком, чтобы едва ощутив, как дёрнулось под ним её тело, как выгнулось, задрожало тетивой, поймать его ритм и уже не останавливаться, пока сам не поплыл в зыбком мареве. Пока в этом маленьком горячем сражении её не победил. Пока не пал в этом сладком бою окончательно и бесповоротно у неё ног, а если быть точнее, то где-то между.

— Ты же понимаешь, — прошептал он, всё ещё вдавливая её в кровать, — что, повинуясь своим дурацким мужским инстинктам, я больше никогда и ни за что не буду тебя ни с кем делить? Что я буду ревнивым псом, стерегущим тебя и днём, и ночью? Свирепым тигром, готовым порвать любого, кто встанет у тебя на пути? И диким львом, бесконечно жаждущим твоей ласки?

— И что, весь этот зоопарк мой? — улыбнулась она и откинулась на подушку, доверчиво обнажив шею.

— Ты его разбудила, — рыча, легонько впился он в нежную кожу зубами. — И теперь он твой вплоть до последнего бурундучка, готового есть корм из твоих рук.

— Бурундучок мой, — улыбнулась она, взлохматив его волосы. — Как ты вообще здесь оказался?

— Ну, как бы тебе сказать, — прищурил он загадочно один глаз. — Сначала я хотел просто прыгнуть за борт и плыть до берега. Потом взгляд мой упал на спасательный плот, и я решил догрести на нём. Ещё был вариант взять в заложники капитана и заставить его сменить курс, — улыбнулся он самой красивой на свете улыбкой. — Но на самом деле параллельным с нами курсом шло судно, у которого был вертолёт. А мы миллионеры, знаешь ли, иногда выручаем друг друга, поэтому меня просто подкинули до берега. Очень скажу я тебе удобная вещь — собственный вертолёт. Когда будешь выбирать яхту, бери именно такую, с посадочной площадкой и отсеком для его хранения.

— Так и сделаю, — Марина закрыла глаза. — Надеюсь, ты мне снишься. Ведь только во сне бывает так хорошо, — не глядя потянула она Романа к себе.

— И не мечтай, — перекатился он вместе с ней на спину. — Я твоя самая страшная явь. Я сказочно богат, восхитительно умён, чертовски хорош собой. Безумно люблю детей. Особенно свою маленькую дочь. Женат.

— Да ты сущий кошмар, — подняла она голову и повела пальцем от ямочки на подбородке, через всю шею по кадыку, заставив Романа сглотнуть. — Самый страшный ужас в моей жизни, — заскользила она пальцем обратно, провела по губам. А потом коснулась их своими и зашептала: — А ещё ты коварный злодей. Ты меня не предупредил, что вызываешь зависимость. И как теперь без тебя жить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну, до утра мы как-нибудь дотянем, — сдвинул он её чуть-чуть ниже, туда, где самый опасный зверь из всего зоопарка снова поднял голову. — А потом я прилечу так быстро, как только смогу. Если ты захочешь меня видеть, конечно, — подтянулся он к изголовью.

К звуку дождя добавились тягучие аккорды какой-то классической музыки, когда он ткнул пальцем в сенсорную панель. Свет в комнате из голубовато-холодного сменился на мягкий жёлтый. И к ощущению чего-то волшебно сбывшегося, добавилось ощущение чего-то, волнующего и наступающего. Яркого, мощного, с искрами, с праздничными фейерверками.

Худо-бедно, то сверху, то снизу, с перерывами то на ужин, то на сон, до утра они, конечно, дотянули. Вот только потом Марина улетела. А Роман с ощущением щемящей пустоты вернулся на яхту с единственной целью — забрать ребёнка.

Да, надо было ещё объявить о разводе. Хотя бы ради того, чтобы подпортить Моржову удовольствие от этой поездки. Да будет ад! Пусть наслаждается! Для самого Романа это был уже настолько решённый вопрос, что каким образом Лиза будет объясняться со своими родителями, Роману было глубоко наплевать. Его интересовала только сумма, которую она попросит. И время, которое понадобится адвокату для оформления бумаг.

