Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 21

И он бы углубился в историю самого знаменитого из французских и самого женского из замков Луары, если бы не распечатанные листы, которыми была заложена страница.

«Клиника репродукции и генетики» — гласил заголовок, где были указаны адрес, сайт и телефон. Потом фото малыша, сидящего у новогодней ёлки в нарядном синем костюмчике. И дальше данные: идентификатор донора, группа крови (вторая), возраст (32 года), наличие в криобанке (одна порция спермы).

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Донор спермы? — не поверил Роман своим глазам. — Может, это и есть трагедия, что стоит за её успехом? Одиночество? Отсутствие детей?»

Затем в анкете шла общая биометрическая информация: рост (187 см), вес (82 кг), цвет глаз (зелёный), волосы (курчавые, тёмные), но её Роман уже читал по диагонали, только округлил глаза, что всё словно про него. Краем уха слушая о чём говорят, он поспешно сфотографировал этот лист.

И едва успел сложить всё как было, когда Марина вернулась.

— Ром, прости, но тебе пора, — вздохнула она расстроено. Нет, не из-за того, что ему надо ехать, конечно, а чему-то своему. Наверно, тому, что их посиделки всё же перенесли на неудобное для неё время.

Она пересекла комнату, остановилась у окна, за которым темнело, задумчиво покусала ноготь, побарабанила пальцами по стеклу.

— Вызвать такси или тебя заберёт твой водитель? — спросила она не поворачиваясь.

И вздрогнула, когда он подошёл и наклонился сзади к уху.

— Я разберусь, — прошептал он. И невольно потёр руки, на которых дыбом встали волосы. — У тебя же было дело. Даже целых два.

— Да, я тоже сейчас поеду, — снова глянула она на часы и развернулась.

Он всё понял: поедет без него.

Нестерпимо хотелось её обнять. До дрожи. До подгибающихся коленей. До темноты в глазах. Так его к ней тянуло.

Но он сделал больше. Снова протянул руку, но, когда в этот раз она не отпрянула, большой палец коснулся щеки, а остальные четыре легли на шею. Он погладил щёку, глядя в её испуганные глаза. И наклонился к губам.

— Что ты делаешь? — обожгло губы её дыхание, но она всё же не отстранилась.

— А на что похоже? — прикрыл он глаза, изнемогая от этого ощущения близости и предвкушения, тянущей боли внизу живота и пьянящей безрассудности искушения.

— На новую неловкость, — замерла она.

— И на повод вернуться, если она не пройдёт, — прошептал он, зная, что вернётся.

Он коснулся её губ так бережно, как только мог. Без напора, без наглости, не жадно. Он не хотел её испугать, подчинить, поцеловать силой. Просто к запаху хотел добавить вкус. Почувствовать горечь её одиночества с привкусом тайны. И весь букет нерастраченной нежности, что хранили её приоткрытые губы.

Но это была высота, которую просто так не взять. Она не ответила. Снова.

— Спасибо за чай! — отстранился он.

— Спасибо за помощь! — улыбнулась она, не дрогнув. — Спишу на болевой шок. Надеюсь, кошачье сумасшествие не заразно.

— Не уверен, — улыбнулся он, когда она пошла провожать его до выхода.

Непокорённая. Недосягаемая. Непостижимая.

Роман попрощался, но, когда Марина закрыла дверь, даже не стал вызывать лифт, побежал вниз по ступеням чуть не в припрыжку.

Нет, он не бежал, низко парил над землёй, боясь расплескать это новое чувство, что никогда в жизни не испытывал. Чувство высоты, нет, заоблачной выси, куда уносились сейчас его мысли.

И у него было столько дел.

— Да, Дим, — давал он задание секретарю, поджидая машину у крайнего подъезда, — Цветы тоже по этому адресу, — оглянулся, сверяясь с табличкой номера на углу дома и невольно проводил глазами старенький джип, что уже спускался по дороге в другую сторону с холма, словно ощупывая дорогу светящими в сгустившихся сумерках фарами. — Хотя нет, с цветами я разберусь сам. И узнай мне «Чаппи» или «Чарли» — это что за дыра? Да не собачий это корм, шутник! Вроде ресторан. Мне там на послезавтра на вечер надо столик. На одного. Ну, пусть будет на двоих. И самолёт. Оба. Нет, подожди, с этим позже. Сначала узнаю, куда полетит жена.



