Мой чужой лорд (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 57

— Да, дорогая, переставай мириться с моей жестокостью, вылезай из постели хотя бы позавтракать, — Вэль, разумеется, не мог появиться без очередной скабрезной шуточки.

Но он появился: бодрый, собранный, улыбающийся. Более-менее неформальный, без мантии, но в тонком узком венце лорда, который надевал только для официальных встреч. Вошёл и встал рядом со мной, сжимая мою ладонь, заставляя меня успокоиться.

Но… Вот обязательно было отпускать подобные заявления при отце?

Он между прочим аж лицом затвердел при виде Вэлькора. Вот теперь я явственно видела в лице отца неприязнь, адресованную моему мужу. Боже, как же все это не вовремя, как же оно отвлекает от основной задачи. И с чего вообще отец так взбеленился? Между моим отцом и мужем напряжение сгущалось все гуще с каждым мгновением.

— Давайте вслух, Джалкин, — вздохнул Вэль. — Я пытаюсь не держать секретов от жены.

Пытается?

— Ты подчинял мою дочь во время консумации, щенок? — прошипел отец. Я впервые видела его в такой ярости, я впервые видела, как он выходил за пределы этикета так далеко.

— Папа… — и даже при том, что отец защищал меня, мне был неприятен этот тон.

— Душа моя, не вмешивайся, — невозмутимо попросил Вэлькор. — Ты же все равно с меня за это не спросишь, а твой отец вполне может.

— Значит, да? — выдохнул отец, кажется, чудом не бросаясь на Вэлькора с кулаками.



Вэлькор пожал плечами.

— Вы знаете законы магических орденов, Джалкин. Если я умею, запретить мне может только моя совесть, — ровно откликнулся он. — Тогда она мне не запретила. Впрочем, я признаю, да, подчинял. И моя вина перед моей женой и вашей дочерью не исчерпывается одним только подчинением.

Отец поднял ладонь и в воздухе вспыхнула магическая печать. Не привычная мне круглая печать заклинания, а длинная, вертикальная. Чародейский вызов на поединок чести.

— Фэй — дракон, — Вэлькор поморщился. — Законы магических орденов к ней неприменимы.

— Она дочь чародея и жена чародея, — отрезал мой отец. — Хотя, разумеется, если вы, лорд Гастгрин, боитесь отвечать за свои проступки, я приму это заявление, как отказ от поединка чести. Тогда я, пожалуй, оспорю ваш брак, как только Фэй родит Элвиану наследника, раз уж она решила следовать своему долгу с вами.

— Я и не думал вам отказывать, — холодно ответил Вэль, а потом медленно опустился на одно колено. Хорошо, что в зале не было прислуги, это зрелище было явно не для них.

— Готов ответить на все ваши родительские претензии, Джалкин, — отрывисто произнес мой невозможный муж, даже так умудряясь выглядеть гордо. — В любой установленной магическими орденами форме.

— Замечательно, — кровожадно улыбнулся мой отец. — Тогда Три Пощечины ждут тебя, сынок!

А затем оба они — и Вэль, и отец — исчезли, явно переходя в подпространство для поединков.

Честно говоря, мне очень хотелось хотя бы начать понимать, что сейчас вокруг меня происходит.

Правило Трех Пощечин среди магических орденов Джанха было правилом, регламентирующим большую часть конфликтов между членами магических семей, и Джалкин потребовал, чтобы Вэль ответил за свои проступки именно по нему.

Суть правила заключалась в том, что волшебник, признавший право другого волшебника на это “воспитательное” действие, позволял нанести себе три удара — магических или физических. Право, вложенное сильнейшим в руки слабейшего, если честь сильнейшего была запятнана.

Правило Трех Пощечин применяли не только в семьях, но и в принципе при конфликтах между любыми волшебниками, даже друзьями. Оно дополняло извинения и закрывало конфликт. Ответишь по предложенному тебе Правилу и можешь быть уверен — никто к тебе с кровавой вендеттой по закрытой проблеме не придет.

С одной стороны, пострадавшему полагалось всего три удара. Не так и много, в случае если речь идет об отстаивании запятнанной чести, об улаживании сложных конфликтов. С другой же стороны, за три удара маг даже средней руки мог очень сильно навредить.