— Что твоя мать сказала Марине? — нашёл он Лизу одну, заплаканную, на кухне, уже с утра щедро добавляющую в кофе виски. Кажется, это называлось «кофе по-ирландски», но для такого количества виски в нём было слишком мало кофе.

— Чтобы не подходила к Диане. Ты был с ней? — рука её дрогнула, алкоголь потёк по столу, и она отставила бутылку, стукнув донышком.

— Сама догадалась или Моржов жарко шепнул на ушко? — покрутился Роман в похожей на стерильную лабораторию кухне и пошёл налить себе кофе.

— Моржов, — вздохнула она. — Я бы не догадалась. Я думала она с ним.

— Я бы тоже не догадался, что ты… — он болезненно поморщился, но не договорил.

Лиза дёрнулась, как от пощёчины и умоляюще уставилась на него.

— Ром, нет. Нет, нет, нет, нет, — запричитала она, но он заметил только, что она наконец-то перестала называть его «зай». — Я никогда, никогда ни с кем тебе не изменяла. Рома, клянусь. Я чем хочешь поклянусь, что никогда.

— Серьёзно? — сел он напротив неё с чашкой кофе. — А что же это тогда за история с Дианой? Когда перед Моржовым ты страхе заламывала руки, что я тебе голову оторву? Даже сделала анализ ДНК. Кстати, где он? Я бы взглянул.

— Ром, — она попыталась взять чашку, но у неё так тряслись руки, что не смогла. — Я уже сказала твоему адвокату, что всё подпишу, только если ты не будешь делать такой анализ. Я хочу дом, триста миллионов долларов, и откажусь даже от опеки над ребёнком, но только одно условие. Это даже не условие. Просто умоляю тебя: только без анализов.

— А если я не соглашусь? — прищурился он. Всё это попахивало настолько дурно, что у Романа противно вспотели ладони.

— Послушай меня, — решительно отодвинула Лиза чашку и посмотрела на него так, что ему даже стало страшно. За неё. — Я знаю, ты невысокого мнения о любых моих словах. Но в последний раз послушай.



— Я совершила в жизни много ошибок, Ром, — немного безумно сверкали из-за траурных кругов Лизины глаза. — Какие-то сознательно, в каких-то была не виновата, хоть всю жизнь за них и расплачиваюсь. Но это — самая-самая ужасная моя ошибка. Я струсила. Я не нашла в себе сил. Я испугалась и разрушила всё. Ты был лучшим, что когда-либо случалось в моей жизни. Был моим счастливым билетом в настоящую жизнь. Ты меня баловал, ты меня жалел, ты сумел увидеть во мне всё то хорошее, что я давно уже в себе похоронила. И я должна была, просто обречена была стать с тобой счастлива. И я была счастлива, по-настоящему. Мы могли бы прожить с тобой всю жизнь, растить детей, нянчить внуков, а в старости гулять в парке, держась за руки. Да, именно таким я видела наше будущее. А потом ошиблась. Оступилась. Дрогнула. И испортила всё.

— Лиза, я не понимаю, — отставил Роман свою чашку. — О чём ты говоришь?

— О Диане, Ром. Не делай этот анализ. Я тебя умоляю, Христом богом прошу — не делай. Я разрушила свою жизнь. Но ты этого не делай. Живи. Просто люби её так, как ты её любишь. Сильнее, наверно нельзя, — сорвался её голос, губы затряслись, — но люби её и за меня. Я не смогла, но у тебя получится, я знаю, — текли по щекам слёзы, но она их только смаргивала, но не вытирала. — И прости меня, пожалуйста, за всё.

— Лиза, что в том анализе? — вытер он о брюки вспотевшие руки.

— Не знаю. Я его не сделала. Не смогла. Просто сказала Моржову, что всё хорошо.

— Так какого же чёрта, — зачем-то толкнул он свою чашку. Она упала и оставила на бежевой глянцевой столешнице большое коричневое пятно. — Какого чёрта ты паришь мне мозги?