— Тамар Пална, — вздохнула Марина, сидя за столом напротив своего гинеколога. — Какие у меня ещё есть варианты, если порция спермы осталась всего одна?

Она и сама не помнила, как сюда доехала. Мысли смешались в голове после чёртова поцелуя. Но в кабинете она собралась и, стараясь не думать ни о чём другом, изложила факты. И хоть Марина записалась на приём, сегодня ей нужна была не столько консультация, сколько совет, на которые мудрая, суровая и не склонная к сантиментам женщина была скупа, но больше на эту тему Марине и поговорить было не с кем.

— Да что на этом доноре свет клином что ли сошёлся? — всплеснула полными красивыми руками врач и поправила золотой браслет часиков на запястье.

— Хочу именно этого, — снова вздохнула Марина. — В прошлый же раз получилось. Значит, и в этот может получится.

— Тогда только ЭКО, — постучала та массивной перьевой ручкой по столу и закрыла блеснувшее гравировкой перо колпачком.

— Не могу ЭКО. Будет семь-восемь эмбрионов, один приживётся, а остальные? Нет, — уверенно покачала Марина головой. Она даже слово «уничтожат» не смогла произнести. — Обычная инсеминация. Как в прошлый раз.

— А в прошлый раз сколько порций спермы было? Пять? — заглянула в открытую карту доктор и снова постучала ручкой по столу. — Я же гинеколог, моя дорогая, не репродуктолог. Я тебе могу только гормоны назначить и как забеременеешь, приходи, буду наблюдать, — качнула она жемчужными серьгами, что почти лежали на отложном воротничке белейшего халата. — И менструация была давно?

— Давно, — потупилась Марина, отвечая на заданный ей повторно вопрос.

— Ну, у тебя всегда был нерегулярный цикл. Бывает после родов восстанавливается, но это не твой случай, — строго глянула на неё врач поверх очков. — Значит, ждём очередную и начнём гормонотерапию. Всё как прошлый раз. Раз ещё идут, шанс есть, — отложила она ручку и тяжело вздохнула. — Марин, не пойму я тебя. Молодая, красивая, умная, самостоятельная баба и не можешь себе мужика найти?

— Не могу, — виновато посмотрела на неё Марина.

— Не верю, — похлопала та ладонью по столу. — Ты понимаешь, что это не пустые слова? Я за пятьдесят лет работы многое повидала, но одно усвоила точно: наше здоровье в наших руках. И чтобы никто на тебя не засматривался — ни за что не поверю. Ты просто планку-то опусти пониже, — показала она рукой. — Не жди уже принца на белом коне. И не смотри на него как на будущего мужа и отца. Смотри просто как на самца. Тебе надо. Понимаешь, надо. Изменение сексуальной активности для репродуктивных функций организма — важный шаг вперёд. Ну, неужели никого на горизонте нет?

— А если он, например, женат?

И не сказать, чтобы сильно ужаснулась своим мыслям Марина. Грех было не думать об этом, тем более после поцелуя, чем думать о сексе как о грехопадении. И это в наше-то время. Но, чёрт побери, так резануло слух это «женат», что Марина невольно поморщилась. И, наверно, ей надо было это услышать, чтобы протрезветь.

«Скворцова, о чём ты? Он женат. Же-нат. И точка», — выдохнула она.

— О, господи! — оценив Марину долгим внимательным взглядом, откинулась к спинке стула Тамара Павловна и сняла очки. — Ты как в другом мире каком-то живёшь. Кого сейчас этим удивишь? Да пусть и женат. Что тебе до его жены? Она если знает и молчит, значит, всё устраивает. А если не знает, то у него не ты, так другая будет. Если гуляет, то он гуляет. Их ни детьми, ни коврижками не удержишь таких кобелей. А тебе как раз кобелина и нужен. И чтобы жарил так, аж дым из ушей, — улыбнулась она и снова надела очки. — Я может, и неприличные вещи сейчас говорю, но поверь моему опыту. И очнутся твои яичники как молодые, никакие гормоны не понадобятся. А там одна менструация, вторая. И цикл восстановится. Особенно если станешь есть больше, а работать меньше. Забеременеешь как миленькая, даже от этой одной порции спермы. Ну что, выписываю гормоны? — глянула гинеколог на Марину поверх очков.