Никакой защиты не предполагалось, кроме той, что обеспечивала сохранность жизни. Никакого исцеления и восстановления — иначе считалось, что теряется весь эффект. Так, базовая целительская помощь, чтоб “само все прошло” и все. Впрочем, сильно калечить было запрещено. Хотя тут все было довольно гибко, сильно — не сильно, отрывать конечности было, конечно, не принято, но некоторые уж очень “пострадавшие” вполне могли подробить кости. Был ли Джалкин настолько уязвлен? Да кто его знает, эту породу Тэлонисов. Судя по характеру Фэй — они были очень злопамятны.

— Значит, согласился на три пощечины, зятек? — прохладно поинтересовался Джалкин, разминая пальцы. — Раскаиваешься?

Вэль засветил часть знаков, тех, которые если что не дали бы магии Джалкина его прикончить, а потом пожал плечами.

— Я жалею, — спокойно откликнулся он.

И это была правда. Абсолютная и полнейшая. Тогда Вэль с Фэй вел себя неправильно и не жалеть об этом невозможно. И он жалел: каждый день, каждый час, когда первой эмоцией жены при его прикосновении он ощущал страх. Легкий, невесомый, быстро отступающий, но все-таки страх — горький и неприятный. Даже спустя месяц Фэй не могла от него избавиться, и этот страх отравлял вкус ее нежных чувств к Вэлю.

Вэлькор был ненасытен на самом деле. Всегда. Ему было мало всегда, он вечно зачем-то гнался. В первые дни после свадьбы — хотел ее трепета и покорности. Стоило получить это — а Фэй довольно быстро начала уступать ему, и жадная натура Вэля сразу начала хотеть поддержки, чтобы неприязнь Фэй сменилась хотя бы принятием или смирением. Она смирилась после жароцвета, она поддержала его во второй драке с Дэлреем, да и Обратную Пляску помогла повернуть вспять. И этого Вэлю оказалось мало, он тут же захотел ее приязни. Хоть какой-нибудь, хоть легкой. Получил приязнь — захотел ее страсти, захотел ее любви. Получил и их согласно неведомому капризу Кхата, теперь хотел, чтобы в ее жизни даже не обозначилось это ее Запечатление и чтобы только его, Вэля Фэй и любила всем своим сердечком. И чтобы не боялась, да.

А как вспомнишь себя, задыхающегося от ярости и жаждущего ее боли и страха, так и хочется побить этого сопливого недоумка, который не смог вовремя взять себя в руки. Поэтому Вэль и согласился. Кто-то должен был защитить Фэй, хотя бы ту, слабую, едва не сломанную им же первой же брачной ночью. И действительно правильно, если это будет ее отец. Он защищал ее с первого же дня.

Первым ударом Джалкина была молния. Острая, сильная, заставившая исчерпаться два знака-предохранителя. Джалкин был явно в ярости. Ну что ж… Если уж детально, Вэль заслужил каждую секунду этой боли.

На ногах после первого удара устоять оказалось невозможным, Вэль нашел себя лежащим на земле и с минуту глядел в почти белое небо дуэльного подпространства, любуясь мелькающими перед глазами черными точками. Давненько он не давал никому себя ударить. Ну было в поединке с Дэлреем, но все-таки это не то, не считается. Там Дэлрею и пробить защиту Вэлькора удалось только во второй раз и то Вэль быстро восстановился.

Джалкин бить сразу не стал, он дождался, пока Вэль оклемается настолько, чтобы встать на ноги, только после этого приложил его еще одной молнией.

А говорили, что у чародеев после рождения ребенка-дракона слабело магическое ядро. По Джалкину это было как-то не заметно. Собственно, и Вэль-то не очень ощущал ослабления, даже наоборот — его магические приемы стали действовать куда эффективнее, пусть и непокорнее, а вот Али действительно слабела с каждым днем беременности. Ну магия так распоряжалась, спорить с ней было попросту невозможно.

И еще два знака на запястье иссякли.

— Да вы очень хотите меня отправить в чертоги Кхата раньше срока, отче, — усмехнулся Вэль, поднимаясь на ноги. — А кто же поможет вашей дочери сообразить вам внуков?

Второй удар Джалкина оставил после себя куда больше последствий, чем первый. По крайней мере мышцы бунтовали даже против того, чтобы Вэль себя удерживал на ногах. Да и выпрямить спину было тяжеловато. И все же гордость требовала стоять прямо, развернув плечи. Лорд Дернхельма не будет валяться на четвереньках и откашливаться от боли.